— О, бойцы какие! — задыхаясь от смеха, сказал Казак.
Действительно, на небольшую тропинку, которая вела на крыничку и в лагерь, вышли десять «лопатчиков». Ну, или как назвать воинов, держащих лопаты, словно копья?
— А не шмальнут? — спросил уже отходящий от смеха Козак.
— Не должны, я автоматы и пистолет припрятал, — сказал Игорь, нарочито, чтобы и «лопатчики» услышали.
С появлением Козака, у Солдата возникло двоякое чувство. С одной стороны — взрослый, явно неробкого десятка, опытный, в сравнении конечно, охотник, Петрович был десантником, когда еще воздушная гвардия только зарабатывала свою репутацию, да и отслужил даже не два года, а все четыре. Такой мужик рядом в сложной и неоднозначной ситуации был крайне полезен. Еще бы выжил охранник Колосова, да смог чего подсказать, так и воевать можно. Еще бы понять, с кем воевать, чем воевать, да и зачем и за что воевать.
Но вот другая сторона медали заключалась в том, что Игорю, пусть он еще себе в этом и не признался, понравилась власть. Уйти на вторые, третьи роли парень не хотел, уже не представлял, как вообще это возможно. Да и не было реального соперника в определении лидерства в лагере, а вот тут нашелся. Был и третий подводный камень. И заключался он в том, что присутствие сильного человека, способного на лидерство, из среды местных моховцев неминуемо приведет к их усилению. Шпана может не захотеть принимать условия общежития, могут возникнуть конфликты, реальное противостояние. А тут уже и оружие имеется, как у того же Казака.
Так что, предполагал Игорь, нужно стараться перехватить инициативу в определении лидера, чтобы те же студенты смогли прийти в себя. Ну, если менты не приедут, наконец-то, но веры в это все меньше. И тогда либо конфликт уровня боярской междоусобицы, либо мирный, но опасный расход по разным углам с дележом имущества. Оба варианта — тупик для всех, в единении сила!
— Солдат, чего не заходите в лагерь? — прокричал Костя, который был одним из «лопатников».
— Пошли, что ли, — сказал Павел и первый ухватился за ветку от волокуши, на которой и красовался зверь.
Туша вепря на ветке без особых проблем скользила в сторону Костиной «дружины», после уже студенты перехватили волокуши и сами потащили груду мяса в лагерь.
— Вот, первую добычу принес, — в шутливой форме попытался вклиниться в только немного затихший спор Игорь.
— Игорь, они тут выборы устроили. Теперь президент лагеря Шац, вице-президент Курбацкий Николай Дмитриевич, премьер-министр Лидочка, Оля министр здравоохранения, тебя назначили министром охоты и рыбалки, ну, а Костю министром безопасности, — шептала на ухо Игорю, повисшая у него на шее Света.
Девушка сразу же побежала к парню, как только Игорь переступил условную границу лагеря. Несмотря на то, что новости могли шокировать, Солдат не ощутил никого дискомфорта. А еще он злился — в его отсутствие, к слову долгое, ничего не изменилось, следов кипучей работы не было видно, даже тела погибших не убраны, а лишь прикрыты ветками и травой.
Почему-то ему все эти игры в демократию, а о том, что это были именно игры, сомневаться не приходилось. «Президенты», «премьер-министры», да назовись ты хоть Царем Царей, не поможет — ну никак не вязался образ молодых преподавателей, с лидерами в кризисной ситуации. Немного злило иное, что никто еще и близко не собирается перебираться с этого места на городище, о чем ранее было принято решение Игорем с согласия «военного министра» Константина. Столько времени потеряно, люди не накормлены, безопасность не обеспечена, да много чего, а они тут демократию развели.
