Малыш едва стоял на ногах и осторожно переставлял их, словно ему было больно наступать на мягкую круглую подошву. Его полузакрытые глазки прятались в глубоких морщинах, и он искал поднятым хоботом сосок матери. Наконец он нашел его между передними ногами матери и сделал несколько неуверенных попыток достать до него, по каждый раз его усилия кончались падением, а Тонкий Бивень нежно и терпеливо поднимала его передней ногой и хоботом.
Потом малыш, шатаясь, подошел к своей старшей сестре четырех с половиной лет. Она повернулась к нему и вытянула хобот. Малыш с яростью задвигал хоботом под ее правой передней ногой, словно искал сосок: он был еще слишком мал и не умел узнавать свою мать, но хотел есть. Сестра с готовностью расставила передние ноги и попыталась пропустить его под себя.
Малыш рухнул на землю, поднялся и неверными шагами вернулся к Тонкому Бивню. Та совершенно не обращала на него внимания, пока он тщательно исследовал нижнюю часть материнского тела своим вытянутым хоботом. Она даже не остановилась, и малыш снова свалился. Она обернулась, вытянула хобот и затрубила. Леонора и другие слоны ответили ей, а малыш застыл и минут десять покачивался на месте с закрытыми глазами.
Члены семейной группы в этот момент растянулись с цепочку. Леонора находилась шагах в ста впереди вместе со своими двумя детьми; сзади были еще две молодые самки с малышами. За Тонким Бивнем шла лишь ее дочь. Ее совершенно заворожил слоненок, и она ни па минуту не оставляла его без внимания. Наше присутствие никоим образом не сказалось на поведении Тонкого Бивня; она невозмутимо проследовала шагах в десяти от «лендровера» в сопровождении дочери и сына.
Малыш поднял голову, секунд пятнадцать сосал мать, затем двадцать секунд стоял с опущенной головой, снова поднял ее, еще сорок секунд сосал молоко, пока мать не отошла в сторону. Старшая сестра решила воспользоваться ситуацией и отведать материнского молока. Но Тонкий Бивень с ворчанием оттолкнула ее передней ногой. Мимо пробежал жираф, Тонкий Бивень затрясла головой, отгоняя его от слоненка. Я удалился, когда ночь скрыла все вокруг.
Наутро, едва рассвело, я снова отыскал группу. Она прошла за ночь всего полтора километра. Минут двадцать я наблюдал за животными среди густых зарослей, и мне удалось измерить их высоту с помощью бамбукового шеста. Рост Тонкого Бивня оказался 2,45 метра, ее дочери — 1,70 метра и малыша — 0,85 метра, что примерно соответствовало возрасту в 30 лет, 4,5 года и несколько часов. Малыш весил килограммов сто двадцать. Хотя его еще пошатывало, он уже увереннее держался на ногах. Он два раза упал рядом с матерью: в первый раз она его подняла, а во второй — он встал самостоятельно.
Обычно семейная группа проходит за сутки около 4,5 километра. Каждый день я старался либо на машине, либо пешком найти их семейную группу, не обращая внимания на других слонов. За этим слоненком следовало понаблюдать, ибо он принадлежал к группе, которую я знал лучше других.
Первые недели жизни малыш редко отходил от матери дальше чем на несколько шагов. К концу второго дня он уже крепко стоял на ногах и спокойно следовал за всей семьей, непрерывно перемещавшейся в поисках пищи. Их путь лежал через болота, леса, им приходилось преодолевать опасные тропы крутого склона. Когда слоны принимали грязевые ванны, его мать и другие слонихи изо всех сил старались не наступить на него, а иногда Тонкий Бивень хоботом подтягивала или подталкивала его. Три месяца спустя слоненок побывал уже почти во всех уголках территории своего сообщества.
