Читать интересную книгу Паутина - Сергей Федотов

Кам неспешно поднялся.

— Руки за голову!

Маг сцепил руки на затылке.

— А где маленький гаденыш-лесич? — раздалось справа.

Рой пожал плечами, — Не могу знать. Не понимаю, о ком вы спрашиваете, — без тени смущения отвечал Кам.

— Не лги! — прорычал правый. — Я знаю, что еще двадцать минут назад он был на этой поляне. Эй, Шип Цын, проверь, может, этот лесной бродяга никакой не мужик, а надевший личину гаденыш?

Лес очень обиделся на «гаденыша». Ему даже захотелось выдрать из земли корни, двинуться и исхлестать колючими ветками рожу юта, но нельзя было сейчас отвлекать мага, подставляя под стрелы патрулей. Поэтому Нов молчком наблюдал, как из темноты на свет костра выбрался стражник с золотым ястребиным крылом на правом плече плаща. Вымпел-вещун, о котором говорил Кам. Офицеров связи никогда не прикрепляли даже к патрульным дюжинам, а тут выделили на девятерых. Серьезная каша заваривается!

Вымпел-вещун внимательно всмотрелся в мага. Очевидно, прощупывал сознание. На лице Роя выразилось легкое недоумение: в чем меня подозревают? Нов подивился способности старшего товарища контролировать себя. Мне бы так, позавидовал юноша.

— Нет, — заявил Шип Цын, — это не беглец из школы ютов, это обычный бродяга, который нас побаивается, а про парня ничего не знает… Эй, бродяга, давно тут костер жжешь?

— Да с вечера, — соврал Кам, — еще солнышко и макушек еловых не касалось.

— А что же ты тут жрешь? — подозрительно спросил ют. — Где твои припасы?

— Воздухом питаюсь, — сказал Рой. — Подайте хлеба кусок за ради Батюшки.

— Во обнаглел! — поразился ют. — Мало им, бродягам, деревень да городов, так уже в таежной глухомани побираться стали. Вон малины ступай пожуй, грибы собирай. А то не пашут и не сеют, а не прочь дармового хлебушка покушать. Сейчас двину разок, жевалки-то повылетят!

— Ну, знаешь! У жевалок тоже есть хозяин, — непочтительно отвечал на угрозу Лесов телохранитель, — они не просто так жевалки сами по себе, чтобы любой сучьеух их колотил, как кедровые шишки.

Юты и стражники-лесичи аж рты пооткрывали от такой наглости со стороны лесного побродяжки. Обозвать юта сучьеухим — большего оскорбления и придумать нельзя, даже волчьеухими и то обзывали их разве что за глаза. За сравнение с волками наказывали строго, а за собак могли и подвесить. Отсюда и пошло выражение «вешать на человека собак»: то есть обвинять в непочтительном отношении к ютан-там, лучшим друзьям и защитникам княжеским, как юты сами себя величали.

— Что ты сказал, в Матушку и Первоматушку? — взревел оскорбленный ют.

— А что слышал, — спокойно отозвался Кам.

— Да я же тебя за такие слова вколочу в землю по макушку!

Ох, до чего же рискует маг, думал деревянный мальчик. Юты и прилюдно могут излупцевать простолюдина за подобное к себе неуважение, а уж в таежной-то глухомани!..

Обиженный ют поскакал на мага, пытаясь стоптать конем, но Рой легко уклонился и за сапог сдернул тройника наземь, но не дал упасть, а подхватил и зажал горло локтевым захватом. Выдернул нож из ножен и упер в бок плененному.

Только дернись! Прирежу, как кабана! Эй! И вы там, в темноте, не дергайтесь зазря, не то запорю вашего сучьеуха так, что задница от башки отвалится!

— Не стреляйте, — прохрипел ют пережатым горлом.

— Бросьте луки на землю! — теперь уже командовал Рой.

Патрули неохотно выполнили приказ.

— Всем сложить руки за головы и приблизиться ко мне! Тройникам-ютам спешиться и исполнять то же самое!

Патрульные, ворча и проклиная неловкость схваченного тройника, исполнили и это приказание.

— Ты! — Рой кончиком ножа указал на вымпел-вещуна. — Шипицын, или как там тебя, жополиз ютов?

Вещун ахнул. Наверняка ни разу в жизни не видел он подобного бесстрашия, неуважения к сказочно богатым пришельцам йз паутины и не думал о себе как о прихлебателе. Когда Шип Цын приблизился к Каму, тот рукоятью кинжала нанес вещуну удар в висок и тут же вернул нож под ребра тройнику. Вещун, не охнув, повалился в траву.

Юноша слегка ослабил свою вещун-защиту и почувствовал, что офицер связи лежит в полном отрубе, а маг, пользуясь беспамятством Шип Цына, не теряя зря времени, рисует в воображении лошадей кормушки с отборным овсом. Лошади, раздувая ноздри, сунулись к воображаемым колодам, но те чуть отодвинулись. Кони сделали по шажку, кормушки отодвинулись подальше.

