– Переводи, переводи, не отвлекайся! – толкнул его в бок сидящий рядом араб.
В отличие от Фархада, не дождавшегося долгожданного блюда и уже давно храпевшего неподалеку, хронист, как настоящий ученый-исследователь, был переполнен любопытством и выпытывал мельчайшие детали. Он не только требовал от Юсупа, чтобы тот переводил все слова Кохцула, но и сам постоянно задавал вопросы.
– Этнограф хренов, – ворчал Юсуп, однако подчинялся.
Честно говоря, ему и самому было интересно узнать про жизнь предков, но примерно половину из того, что говорил ему мальчик, он не понимал. Некоторые слова звучали несколько иначе, чем на том чеченском языке, к которому привык Юсуп, другие он и вовсе никогда не встречал. Еще меньше речь парня понимал мальчишка. Соответственно, приходилось объясняться по нескольку раз, максимально упрощая смысл.
Наконец Юсупу все надоело, он лег на спину, уставившись в небо, и притворился, что задремал. На самом деле спать, пока не продумана программа действий, нельзя было ни в коем случае. Но и в ночное небо смотреть не хотелось.
Юсуп не любил звездное небо. Для него оно на всю жизнь осталось воспоминанием военного детства, когда в доме не было света и с наступление темного времени суток нужно было или ложиться спать, или сидеть при свечах. А еще существовал вариант выйти на улицу, чтобы поболтать с друзьями, или даже посидеть в одиночестве, смотря в ночь, иногда озаряемую всполохами трассеров.
Вот и не мог с тех пор Юсуп спокойно наблюдать за звездным небом. А сейчас пришлось, хотя бы периодически. Боялся: если закроет глаза, то уснет. А таймер тем временем тикал, отсчитывая часы, что остались Юсупу в этом мире. И нужно было срочно придумать что-то гениальное, чтобы не потратить их впустую.
Но чем больше Юсуп размышлял над своими дальнейшими планами, тем больше он приходил в недоумение: что делать? Нет, теперь у него имелось средство передвижения, причем не одно – орстхойцы изловили на территории села и в его окрестностях около десятка лошадей. Двух из них Юсуп забрал себе, остальных решил оставить селянам. Нужно было видеть восторг на их лицах. Культ коня здесь был сравним разве что с культом коровы в Индии.
И оружия с одеждой у Юсупа оказалось в избытке – хватило бы на то, чтобы переодеться и прикинуться местным. Однако это были все плюсы – языков он не знал, географией не владел, прямой ход к амиру, так отчетливо нарисовавшийся было в начале его пребывания в четырнадцатом веке, теперь накрылся. Да и после произошедшего не лежала душа у Юсупа к тому, чтобы выступать на стороне Тамерлана. Даже временно. «Он уничтожает моих предков тысячами, а я буду служить и кланяться ему?» – кипел от возмущения парень.
Придя в себя, Юсуп успел увидеть на склоне горы крохотные точки, которые, яростно нахлестывая лошадей, «делали ноги» подальше от страшного бойца, практически в одиночку расправившегося с тремя десятками опытных воинов, прошедших не одну военную кампанию. Это пятеро монголов сумели-таки ускользнуть и от пластиковой бомбы, и от смертельных объятий Фархада.
Преследовать выросших в седле кочевников было бесполезно. Между тем факт их бегства стал для Юсупа катастрофой. Любой из них мог доложить начальству о странном человеке, выдавшем себя за шпиона амира, а после этого уничтожившем целый татаро-монгольский кошун. В таком случае дорога к Тамерлану оказывалась наглухо закрыта: Юсупа утыкали бы стрелами издалека, даже не подпустив к расположению войска. Конечно, можно попробовать захватить в качестве рекомендателей араба и памирца, думал он, но ни тот ни другой не были монголами, а, значит, и доверие к их словам могло оказаться минимальным.
Существовал еще вариант – остаться в этом сельце, высидеть шестнадцать или около того часов и спокойно вернуться в Сколково с экипировкой унбаши Мусы (у него она была самая дорогая) и несколькими серебряными и бронзовыми монетами, что нашлись в карманах монголов. Затем реализовать все это и на вырученные деньги приобрести тур в 1991 год. Однако такое барахло вряд ли удалось бы загнать больше чем за пару тысяч долларов. Да и то, если найти какой-нибудь непрофессиональный частный музей или коллекционера-идиота, готового поверить на слово, что грубые поделки из серебра и бронзы есть не что иное, как подлинники из четырнадцатого века, а не фальшивки, изготовленные в Китае. Между тем Юсупу было нужно ни много ни мало, а миллион евро.
«А что, если податься к Тохтамышу? – вдруг подумал Юсуп. – В конце концов, даже мои предки воюют в рядах его войск. Почему я должен стоять в стороне?.. И если сражение войск Тохтамыша и Тамерлана состоится уже завтра, мне нужно принять в нем участие».
– Готово! – пронзительно вскрикнул Кохцул, и Юсуп вздрогнул.
Кажется, он все-таки задремал.
– Что готово? – сонно спросил он.
Парнишка указал на тростинку. Пеноизвержение прекратилось, да и пыхтение подземных великанов смолкло.
– Наконец-то, – проворчал Юсуп, расталкивая храпящего памирца и знаками предлагая ему присоединиться к Кохцулу, который уже раскапывал яму с парным мясом.
Аромат оттуда ударил такой, что в животе у Юсупа заурчало…
Через полчаса с нежной, тающей на языке бараниной было покончено – больше половины перекочевало в желудки едоков, сейчас напоминающие тугие барабаны. Остальное Кохцул понес семье своего дяди. Так распорядился Юсуп.
Пока мальчишка отсутствовал, парень расспросил своих спутников об их планах.
– Памирец будет следовать за тобой, пока ты не вернешь долг, – объяснил араб после недолгих переговоров с Фархадом, который сразу же откинулся на войлок и захрапел.
– Понятно, – кивнул головой Юсуп. – Ну а ты?
Араб пожал плечами:
– И я с вами. Я не воин, я – хронист, в этих диких… о, прости, Юсуп, но это правда… землях мне одному не выжить… А вот куда отправляешься ты? К амиру Тамерлану ехать не передумал?
Юсуп покрутил в руках часы. Странным образом они уцелели в кровавой мясорубке. Футляр оказался расколот в нескольких местах, но сами часы даже не были поцарапаны. Юсуп лично обнаружил их на краю воронки и считал, что это определенный знак ему.
– Сложно сказать, – признался он. – Увидев, что творят воины амира на землях моих отцов, я стал иначе относиться к нему.
– И кто тогда? Тохтамыш?.. Если ты против Тамерлана, то на стороне Золотой Орды, – объяснил араб. – Другого не дано.
«А он прав, – вдруг подумал Юсуп. – В конце концов, ведь у истории Чечни не один поворотный пункт. Ельцин – да. Но и Тамерлан – да. Сколько он пожег и уничтожил селений на Северном Кавказе, в Чечне? На сколько столетий отбросил назад развитие кавказцев? После битвы на Тереке он и его войска еще год куражились здесь, уничтожая и, словно лис, выкуривая горцев из их башен. Разве это не геноцид? Так почему не остановить его?.. Ведь это обстоятельство, несомненно, изменит будущее».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});