Я прозвал его Н'Думе (Самец на суахили): он действительно был настоящий маленький самец. Вначале он питался только материнским молоком, и стоило матери или сестре остановиться, как он деловито рыскал у них под брюхом у передних ног. Через три дня он уже твердо знал, что нужное место находилось между передними ногами матери. Соски, по форме и размерам удивительно напоминавшие женскую грудь, расположены довольно высоко, и ему приходилось тянуться, чтобы достать до них. Когда он сосал, его розовый рот с треугольной нижней губой плотно держал сосок, а хобот либо свешивался на сторону, либо поднимался к голове, изогнувшись в форме буквы S. Тонкий Бивень время от времени касалась его лба, как бы удостоверяясь, что кормит именно его. Как и прочие новорожденные слонята, он сосал помалу, но часто, выпивая за сутки 13–14 литров молока. Хобот его то висел, а то вытягивался в виде резинового шланга. Изредка слоненок садился и засовывал кончик хобота в рот, как ребенок, сосущий большой палец. Тонкий Бивень продолжала кормить и свое первое дитя, и иногда оба рта одновременно прикладывались каждый к своему соску. Н'Думе вскоре открыл, что и нежная, терпимая ко всем малышам бабушка Леонора тоже ни в чем не откажет ему.
Отлучение от груди происходило постепенно. Уже к концу первого месяца Н'Думе рвал ртом траву, не умея пока пользоваться хоботом, и, хотя какую-то часть травы он глотал, это скорее всего носило чисто исследовательский характер. Внутри семейной группы слонята сосут мать до тех пор, пока им позволяют, даже после перехода па растительную пищу. Одна из молодых самок, старшая из дочерей Леоноры, по прозвищу Две Дырки, сосала и в девять лет. Когда она толкалась головой в поисках соска, ее двадцатисантиметровые бивни кололи мать, и та отталкивала надоедливого отпрыска хоботом или бивнями. Тонкий Бивень никогда не подпускала к себе Две Дырки.
С самого рождения Н'Думе стал заметным членом семейства. Игривая натура, он часто азартно атаковал старших братьев и сестер, вонзаясь в них пока еще не существующими бивнями. Они снисходительно позволяли ему выделывать свои штучки: он еще находился в том счастливом периоде жизни, когда ему была предоставлена полная свобода действий.
Первый год мать не спускала с него глаз. Стоило ему отойти метров на двадцать — тридцать, как она тут же шла за ним. Очень часто малыш Н'Думе надолго замирал, прислонившись к матери. А каждые несколько минут они то касались друг друга хоботом или боками, то малыш сосал мать.
В пять месяцев он так осмелел, что толкал старших и лез на них, когда они укладывались днем на землю, чтобы поспать. В нем неистощимым ключом била энергия, которая заставляла его бегать за опавшими листьями или разгонять белых цапель, искавших насекомых среди частокола слоновьих ног. Но чаще всего он носился просто так, нападая па воображаемого противника и повизгивая. Однажды вечером на берегу, когда он бешено крутился вокруг семейства, почва вдруг ушла у него из-под ног. Он провалился под застывшую корочку грязи и стал тонуть в черной вязкой жиже. Чем сильнее он бился, тем больше его засасывало. Он в ужасе завизжал, к нему тут же бросились обеспокоенные Тонкий Бивень и Леонора и остановились на краю провала. До малыша можно было достать хоботом, и Тонкий Бивень осторожно двинулась вперед, оставляя в грязи черные вязкие следы. К счастью, она нащупала под грязью твердую почву. Вначале она попыталась вытянуть слоненка хоботом, но ничего не получилось. Тогда она подсунула ему под брюхо бивни и дернула головой. Леонора внимательно наблюдала со стороны. Н'Думе бился, а Тонкий Бивень старалась изо всех сил и выталкивала его из грязи. Наконец он оказался на твердой земле, покрытый с головы до кончика хвоста черным липким панцирем. Думаю, урок не прошел для него даром. И это происшествие, по-видимому, спасло ему жизнь позже.