Читать интересную книгу Черный лебедь - Владимир Колычев

– Так ты же не ротный.

– Может, поспорим?

Я продолжал давить на него пристальным, немигающим взглядом.

– Да нет, не надо, – начал сдуваться молодец.

– Тогда не умничайте, товарищ сержант.

– Да ладно тебе. То есть вам. Товарищ лейтенант, я же помочь вам хочу.

– Не надо мне помогать. Кру-гом! Ша-гом марш!

С инструкцией в руках я облазил машину вдоль и поперек. Через два дня я самостоятельно провел техническое обслуживание бронетранспортера. В штаб вернулся под вечер. Чумазый, но страшно довольный. Я смог освоить и практику, и теорию. Осталось только пройти курс вождения. Да и еще много чего нужно было пройти, чтобы стать настоящим офицером. И я готов был учиться день и ночь, чтобы выпасть из разряда дилетантов.

– Глаза у тебя светятся, лейтенант, – заметил ротный. – Вижу, что стараешься. Это хорошо. Только в следующий раз, прежде чем под машину залезть, технический костюм надо надеть.

Я осмотрел свою рубашку и брюки. Пятна мазута и машинного масла. Сапоги в солидоле. Рубашка и брюки были безнадежно испорчены. Но в запасе была еще одна рубашка и брюки из полевого «пэша». Так что на следующий день я прибыл на службу во всем чистом. А через неделю забрал из ателье пошитый за свой счет повседневный мундир. Китель с пришитыми погонами смотрелся на мне просто здорово. Еще бы строевой выправкой обзавестись, чтобы он сидел на мне, как вторая кожа. Ничего, со временем будет и это. Я чувствовал в себе и желание, и силы стать отличным строевиком.

Еще через неделю ко мне в часть приехала Майя – и не на побывку, а насовсем. Живот раздулся, и сама она слегка располнела, но это ничуть ее не портило. Скорее наоборот. Бывают женщины, которым беременность к лицу. Майя была одной из них. Такое ощущение, будто она светилась изнутри от счастья. Она радовалась, что будет жить со мной, радовалась, что у нас скоро будет ребенок.

Она продолжала счастливо улыбаться, даже когда оказалась в общежитской комнате, где нам теперь предстояло жить. Вернее, это была даже не комната, а скорее квартира-малосемейка. Комнатка три на четыре метра, крохотная кухонька, еще меньших размеров туалетная кабинка, в которой можно было не только справлять нужду, но и принимать душ. Я только что получил это жилье и еще даже не успел начать ремонт. А квартирка не просто нуждалась в ремонте, она требовала побыстрей взять в руки мастерок и кисть. Потолок осыпается, потемневшие от времени обои наполовину ободраны, пол обшарпан до безобразия. Унитаз шатается, бачок течет.

– Ничего, завтра я пойду в город, куплю обои, – сказала Майя. – Ты служи, а я сама здесь управлюсь.

Если Майя хотела сразить меня наповал, то ей это удалось. Она сама собиралась делать ремонт. И выразила это намерение так естественно, как будто всю жизнь только тем и занималась, что отделывала квартиры.

Разумеется, я не позволил ей вкалывать в одиночку. Выпросил у ротного недельный отпуск по семейным обстоятельствам, и началась трудовая эпопея на личном фронте. Майя помогала мне, не делая скидок на свою неопытность и мое нежелание утруждать ее. Как тут было не вспомнить нашу с ней трудовую эпопею годичной давности. Тогда она, как могла, отлынивала от работы. Но сейчас все изменилось. Она – мужняя жена, и жить ей предстояло не в чужой квартире. Пусть и не самое лучшее жилье, но для молодой семьи вроде нашей лучше и не придумаешь. После ремонта квартира преобразилась. И жить стало веселей, и дышать легче. Мы обзавелись мебелью, посудой, утварью: кое-что Майя у своих родителей забрала, кое-что я – у своей матери. Словом, жизнь наладилась.

А в конце сентября меня отправили в штаб округа на двухнедельные сборы офицеров недавнего, восемьдесят четвертого года, выпуска. Надо сказать, что я использовал эти сборы с пользой для себя. От занятий не отлынивал, тщательно все конспектировал, запоминал. Особый акцент делал на огневую и строевую подготовку. Успешно сдал все зачеты, вернулся домой.

Все это время Майя жила в городе у родителей. Но вернулась за два дня до меня. Я приехал на все готовое. Квартира сияет чистотой, на плите обед, в стареньком холодильнике бутылка кагора. Но больше всего радовала яркая улыбка жены. Майя любила меня, и я был уверен в этом на все сто процентов. Она была счастлива со мной, я был счастлив с ней.

– Ты у меня самая красивая! – восторженно сказал я, прижимая к себе любимую жену.