Патрульные никак не могли сообразить, что же им предпринять, а кони тем временем неслышно растворялись в темноте, преследуя неторопливо удаляющуюся пищу. И некому было остановить животных: без вещуна никто и не догадывался, что в эти минуты отряд превращается в безлошадный. Лесу нравились безрассудные действия хранителя тела, но, даже обладая задатками ведуна, предсказать, что же сделает маг в следующий миг, он бы не взялся. А сделал Кам вот что: в одиночку напал на хорошо вооруженный отряд профессиональных бойцов.

Острым лезвием распорол он кожаный пояс плененного, отчего ютовы штаны свалились до колен, выдернул кривой меч из чужих позолоченных ножен и прыгнул в сторону семерки.

Запинающийся в штанах ют был не в счет, но и семеро на одного показались Нову немалой силой. Тем более что патрули оправились от первоначального изумления и повыдергивали свои мечи, а тройники-юты расстегнули кобуры и нацелили на Роя короткоствольные громобои.

— Ах, сучьи дети! — как будто даже обрадовался такому поведению патрулей Кам. — То-то же я сейчас вам уши поотстригаю!

Он взмахнул мечом, и громобой ближайшего юта полетел в траву. И похоже, что вместе с пальцами. Не успело оружие огневого боя долететь до земли, а Рой уже крутанулся на каблуке и оказался перед дальним ютом. Сверкнул меч, и в руках юта оказался приклад без ствола и огневой коробки. Еще четыре взмаха мечом, слившихся в один, и четыре волчьих уха отлетели в траву, как опавшие листья.

Пятеро лесичей обрушили удары в пустоту, где полсекунды назад находился Кам. Но он-то был уже снаружи круга, образованного патрулями, и пнул в копчик самого толстого. Тот выронил меч и ухватился за жирную задницу. Другому стражнику Рой отвесил затрещину по уху, и патрульный снопом повалился под ноги приятелям.

Оставшаяся тройка ткнула мечами в грудь бродяге, но тот проскользнул между клинками и нанес удар кулаком в глаз самому высокому из стражников. Рослый перекувырнулся через голову и затих, раскинувшись на траве.

Двойка крутанула лезвиями, при этом один пытался снести башку, а второй перерубить ноги Роя. Маг в этот миг подпрыгнул и, опираясь на меч, вертанулся в горизонтальном полете. Он летел параллельно движениям мечей: выше целившегося по ногам, но ниже того, что метил в шею. Подошвы ног Роя со всего маха врезались в солнечное сплетение коренастого патрульного, и тот переломился, как переспелый колос.

Оставшийся в одиночестве страж рубанул сплеча так, что лезвие с хрустом вонзилось в дерн, и тут же с воем покатился по поляне, потому что маг его пнул под коленку. Лес не верил своим глазам-сучьям. Сражение на поляне заняло чуть больше минуты. Противники ни разу не скрестили мечей. Тем не менее все девять стражников были выведены из строя.

Один запутался в штанах и до сих пор не мог от них избавиться, другие юты злобно выли, держась за безухие головы, два лесича валяются в отключке, а третий, коренастый, не валяется, а стоит шалашиком, упершись лбом в землю. Четвертый лелеет ушибленную задницу, пятый вопит, растирая ногу. Вымпел-вещун пришел в себя, но сидит неподвижно, не рыпается, лишь смотрит на Роя расширенными от темноты и просто страха глазами. Оно и понятно: его дело — связь, а оружие — голова, мечом махать ему не пристало. Да он, возможно, ничего режущего, страшней кухонного ножа, и в руках-то никогда не держал, подумал Нов.

Кам Рой собрал разбросанные по поляне мечи и сволок их к костру. Затем поднял исправные громобои. Один был измазан в ютовой крови, а второй пришлось доставать из кобуры на разрубленном поясе. Маг пнул ствол разрубленного громобоя к мечам, а затем с двух рук принялся палить по куче оружия, пока та не превратилась в лужу расплавленного металла. После этого телохранитель повыдергивал огневые коробки и бросил их в огонь. Костер взорвался ослепительно алым цветком, и поляна погрузилась во тьму.

Если бы Нов смотрел на все это глазами человека, то наверняка после такой яркой вспышки ничего бы уже больше не видел, но деревянные глазки мигом переключились. В свете луны еловому мальчику было видно, что оставшиеся в руках Роя громобои один за другим полетели в реку. Раздалось два коротких всплеска.

«Эй, Лесик, — услышал он призыв по вещун-связи, — кончай корни пускать, сучья пялить. Пора человеком становиться. Выходи сюда, знакомиться станем…»

Обратное превращение оказалось куда сложней, и пока Нов мысленно сбрасывал хвою, обрывал корни, превращал еловую кору в бледно-зеленые порты и рубаху, втягивал остроконечную макушку, съеживался до длины сажени (меры длины динлинов не совпадали с русскими, принятыми во втором тысячелетии от Рождества Христова), пока снимал берестяной пояс, разминал одеревеневшие мускулы и регулировал зрение, чтобы воспринимать мир по-человечески; маг подошел к юту и помог ему окончательно избавиться от штанов. Обнажил свой меч, который во время недавнего боя висел почему-то за спиной (ют пронзительно заверещал, прикрывая уши руками), ухватился за штаны тройника и двумя резкими взмахами распорол штанины сверху донизу.