Раздался стук в дверь, и Пак насторожился.
— Кто там еще? — пробормотал он.
— Девка твоя, — хмыкнул Федя. — Еще хочет… Открывай, ладно!..
Пак пошел открывать, а Федя допил пиво, отбросил в сторону банку и стал подниматься. Надел махровый халат и вышел.
Там, в комнате, стоял бледный Миша Дадиани и заплетающимся языком говорил:
— Я утром спохватился только, открываю, а он уже синий…
— Кто синий? — спросил Миша, присаживаясь в кресло и закуривая.
— Венечка! — воскликнул Миша. — Вы же его повязали и забыли!.. Он там задохнулся, в шкафу!.. Совсем!..
Федя затянулся, выпустил струю дыма, стряхнул пепел.
— Так, — сказал он. — Так тебе еще и мокруха светит, Миша!..
— Я-то тут при чем? — вскричал Миша. — Я же его не вязал, в шкаф не совал!..
— А кто совал? — вкрадчиво спросил Федя.
Миша притих.
— Сам знаешь, кто, — буркнул он.
— Так ты чего, настучать на нас хочешь? — ласково спросил Федя. — На лучших друзей, да?
— Я не собираюсь на вас стучать, — сказал Миша. — Я только прошу помочь. Сунем его в автобус и выбросим где-нибудь в горах.
Федя снова медленно затянулся.
— Тебе бы, сука, яйца оторвать надо за то, что ты бабу упустил, — выругался он. — Но я тебя прощаю. Педика своего сам хорони, как знаешь, а мы сваливаем. Пак, ищи такси!
— Понял, — сказал Пак и вышел.
— А я как же?
Федя посмотрел на него холодно.
— А как хочешь, — отрезал он.
Женя лежала на кровати, спала и изредка вздрагивала во сне. Додик устроился у окошка с биноклем и наблюдал за центральным входом. Не то, чтобы он чего-то там ждал, просто надо было что-то делать, вот он и сел наблюдать. Выходили и входили люди, подъезжали и отъезжали машины, и ничего заслуживающего внимания решительно не происходило. Додик закурил, расслабился и подумал о том, что если Жене все же придется прятаться от гнева Маэстро в дальних странах, то и ему в этом бегстве найдется уютное место.
Вдруг он увидел внизу знакомую фигуру и быстро вскинул бинокль. Так и оказалось, внизу появился Пак. Вместе с ним вышел один из рассыльных гостиницы, и кореец тому чего-то втолковывал, куда-то указывая пальцем. Рассыльный кивнул, взял предложенные деньги, поклонился и пошел вниз по ступеням. Пак же вернулся в гостиницу.
Додик приподнялся, для того, чтобы проследить, куда направился рассыльный, и увидел, что тот шагает к стоянке такси. Отмахнулся от одного таксиста, прошел мимо другого и подошел к зеленому «Мерседесу». Поговорил с водителем, указывая ему рукой в сторону центрального входа, и тот сразу завел двигатель.
— Йе мое, — проговорил Додик озадаченно. — Они же сваливают!..
Он растерянно огляделся, бросил взгляд на спящую Женю, помялся, но все же решился ее побеспокоить.
— Дженни! — принялся он ее теребить. — Дженни, крошка!.. Они сваливают!..
Женя сначала что-то жалобно простонала, потом проснулась, огляделась и проговорила осипшим голосом:
— Ты с ума сошел, Додик!.. Я же сейчас никакая!..
— Но они съезжают, — воскликнул Додик. — Уже такси подогнали!
— И хрен с ними, — сказала Женя.
— Ты же их убить хотела, — напомнил Додик с укором.
— Отстань, — сказала она, укладываясь снова на подушку. — Дай мне прийти в себя…
Додик с досады выругался, снова подошел к окну, снова посмотрел вниз через бинокль, махнул рукой и поспешил вон из номера.
Спустился на лифте вниз, прошел в холл и сел в одно из мягких кожаных кресел для посетителей. Взял со столика оставленную кем-то газету, прикрылся ею и продолжил свои наблюдения. Он понимал, что сейчас гнаться вслед за Брэком было бы глупо, но узнать направление их отъезда — уже какой-то шанс на спасение.
— О! — услышал он. — Так ты читаешь по-турецки, да?
Додик поднял голову и увидел свою ночную знакомую, томную Матильду. Та неторопливо проходила мимо и заметила его случайно.
