горя. От горя люди даже умирают, но Уля у нас сильная бабулька. Совсем скоро она сможет вновь говорить, и Гаскону будет легче. Сейчас он к ней неотрывно привязан, а даже поговорить не могут.
– Это твой отвар поможет ей заговорить?
– Да, он приготовлен из растений и кореньев с очень сильными свойствами, оказывающими влияние непосредственно на ту часть мозга, что отвечает за голос.
– Ты где-то училась? – Роберт погасил фонарь, и спальня Ули погрузилась в темноту, а мы ушли на кухню. – Такие знания можно получить разве что в академии Мельсона.
– Меня учила бабушка Герда, в чьем доме я сейчас живу, – отмахнулась я. – А где училась она, сама я не знаю.
Опасный разговор нужно было заканчивать. Уля благополучно заснула, а мне и Веронике уже пора было уходить. Но и эта ночь, кажется, спокойной быть не обещала – стоило мне только попрощаться с Робертом, как во дворе скрипнула калитка.
ГЛАВА 11
Быстрые шаги достигли входной двери, без стука в прихожую ворвался запыхавшийся Михей. Увидев нас, облегченно вздохнул, согнувшись пополам и опершись ладонями о колени.
– Так и знал, что ты здесь! – обратился он к полу.
Мы с Робертом переглянулись.
– Аленка, – Михей отдышался, выпрямился, – Гаскон в порядке, только голодный и уставший. Сутки провел подле Барда, а вот сам Бард… Ему лечение нужно, опух весь, дышит через раз. Фион и Гаскон тащат его к тебе домой, а я бегом сразу из леса, забежал к тебе, а тебя нет…
– Идем, – оборвала я его.
Роберт собирался пойти с нами, но мы убедили его, что лучше побыть с Улей. Мало ли, что случится, а Барду есть кому помочь и без него. Мужчина заметно расстроился, но спорить не стал – сказал, что попробует приготовить что-нибудь для обессилевшего Гаскона.
– Рой они не поймали, – продолжал рассказывать Михей, когда мы едва ли не бежали к моему дому. Мы бы побежали, да Вероника не успевала, и Михею пришлось взять ее на руки, чтобы мы могли идти чуть быстрее. – Барда укусили несколько пчел, как сказал Гаскон, и одному только Создателю известно, почему он еще не помер. Шея-то отекла, воздуха не хватает, все лицо опухло. Гаскон нашел его поздно, когда Бард уже лез на дерево. Вот только лестница его не спасла – рухнул метров с двух! Аленка, ты уж вылечи его, а? Медок-то у нас все любят, особенно детки, а к его пчелам никто и не подойдет! Поразлетятся ведь все или вымрут без хозяина.
– Медок – это хорошо, – кивнула я, услышав только последние слова Михея. Все мои мысли занимало одно – как и чем лечить горе-пчеловода?
Лунный свет заливал двор моего дома. Я еще издалека отчетливо видела Фиона – местного лесоруба и по совместительству мужа Клары, Гаскона – который на корточках сидел перед лежащим на траве Бардом и гладил его по голове. Сам Бард явно был без сознания, да и Михей подтвердил.
– Я уже все ей рассказал! – сообщил Михей, отворяя калитку.
Вероника спрыгнула с его рук и встала чуть поодаль, кинув на меня сонный взгляд.
– Милая, пойдешь спать? – я присела перед дочкой. В первую очередь меня волновало ее самочувствие, а уже потом поставщик меда, и все это понимали – ждали молча.
– А можно мне чаю перед сном?
– Конечно, – я чмокнула ребенка в щеку, и обернулась к присутствующим. – Уложу дочку, а вы пока занесите Барда в гостиную и устройте на диване.
Пока мужики волочили пчеловода по двору, после по крыльцу и по полу до дивана, я вскипятила воду и приготовила для дочери чай с ягодами. Увела ребенка в ее комнату, посидела рядом, пока у нее в кружке не закончился напиток и не стали слипаться глаза.
– Мам, вылечи дядю, – пробормотала Вероника, зевая. – Я люблю мед.
– Ты же его никогда не пробовала? – улыбнулась я.
– А что такое “мед”?
– Это цветочный нектар, переработанный пчелками, он очень вкусно пахнет и очень сладкий.
– Значит, люблю. Пусть дядя Бард заплатит медом, – кивнула моя предприимчивая дочка, засыпая.
Я притворила дверь в спальню, выходя в гостиную. Михей, Гаскон и Фион стояли за спинкой дивана и смотрели на несчастного пчеловода, а потом одновременно повернулись ко мне.
– Гаскон, иди домой, – обратилась я к мальчишке. – Тебе нужно поесть и отдохнуть. Роберт ждет тебя, он обещал что-нибудь приготовить. Я сомневаюсь в его способностях к кулинарии, но вдруг что-то сумеет.
– С Бардом все будет в порядке? – хрипло спросил он. Гаскон выглядел так, будто неделю, а не сутки, провел в диком лесу – грязный, с взлохмаченными волосами, одна штанина порвана, вторая – закатана до бедра. По уставшему взгляду можно было понять, что он и сам больше всего на свете сейчас мечтает рухнуть в кровать.
– Я поставлю его на ноги уже завтра, – пообещала, будучи полностью уверенной в своих силах. Даже беглого взгляда на бессознательного мужчину хватило, чтобы понять – с ним все в порядке. Оставалось только понять, почему? У Барда аллергия на укусы пчел, после нападения насекомых и падения с дерева шансы выжить были крошечные, но он как-то справился. Это мне и предстояло выяснить, как только пчеловод придет в сознание.
Гаскон с радостью умчался домой. Фион тоже попрощался, ему пора было к семье, а рано утром в лес, валить деревья. Михей же сам вызвался помочь мне и остался, а я не стала спорить.
– Может, воды принести? – спросил он. – Шерп уже спит, а колодец у него прямо у ворот. К нему доступ у всей деревни есть.
– Было бы здорово, если бы ты смог принести воды в баню, – без какой-либо надежды сказала я. – Вероника не мылась уже три дня, а я вчера купалась в реке.
– Так я это, мигом! – Михей подскочил с подлокотника кресла. – Давай ведра, сейчас натаскаю. Немного поди надо?
Я вспомнила, какой объем бака у банной печи, и в уме прикинула, сколько воды понадобится. Четыре ведра в сам бак, и пару ведер холодной. Михей убежал разорять колодец Шерпа, хихикая – знал бы староста, кому понадобилась вода, его бы хватил удар от жадности.
Мне же предстояло просветить Барда, пока он не очнулся. Встала на колени у дивана, расстегнула рубашку мужчины и положила ладони на голую грудь. Все, как учила Герда – почувствовать тепло, мысленно представить, как с кончиков моих пальцев срываются искорки и впитываются в тело пациента. Обязательно нужно было молить богиню природы о помощи, и тогда все получится.