Я уже пробовала подобное на перепуганном кролике, которого Герда приволокла из леса однажды утром. Тогда все прошло хорошо, я обнаружила в организме животного болевую точку. В районе лапки пульсировал красный огонек, означающий больное место. Герда напоила кролика отваром вероники и отпустила на волю.
Сейчас я отчаянно искала пульсирующие точки в теле Барда. Точнее, как искала – считала. Их было великое множество, от ступней до головы, некоторые из них были из-за пчелиных укусов, а вот в районе спины – из-за падения на землю.
– Научила все-таки, – хриплый шепот донесся до меня как сквозь толщу воды.
Я испуганно отдернула ладони. Бард все понял.
– Да не бойся ты, никому не скажу, – сухие потрескавшиеся губы растянулись в улыбке. – Герда не раз меня спасала, в память о ней я бы не смог предать тебя.
– Спасибо, – только и смогла сказать я. Глупо было сейчас убеждать мужчину в том, что никакая я не ведьма, а просто люблю трогать голые мужские груди.
– Я спину повредил, наверное, сильно, да?
– Не очень. Синяки пройдут, боль стихнет. Бард… почему ты жив?
– А ты бы хотела возиться с трупом? – мужчина вскинул мохнатые темные брови.
– Мне говорили, у тебя аллергия на укусы. А ты вон, даже говорить можешь.
– Герда снабдила меня отварами на ближайший год еще до своей смерти. Полный шкаф бутылок, так я каждый раз перед тем, как идти к пчелам, пью его. От опухоли не спасает, конечно, но аллергическую реакцию снимает.
– Представляю, сколько ты ей заплатил, —хохотнула я.
– Да нисколько. Я пообещал молчать о том, кто она, ну а Герда в ответ помогала мне.
– Шантажировал? – возмутилась я.
– Да брось, какой шантаж?
– Как ты узнал, что она… – я все еще не могла произнести это слово вслух, но Бард и так понял, что имею в виду.
– Шарахнула она меня однажды. Поругались мы в лесу, и бабка твоя не сдержалась. Глазюки засияли, волосы встали дыбом, а потом меня ветка олыхи как хлестнула по лицу! Вот тогда мы и договорились, что я молчу, а она меня снабжает лекарствами.
Бард замолчал, но хитрый взгляд от моего лица не отвел. Я же понимала, что лечить мне теперь этого мужика бесплатно, а мед придется купить или обменять на что-нибудь.
– Знаю, о чем ты сейчас думаешь, – все же заговорил шантажист. – Мол, ничего с него не выпросить, а лечить придется?
– Вроде того, – хмыкнула я, не видя смысла лгать. – Дочка просила меда.
– У тебя дочка есть?
– Вероника, ей семь лет.
– Помню тебя саму ребенком, – улыбнулся Бард. – А почему уехала-то?
– Пришлось. Герда настоятельно рекомендовала уехать к отцу ребенка, так что выбора у меня не было.
– Мед я тебе дам, все-таки не чужие люди. А ты поди вспомнишь доброту мою… отваров-то Гердиных мне хватит еще надолго, но рано или поздно закончатся.
– Не переживай, помогу.
– Вот и хорошо, умница.
Я оставила Барда на диване. Лечение как таковое ему не требовалось, нужно было только приготовить мазь, как для Роберта, и намазать укусы. После того, как сделала это, напоила Барда обезболивающим отваром, и он уснул.
Пока Михей таскал воду в баню, я начала готовить вытяжку из корня живолиста. Что-то мне подсказывало, что его полезные свойства мне еще не раз пригодятся, а настаиваться она будет чуть дольше недели, поэтому и решила не откладывать на потом.
Ближе к утру от усталости не могла собраться с мыслями. Михей попрощался со мной еще пару часов назад, а я все лежала на кровати и смотрела в потолок, пока сон не сморил меня на рассвете.
А утро началось с гостей.
Еся и Лелька принесли три жирненьких рыбины, сами же ее почистили и пожарили на огне в камине. Пока они занимались этим, пришла старушка Матильда и принесла бумажный пакет, полный муки. Я ей пообещала, что к вечеру мазь от боли в суставах точно будет готова. Чуть позже Виви принесла два яйца вдобавок к той бутылке молока, которой еще вчера заплатил мне за “консультацию” Джори.
Благодаря пусть и малой, но очень существенной помощи моих будущих пациентов, у нас с дочерью на завтрак были блины и жареная вкуснейшая рыба. Еся и Лелька присоединились к пиршеству, с набитыми ртами объясняя мне:
– Дома находиться невозможно, так что мы вам будем помогать в меру сил, – сказал Еся.
– Вы не стесняйтесь, просите, что нужно, – поддакнула Лелька.
– Почему дома находиться невозможно? – я блаженно зажмурилась, попивая чай с ягодами, когда яркий солнечный лучик посветил прямо в глаз. Хорошо-то как!
– Малышня сводит с ума! – отчаянно воскликнул Еся. – Ашенька перестала истерить, а вот Сэт теперь все время достает Эльзу, трехлетнюю сестру, и та его бьет, а он бежит к нам, чтобы мы их рассудили!
– У вас у всех достаточно места в доме? – спросила я, точно зная – недостаточно. Как вообще можно разместить тринадцать детей в трех комнатах? Военный лагерь какой-то, честное слово.
– Ну так, – пожала плечами Лелька, блинчиком собирая с тарелки остатки рыбы, – спим мы в двух комнатах на полу. Но не подумайте, нам комфортно, правда. На ночь пол застилаем теплыми одеялами и целым ворохом подушек. И когда все спят – в доме тишина и покой. А вот утром! Папа уходит в лес еще на рассвете, мама просыпается чуть раньше нас и готовит на завтрак лепешки или кашу…
– С этого и начинается бедлам, – продолжил Еся. – Аша быстро ползает, за ней нужен глаз да глаз. Те, что чуть постарше, лезут в шкафы, сундуки, разбрасывают все, до чего можно дотянуться. Эльза уже не такая шебутная, но тоже нет-нет да опрокинет на себя какое-нибудь ведро.
– Ник, Бося, Калеб уже повзрослее, – заговорила Лелька, когда Еся отвлекся на чай и пил его, причмокивая. – Они взяли на себя ответственность за малышню и сидят с ними, когда мама занята. Ну а мы с Есей помогаем по хозяйству – баню натопить, воды натаскать, огород, опять же, на нас.
– Так что при любой удобной возможности мы сбегаем из дома, – заключил Еся. – Вы не подумайте, мы очень любим братьев и сестер, и маму с папой. Но от шума часто болит голова. Да и домашние дела мы делаем, таковы правила в нашей семье – помогать друг другу.
– Вы молодцы, – восхитилась я. – Ваша мама сумела воспитать достойных ребят.
– Наша мама лелет недостижимую мечту захватить Отшельники своими отпрысками, – расхохотался Еся. – Она говорит, что чем больше детей, тем выше шанс, что нашу семью будет слушаться вся деревня.