— Привет, — сказал Додик. — Садись, посиди со мной.
— Охотно, — отозвалась та и плюхнулась рядом. — Я уже ног не чувствую, знаешь?..
— Понимаю, — кивнул Додик с улыбкой. — Пропел гудок заводской, конец рабочего дня — да?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Какой там рабочий день, — пробурчала Матильда. — Дай закурить?
Додик дал ей сигарету и протянул зажигалку.
— Выпить не хочешь? — спросил он.
— Хочу, — сказала она, — но бар еще закрыт. Я сейчас засну прямо здесь…
— Надо беречь себя, — сказал с заботой Додик.
— Хрен-ли беречь!.. — пробурчала Матильда. — Нас с утра всех подняли, заставили бегать по городу, искать эту сучку, которая вчера смылась.
— Это у вас командир такой крутой? — подивился Додик, качая головой.
— Это не командир, — сказала со вздохом Матильда. — Это приехали крутые мальчики из столицы. Ты, может, знаешь Брэка, а?
— Слышал, — сказал Додик. — Но не знаком.
— Вот он и приехал. Понадобилась им эта дура, чтоб ей сдохнуть!..
— Так вы нашли ее?
— В том-то и дело, что она снова смылась, — сказала Матильда.
— А чего это она бегает? — подивился Додик.
— Дура, потому что, — буркнула Матильда.
— И куда же она смылась? — спросил Додик. — В американское посольство? Просит политического убежища?
— Как бы не так, — сказала Матильда. — У нее тут подружка оказалась, из Ташкента. Так она вместе с ними укатила. Лови ее теперь!..
— Ловкая девочка, — покачал головой Додик.
— Э, одни неприятности, — пробормотала Матильда.
Додик сочувственно кивнул головой.
— Так, значит, ты спать пошла? — спросил он. — А вечером, как?
— О чем разговор, мальчик, — устало рассмеялась Матильда. — Хочешь, я сама к тебе приду?
Додик покачал головой.
— Встретимся в баре.
— Как скажешь, — махнула рукой Матильда, выбросила сигарету в пепельницу и поднялась.
Одна из ее подружек выглянула из раскрытых дверей лифта и крикнула:
— Люська, ты едешь, нет?
— Еду, — отвечала Матильда и пошла к лифту, покачивая бедрами.
Додик тоже выбросил сигарету и поднялся.
Он неторопливо вышел на улицу, огляделся, потянулся. К нему подошел швейцар, что-то спросил по-английски, наверное, предложил свои услуги, но Додик отказался. Он спустился по лестнице, и, проходя мимо «Мерседеса», который заказывал рассыльный, нехотя остановился.
— Эй, — обратился он к водителю. — Where аге you going to?
Тот курил сигару, сидя в раскрытых дверях машины.
— Анкара, — произнес он с уважением.
Додик понимающе кивнул головой.
— Good, — сказал он. — Very good…
И пошел себе дальше неторопливой походкой отдыхающего человека.
12
Самолет прилетел в Ташкент поздно вечером, и некоторое время делегацию продержали в аэропорту, пока улаживали какие-то формальности. Девочки, участницы ансамбля, искоса посматривали на Настю и Галю, явно не выказывая этим доброжелательности, но Галю это волновало мало, а Настя сосредоточенно, читала псалтырь, потому что нервничала. Она и представить себе не могла, что границу можно пересечь так легко. Только когда они наконец оказались в автобусе, который вез их из аэропорта в город, она вдруг почувствовала удивительную расслабленность и поразилась, что с ней такое могло приключиться.
Еще в дороге Галя договорилась с Розой о том, что они остановятся на ночь у нее, и та охотно пригласила их. Галя вернулась на место удовлетворенная и сказала:
— Хорошо иметь старых подруг, да?
— Да, конечно, — согласилась Настя. — А скажи, из Ташкента мы сможем выбраться без виз?
— По-моему, тут до виз еще не дошло, — сказала Галя. — Да нет, точно не дошло. Наши девки недавно летали на какой-то фестиваль и ничего нигде не оформляли. Это же ближнее зарубежье, — она проговорила это с иронией.
— Значит, мы сразу отправимся домой? — спросила Настя, затаив дыхание.
— М-да… — сказала Галя, сразу помрачнев. — Домой…
Настя спохватилась, вспомнив, что Галю по ее московскому адресу вполне могут разыскивать люди Алхимика.