— Посталовский, Вы назначаетесь главой министерства охоты и рыболовства. И я уже вижу, что это назначение Вы оправдываете сполна, первая добыча, вот только это мясо мы вряд ли будем есть, вот рыба, это можно, а так тушенки у нас много, но это пессимистический сценарий. Все равно власти опомнятся об исчезновении Колосова и приедут, — с высокоподнятым подбородком вещал «президент первой археологической республики» Алексей Михайлович Шац, примеряя роль политического трындабола.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Падение от удара вышло картинное, как в фильме «Кровавый спорт» с ван Даммом. Игорь исполнил правый апперкот, тело «всенародно избранного» возвысилось над многогрешной землей почти на метр и, пролетев, словно ангел небесный, пару метров, сбило одну из опор навеса от дождя над командирским столом.
«Я тоже человек и создан из крови и плоти, а не из стали» — пролетела мысль в голове Игоря, которой он постарался объяснить для себя столь импульсивный поступок.
Все споры сразу же прекратились, возле стонавшего президента начали собираться студенты, видимо, они и были тем электоратом, который избрал своего лидера. Заводилой в стане приверженцев «народной» демократии, к сожалению Игоря, стала Ольга — та самая девушка, которая лучше всех присутствующих разбиралась в медицине. А еще проблемой может стать факт симпатии Константина к этой зараженной плюрализмом и гласностью девушке. Выйдя вперед команды из человек тридцати, в основном состоящей из девчонок, мать моховской демократии начала вещать:
— Это не правильно, мы приняли большинством голосов решение, Алексей Михайлович предоставил свой план действий, исходя из того, что до недели мы можем тут остаться. Произошло какое-то географическое смещение, ландшафт изменился, может это оружие такое. Но нас найдут! А ты! Я думала, что ты нормальный парень, драться умеешь, так бей, меня, Ингу, Лиду, всех бей. Мальчики и вы будете терпеть такое варварство и тоталитаризм?
Последнее обращение к парням возымело действие, и некоторые студенты мужского пола потянулись к уже поднятому с земли «президенту» и другим высокопоставленным лагерным «чиновникам». С Игорем же оставались Света, Таня, Алик, еще пять парней и с десяток девчонок. Переход в оппозицию к избранной власти Витька-гитариста и Штейна-Умника приятно удивило Игоря. Они так же стали рядом с Солдатом.
— А весело тут у вас, прям как на последнем Съезде КПСС, — вышел из-за кустов Казак.
Игорь прекрасно знал, что представитель местных моховцев в кустах и не стал сразу показываться, видимо, решив понаблюдать за развитием событий. Но тот факт, что Казак вышел, говорил о том, что он действительно мужик со стержнем. Можно было посмотреть на спектакль и пойти прочь, оставив разборки на тех, кто их затевает, но он вышел, чем, в том числе, продемонстрировал и уязвимость студентов. Вот так, «за здрасте» любой может пробраться в лагерь в то время, когда слишком многого не понятно и все на взводе. Также дырки в безопасности, а местные могли бы считаться условно опасными, ударяли по «вселагерно избранным властям».
— Это кто такие? — выкрикнул «вице-президент» откуда-то за спинами представителей своего электората.
— Соседи, с дипломатическим визитом, — Павел Петрович рассмеялся. — Слушай, Солдат, ты наведи порядок, нужно перетереть многое. Давай на холме через пару часов, ты же туда собрался? Мою долю кабана принеси, будь любезен. Просто сейчас не время для цирка, нам еще хоронить Зинку и Михалыча, да с людьми погутарить. Плевать мне на ментов, которые уже как часа четыре не едут, людей нужно предать земле.
Казак развернулся и пошел к горе. Все «демократическое» общество не посмело ни перебить чужака, ни возразить, вот так пришел в лагерь мужик с ружьем, покрасовался и ушел. На этом фоне действительно все эти выборы выглядели, как фарс и детские игры. К оправданию «лагерных демократов», можно было сказать, что все советское общество заразилось этой болезнью, до конца не понимая ни функционала, ни назначения, ни роли политических элит, очень много лозунгов и неоправданных ожиданий. Главное заблуждение людей было в том, что в ходе альтернативных выборов придут действительно достойные люди. Не важно, что эти «достойные» отлично умеют обещать, неплохие ораторы, креативные, но никто из них и понятия не имеет о производстве, не имеют ни малейшего опыта управления и примеров реализации удачных проектов.