Раздались испуганные возгласы, девчачий визг. Народ, уже забыв про меня и про магию царя мудрости, повалил к дверям.
Это было совершенно ненормально. И даже не потому, что Валентайн, как председатель собрания, вряд ли стал бы вот так просто калечить других Посохов. Хотя это, естественно, тоже было какой-то дичью.
Куда более странным было то, что толстячок, маг пятого круга, не смог оказать ни малейшего сопротивления. И это при том, что Валентайн даже никаких заклинаний не использовал — атаковал просто давлением маны. Разрыв между пятым и шестым кругами определённо не мог быть таким огромным, даже если предположить, что толстячок попал в Посохи благодаря своим связям, а не талантам.
Если учесть изменившуюся внешность Валентайна, то уже не оставалось сомнений в том, что он находился под действием какого-то жёсткого допинга. И хорошей новостью это определённо не было, потому что после того, как он отвернулся от толстяка, следующим, на кого упал взгляд его налитых кровью глаз, стал я.
И хотя на этот раз он ничего не сказал, именно теперь я по-настоящему поверил в то, что он собирается меня прикончить.
Вскинув револьверы, я выпустил в Валентайна сразу две пули, параллельно создав под ногами дорожку Телекинеза и над головами бегущих Посохов устремившись прочь из зала собрания. Конкурировать с шестым кругом я не мог и раньше, а теперь, после того, как молодой герцог впал в режим берсерка — и подавно.
Так что моей задачей сейчас было выжить и дождаться появления кого-то из старейшин. Потому что я сильно сомневался, что с Валентайном в его текущем состоянии сможет быстро справиться даже маг седьмого круга.
Пули угодили ровнёхонько ему в грудь и живот, однако на этот раз магический ледяной щит лишь вздрогнул. Никаких трещин или следов разрушения. Наоборот, я, кажется, его только разозлил.
Взревев уже совершенно нечеловеческим голосом, Валентайн взмахом руки сформировал под ногами ледяной гребень и, оседлав его, как заправский сёрфер, устремился за мной. На других ребят, которых его ледяная магия могла задеть и покалечить, ему определённо было глубоко плевать.
Не собираясь больше жалеть патроны, я разрядил в своего преследователя остаток обеих обойм. Из шести выстрелов в цель попало пять, однако всё, чего мне удалось добиться — это немного, на долю секунды, замедлять его каждым попаданием. И даже несмотря на это он продолжал меня догонять на своей ледяной волне. Фора в полтора десятка метров, которую я изначально получил, начала быстро сходить на нет.
К счастью, охватившее его бешенство крайне негативно сказалось на точности его атак и на изобретательности тактики в целом. Одно за другим он посылал мне вдогонку заклинания, каждое из которых при попадании сулило смерть от превращения в ледышку или разрыва всего тела на несколько ледышек поменьше.
Однако из-за их однообразности и плохого наведения каждый раз мне удавалось, благодаря даруемой Телекинезом маневренности, в последний момент уходить с линии атаки.
К счастью, в академической зоне, где находились и общежития, и крыло Посохов, сейчас шли занятия. Посохи просто имели законное право уходить с любых лекций, потому на собрании их было так много.
Коридоры были совершенно пусты, а если люди и выбегали поглядеть, что происходит — то уже после того как мы с Валентайном проносились мимо. Так что страдало только убранство самих коридоров Башни Магии. И на самом деле я был этому очень рад. Как бы мне ни были несимпатичны многие студенты и даже преподаватели, случайных смертей я не хотел.
А отвлекаться на других я был совершенно не в праве. Чем Валентайн был ближе, тем меньше времени у меня было на то, чтобы успеть среагировать на его атаки и хотя бы себя спасти.
В какой-то момент у меня не получилось увернуться вовремя — и бок обожгло болью. А через мгновение распоротая рубашка и рана под ней покрылись ледяной коркой, доставившей ещё втрое больше боли и неудобств.
