— Скажи мне, чтобы я остановился, и я это сделаю. Скажи прямо сейчас, пока еще не поздно. Ты меня понимаешь, Рейчел? Если я к тебе прикоснусь, назад дороги уже не будет.
Тишину в комнате нарушало только его тяжелое дыхание.
Затем она медленно подняла руки к верхней пуговице своей ночной рубашки.
— Позволь мне тебя раздеть, — сказал Карим, накрыв ее руки своей ладонью.
Ее руки покорно упали вниз. Его пальцы, потянувшиеся к первой из множества крошечных пуговичек, внезапно стали неуклюжими, и он, сгорая от нетерпения, схватился двумя руками за края выреза ее ночной рубашки и потянул их в стороны. Одна пуговичка расстегнулась. Две. Три. В вырезе показалась верхняя часть ее груди.
— Карим, — прошептала она.
Переведя взгляд на ее лицо, он увидел, что ее губы приоткрылись, глаза потемнели, а на щеках проступил румянец. От ее красоты у него захватило дух. Наклонившись, он поцеловал ее в губы и расстегнул поочередно все остальные пуговички.
Ночная рубашка распахнулась, и его взору наконец предстало то, о чем он давно грезил. Ее высокая упругая грудь была словно создана для его ладоней. Ее соски напоминали бутоны диких роз, цветущие в начале лета в горах. Треугольник из мягких курчавых волосков между округлых женственных бедер так и манил его.
Боже, если он прямо сейчас к ней не прикоснется, то сойдет с ума!
Протянув руку, он легонько дотронулся до ее соска, затем приник к нему губами. Рейчел задрожала, запрокинула голову и прокричала его имя. Это едва не лишило его самообладания. Опустившись вместе с ней на кровать, он велел себе не торопиться. Но разве это возможно, когда его восставшая плоть так напряжена?
— Рейчел…
Ее руки обвились вокруг его шеи. Тогда он просунул пальцы между ее бедер и проник в ее заветную пустоту. Она казалась теплой и влажной, готовой его принять.
Выгнувшись дугой, Рейчел издала отчаянный крик, и он понял, что больше не нужно медлить. Сорвав с себя одежду, он выдвинул ящик прикроватного столика, достал оттуда маленький пакетик, предохранился и наконец погрузился в нее.
Она так плотно сомкнулась вокруг него, что он испугался, что может сделать ей больно, остановился, чтобы позволить ей немного расслабить свои внутренние мышцы. Но она не стала этого делать. Она продолжала двигаться, словно больше не могла сдерживаться. Ее тело подрагивало от напряжения, из горла вырывались стоны. Он вдруг подумал, что вся его предыдущая жизнь была прелюдией к этой близости.
Он задвигался быстрее, пока она не затряслась под ним и не прокричала в экстазе его имя. Забыв обо всем, Карим взмыл вместе с ней к вершинам эротического наслаждения, затем, освободившись от напряжения, рухнул на нее и зарылся лицом в ее растрепанные волосы. Их сердца громко стучали, дыхание было учащенным и прерывистым.
Он знал, что слишком тяжел для нее, но не хотел отодвигаться и нарушать это волшебное мгновение, когда они с Рейчел были единым целым. Когда он был внутри ее, а ее руки и ноги обвивали его.
Рейчел тихо вздохнула. Тогда он вышел из нее, лег на бок, обнял ее и мягко спросил:
— Ты в порядке?
Она кивнула:
— Да. Мне хорошо.
— Очень хорошо? Невероятно хорошо, — улыбнулся он и поцеловал ее в губы.
Рейчел ответила на его поцелуй, но быстро отстранилась.
— Мне нужно встать, — прошептала она.
— Побудь со мной хотя бы еще немного, — хрипло произнес он, убрав прядь волос, упавшую ей на лицо.
— Нет. Мне правда нужно встать.
Ей нужно в ванную. В этой простой просьбе не было ничего плохого, но ее лицо было напряжено, глаза смотрели в сторону.
— Рейчел?
Она не ответила.
— Рейчел, habibi…
— Позволь мне встать!
Несколько секунд она боялась, что он не опустит ее, но в конце концов он убрал руки.
Каким-то образом ей удалось сесть и запахнуть края ночной рубашки, чтобы он не увидел ее наготу. Затем она поднялась и, стоя к нему спиной, принялась застегивать пуговицы.
— Куда ты?
— В ванную.
Карим приподнялся в постели:
— Ванная у тебя за спиной.
— В свою ванную.
— В чем дело, Рейчел? Ты сожалеешь о том, что произошло? — спросил Карим, поднимая с пола брюки и надевая их.
— Честно говоря, Карим, я думала, ты знаешь, что нет ничего менее приятного, чем копание в душе после секса. Так что, если ты не возражаешь… — Не договорив, она решительно направилась к двери.
Обогнав ее, Карим преградил ей путь.
— Пожалуйста, — сказала она, — пропусти меня.
— Не пропущу, пока ты со мной не поговоришь.
— Я же сказала, что мне нужно в…
— Ты убегаешь.
Она дерзко вскинула голову:
— Это неправда!
— Минуту назад ты была в моих объятиях, а сейчас…
— А сейчас все закончилось. Ты получил то, чего хотел.
Когда Карим положил руки ей на плечи, она вскрикнула.
— Не надо, — прорычал он.
— Не надо делать что? Говорить правду? Отпусти меня, черт побери!
— Мы занимались любовью. Не надо пытаться превращать это во что-то отвратительное.
— Мы переспали друг с другом. Не надо пытаться превращать это во что-то прекрасное.
Его рот искривился.
— Дальше ты будешь утверждать, что я тебя заставил.
— Нет. — На ее скулах проступил румянец. — Между нами и так уже слишком много лжи.
— Например?
— Например… например…
Рейчел замолчала. На самом деле это была одна большая ложь, но она не могла ему в ней признаться. Если она скажет ему правду, то у него будут все основания забрать у нее Итана.
— Я жду, — холодно произнес он. — О какой лжи идет речь?
Рейчел посмотрела на него и облизала губы кончиком языка.
— Нет смысла это обсуждать, — устало сказала она. — Мы сделали то, что сделали. А теперь…
— А теперь ты хочешь забыть, что это произошло.
Рейчел хотела ответить «да», но это было бы еще большей ложью. Она знала, что никогда не сможет забыть свою близость с Каримом.
— Я просто хочу оставить все как есть.
Глаза Карима потемнели.
— Оставить как есть?
— Да. Знаешь, это было здорово, но…
Он взял в ладони ее лицо и заглушил ее поцелуем. Она сопротивлялась, но всего пару секунд. Затем она издала тихий стон, обвила руками его шею и подчинилась ему. Когда Карим наконец оторвался от ее губ, она дрожала.
— Мы не можем, — прошептала она.
— Мы уже это сделали, — возразил он, — и я не променял бы это на все богатства мира, habibi. — Немного помедлив, он добавил более мягким тоном: — И ты тоже. Скажи мне, что это не так, и я позволю тебе уйти.
Вот ее шанс. Карим человек чести. Она это уже знает. Если она скажет, что произошедшее ничего для нее не значит, он ее отпустит. Но она не может произнести этих слов. Не может покривить душой, потому что на самом деле получила огромное удовольствие.