Она еще больше располнела, но от этого стала еще краше.

– Знаю, что красивая, – еще ярче улыбнулась она.

– Никто к тебе не приставал? – скорее в шутку, чем всерьез, спросил я.

Конечно же, для меня не было тайной, что мужики засматриваются на Майю. Но мне и в голову не могло прийти, что кто-то попытается навязать ей свое знакомство. Да, девушка она очень красивая, но ведь видно же, что в положении. Какой кретин будет домогаться беременную женщину. Разве что какой-нибудь извращенец.

– Приставал.

Майя же ответила всерьез. Даже улыбка сошла с ее лица.

– Кто?

– Да лейтенант один. Красивый такой, высокий. Вещевой службой заведует. Сказал, что с ним я ни в чем не буду нуждаться.

Я знал, что старший лейтенант Бушель еще тот чудила на букву «эм». Но не думал, что до такой степени. Но возмутило меня не только то, что он приставал к моей жене.

– По-твоему, он красивый? – спросило мое уязвленное самолюбие.

– Ну, видный парень, интересный, – ничуть не смутилась Майя.

А меня продолжало нести.

– Ты что, влюбилась?

– С ума сошел! – возмутилась она.

– Зачем же тогда говоришь, что красивый.

– Ну, что есть, то есть.

– Заигрывала с ним?

– Ты точно сумасшедший. Запомни, на свете много мужчин, которые могут мне понравиться. Но ни на кого и никогда тебя не променяю. И заигрывать ни с кем никогда не буду. И на ухаживания отзываться. А если вдруг влюблюсь, то ты узнаешь об этом первым.

Она смотрела на меня серьезным, немигающим взглядом.

– Но ты же не влюбилась! – с опаской спросил я.

– И никогда не влюблюсь. А будут приставать, буду рассказывать тебе.

– И это правильно.

В тот же день я имел неприятный разговор с начальником вещевой службы. Оговорюсь сразу – неприятный для него. Бушель сразу понял, зачем я пришел к нему в кабинет. И также сразу понял, что миром со мной не договориться. Поэтому отбросил в сторону попытки объясниться со мной на словах и принял боксерскую стойку. Бить я его не стал. Я всего лишь уронил его так, что в падении он сильно ударился головой о пол.

– Еще раз, убью!

На этом разговор был закончен. И с тех пор Бушель не подходил к моей жене на пушечный выстрел.

* * *

На этом рукопись заканчивалась. Поздно уже, вот-вот пробьет три часа ночи. Но спать не хотелось. Читать бы и читать. Но фрагмент из жизни графа Сокольского длиною в целый год иссяк. Графа. Когда-то он был самым обыкновенным студентом. Это сейчас экономические факультеты входят в число престижных как для женщин, так и для мужчин, а тогда было по-другому. В институте Всеволода не жаловали студенты с других, более «мужских» факультетов, в армии – кадровые офицеры. Но никогда он не позволял относиться к себе с презрением, нигде он не сдавался на милость чужого мнения.

И на страницах рукописи, и в жизни Всеволод Сокольский производил впечатление сильной личности. Но все же с Майей он справиться не мог. Охмурила она его, обвела вокруг пальца. Но самое страшное – разлучила с Женей. И Всеволод, как тот телок, повелся на ее уловку.

Майя ушла от Всеволода раз, другой, третий. И каждый раз возвращалась к нему, и всякий раз он ее принимал. В последний раз не мог не принять. Майя ждала от него ребенка, и это решило все. Он сам рос без отца и не желал того же своему сыну. Поступок не мальчика, а мужа. Он выбрал Майю, но вычеркнул из своей жизни Женю. Он любил ее, очень любил, но...

Елена Васильевна неспроста называла Майю вертихвосткой. В отличие от Жени, Майя не производила впечатление серьезной, основательной девушки. Да и сам Всеволод был невысокого о ней мнения. Оказывается, тогда, на картошке, она закрутила с ним роман потому, что при его участии можно было отлынивать от работы. Он даже знал, что по возвращении домой Майя сделает ему ручкой. Так и вышло. Но Майя вернулась. Оказывается, она поняла, что жить не может без Всеволода. И в это можно было поверить. Девушка повзрослела, изменила свои взгляды на жизнь. А с рождением ребенка эти взгляды только окрепли. Майя признает, что старший лейтенант Бушель – красивый мужчина. Но при этом не боится признаться, что этот пройдоха пытался приставать к ней. «На свете много мужчин, которые могут мне понравиться. Но ни на кого и никогда тебя не променяю. А если вдруг влюблюсь, ты узнаешь об этом первым». Красиво сказано, но сколько противоречий в этом высказывании. Никогда и никого. И тут же – если влюблюсь. Никогда, но если вдруг. Что это, сомнения или шаткая женская логика?