К тому же у меня кончались патроны. Я уже расстрелял восемь обойм из десяти, что у меня были, и теперь, настолько быстро, насколько мог, загружал в выкидные барабаны револьверов по последней пятёрке зачарованных боеприпасов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Однако это не значило, что у меня не было идей, как выйти из этой ситуации. Наоборот, всё то время, что я юлил, уворачиваясь от ледяных заклинаний и поливал Валентайна пулями, я готовил свой ответ.
Проблема была в его защите, которую не брали даже последовательные выстрелы из моих зачарованных револьверов. Я мог сколько угодно вилять, будто убегающий от гончих заяц. Но если бы мне не удалось что-то сделать с этой защитой, то он бы догнал меня и заморозил к чертям. И случилось бы это скоро. Слишком скоро.
А потому я копил силы для одного решающего удара. И когда между нами осталось всего метров пять и меня уже в третий раз задела его магия, я понял, что дольше тянуть нельзя.
Резко изменив направление движения, я бросился прямо на Валентайна, сократив расстояние между нами до нуля за пару мгновений. Он такого явно не ожидал, и, так как его разум был замутнён, не успел среагировать и встретить меня атакующим заклинанием. Однако окружавший его щит никуда не делся — и именно на него я и был нацелен.
Из земного вооружения я помнил не только про револьверы. Например я знал, что на вооружении армии лет уже пятьдесят находилась так называемая мина направленного действия. “Этой стороной к врагу”, - и всё в таком духе. Воспроизвести устройство такой мины за те секунд пятнадцать, что длились эти догонялки я, естественно, не мог. Но вот воспроизвести принцип её действия — мог вполне.
Три слоя Телекинеза передо мной работали одновременно как щиты, закрывавшие меня от взрыва, и как “стенки”, направляющие взрыв всей маны, что я успел собрать, вперёд, на щит Валентайна.
Однако простого Дыхания саламандры для этого было бы определённо недостаточно. Мягкая и податливая, оно хорошо детонировало только после долгой и тщательной подготовки чего-то наподобие телекинетической спирали. Для экстренного моментального “БАБАХА” это заклинание не подходило.
А потому за эту четверть минуты я успел ко всему прочему “вспомнить” новое заклинание и скомбинировать его с Дыханием. Это был большой риск, так как итоговая магия могла перескочить уровень третьего круга, да и без того последствия ожидались самые неприятные. Как минимум — адская головная боль на ближайшие сутки, да и магические круги “спасибо” определённо не скажут. Но положение было критическое, а потому рассуждать и думать о последствиях было некогда.
И это определённо того стоило. Взрыв получился шикарным: ярким, жарким, разрушительным. Ледяной щит Валентайна, до сих пор казавшийся непробиваемым, лопнул будто простое стекло, а его самого, охваченного с ног до головы пламенем, отбросило прочь.
Меня тоже нехило так тряхнуло. Как и завещал Ньютон, несмотря на то что я постарался погасить ударную волну от взрыва телекинезом, всё равно отправился в полёт, едва не врезавшись спиной в пол коридора. Вот только праздновать победу я не собирался.
Наоборот, вскочив, я из последних сил, давя боль в сердце из-за перенапрягшихся кругов, снова бросился бежать. Потому что, как бы великолепна ни была созданная мной магия, для того чтобы одолеть мага шестого круга на стероидах этого было далеко недостаточно.
И будто в подтверждение моим словам сзади раздался разъярённый, полный боли вой, а потом я ощутил, как резко понижается температура окружающего воздуха.
Уже через полсекунды я начал выдыхать пар, через секунду по хребту пробежалась ледяная волна, а через две ноздри начали слипаться изнутри. Тело за эти секунды, конечно, не успело задеревенеть, но из-за продолжавшего усиливаться мороза мне стало банально больно дышать, заслезились глаза, а дикая дрожь сбила всю координацию движений.
Использовав Телекинез, чтобы в очередной раз чиркнуть зажигалкой, я окружил себя огненным коконом из магии, которой пока что даже не придумал названия. И таким образом на какое-то время справился с окоченением, но долго это не продлилось. Валентайн, уже успев оклематься после взрыва, продолжил преследование, ещё быстрее чем раньше. И чем ближе он был, тем сильнее был охватывавший меня холод.