нее огромный потенциал, но, очевидно, никто из вас не знает, как раскрыть в ней величие, поскольку она не добилась никакого прогресса ни на одном из ваших занятий.
Только потому, что я не должна была показывать свою настоящую силу ни перед кем, кроме Полубогов.
— Сделки не будет, — сказал Гектор. — Отстань от моего Ягненка и возвращайся к тому, что ты обычно делаешь, Арес, и тогда ты все еще сможешь командовать нами в войне против Люцифера.
— Все вы переступили свои границы, — усмехнулся Арес, опасный огонек вспыхнул в его глазах, делая его похожим на могущественного демона, а не на Бога. — Вы все забыли, что эта половина Земли принадлежит мне, а вы — помощники. Помните свое место. Это я возвысил всех вас до вершин власти. Без меня вы ничто. Я могу создать вас, и я также могу сломать вас, Полубоги. Вы не чистокровные Боги, а были рождены смертными женщинами. За вашу дерзость давайте посмотрим, сможет ли ваша женщина пережить мое Сияние.
Вспыхнул небесный свет, более яркий, чем любой другой. Он не предназначался для того, чтобы осветить или проникнуть сквозь тьму. Он предназначался для того, чтобы калечить, ослеплять и уничтожать все, что стояло на его разрушительном, божественном пути.
Глава
9
__________________
Полубоги закричали в тревоге. Гектор и Аксель оба схватили меня, а Зак и Пакстон положили руки на Гектора, чтобы телепортировать меня прочь.
— Нет! — Крикнула я. — Здесь мои друзья и ученики. Мы не можем оставить их.
— Ни у кого из студентов не было бы шанса, если бы небесный свет Ареса коснулся их. Они превратились бы в ничто. Не осталось бы даже пепла. Каждая их частичка, включая их души, была бы стерта.
Вот как работает Сияние бога.
Инстинктивно я знала это. С тех пор, как мое Радужное Пламя было активировано, в мое генетическое сознание просочилось много жестокой правды и знаний о Богах.
Полубоги мгновенно подняли свои щиты, прикрывая нас пятерых, но даже их усиленные щиты едва могли отразить Сияние, которое могло стереть с лица земли целый город одним ударом. Поэтому они и не пытались прикрыть учеников своими щитами. Горе и ярость накатывали на них при виде неизбежной гибели остальных.
Я вскинула руки. Мое сердце четко решило одно: я не потеряю Елену и Нэта. Я не позволю, чтобы моим Полубогам причинили боль. Я не позволю Мари, Доминионам и студентам умереть из-за вспышки гнева Бога.
Бледно-малиновый свет вырвался из меня, образовав сферу, которая накрыла всех в помещение. Не так давно я впервые сформировала сферу в этой же комнате, чтобы защитить себя от Пакстона. Я понятия не имела, как она сформировалась, но она ожила по моей команде.
Даже защищенные моим шаром, ученики прижали руки к своим кровоточащим глазам или ушам, беззвучно крича. Сияние Бога Войны было безмерным.
Полубоги сквернословили, их щиты дрожали под натиском Сияния. Я не была уверена, как долго смогут продержаться наши объединенные щиты, но Арес не ожидал, что мы сможем противостоять его Сиянию.
Он смотрел на меня с благоговением, неприкрытой потребностью, похотью и жадностью.
Он хотел меня так, как никогда никого раньше не хотел.
Я вздрогнула.
Его Сияние разбилось о наши щиты, и моя сила иссякла так быстро, что у меня подогнулись колени. Идти против Бога Войны было безумием.
Пока я пыталась укрепить свой щит, чтобы он не рухнул, меня осенила идея — лучшая защита — это нападение.
Я бросилась на Ареса с ментальным ударом.
Он почувствовал это, поймал и использовал мою магию, чтобы притянуть меня к себе.
Его сила втянула меня в центр своей магнитной бури и пригвоздила к месту. Я крутанулась, но не для того, чтобы освободиться, как он ожидал, а чтобы вцепиться в его источник энергии.
Мрачное удивление осветило его глаза, и мы прижались друг к другу.
В следующий удар сердца я была в его сознании, проходя через его воспоминания и ощущая пульсацию его видений и желаний.
Пейзаж передо мной изменился.
Я больше не была со своими Полубогами и учениками в боевом классе, а была наедине с Аресом.
На древней Земле, когда Олимпийцы впервые прибыли на чужую планету, Бог Войны в своих доспехах замахнулся копьем на своих противников. Где бы он ни проходил, вокруг него падали тела. Он рубил их, как бесконечные сорняки.
С его золотого копья капала красная кровь, в то время как оно вспыхивало серебряным светом, пронзая плоть и разделяя кости и ткани с жестокой точностью.
Никто не мог встать у него на пути, но жажда крови Бога Войны не была утолена.
Он запрокинул голову и рассмеялся в злобном восторге, когда мужчины и женщины падали, ползли, кричали и убегали.
Даже среди такого ужаса и резни его великолепная красота не уменьшилась, а усилилась. Он процветал в жестоких битвах и кровавых бойнях.
Мой желудок сжался и перевернулся. Тошнота пронзила меня насквозь, но какая-то часть меня испытывала тот же трепет, желая присоединиться к нему и насладиться боевой славой.
Он повернулся ко мне с понимающей ухмылкой и протянул ко мне окровавленную руку.
Я приняла ее.
Я стояла рядом с Богом Войны, как равная ему, в своих алых доспехах.
Я видела бойню передо мной — десятки тысяч убитых и стонущих, умирающих солдат. Кровь текла по изрытой земле и окрашивала разрушенные стены. В конце поля боя было пшеничное поле. Растения были уже не золотистыми, а кроваво-красными, они колыхались на сильном ветру, разносившем запах крови и тухлого мяса на многие мили.
Черные вороны с карканьем парили в небе, заслоняя солнце, затем они спикировали на трупы, как тени смерти.
— Давай пировать, Мэриголд, — сказал он. — Ты и я. Ты понятия не имеешь, как долго я тебя ждал.
Его глубокий, музыкальный голос, такой красивый и чарующий на кровавом поле боя, отозвался эхом в моей душе, задевая за живое, и все же часть меня — старая, неизменная Мэриголд — отметила, насколько ужасен и безумен он и вся эта сцена.
Я отшатнулась.
Я не была злой.
Если бы во мне действительно была такая жажда крови, я бы навсегда похоронила ее на забытом дне пропасти, чтобы защитить себя и других. Я бы посадила эту гребаную кровожадную сучку-чудовище на цепь и никогда не позволила бы ей всплыть.
Чтобы сделать это, мне пришлось бы подавить адское пламя и никогда не позволять демонической части моего наследия увидеть свет. Затем в мое сознание проникло понимание —