Они молчали.
И, судя по взгляду некоторых, было совершенно очевидно — не потрясены. Ибо знали. Но у большинства — шок. Глаза аж на выкат. Особенно душно было Сталину. Он, видимо, даже не слышал о таких проказах сектантов. А если и слышал, то не верил. И то, что Дзержинский озвучил, у него попросту в голове не укладывалось.
Тем более, что тот, выдержав паузу, стал повествовать о подробностях. О том, что такое кровавое причастие, ради которого спускали кровь с ребенка или подростка. Как правило похищенного. О том, что делали тюкальщики, проникшие в «органы», во время внесудебных расправ. И какую жуткую смерть принимали их жертвы. В том числе и священники. Чем нередко хвастался Тучков, запугивая иных клириков. Коснулся он и так называемых псевдо-евреев…
— Вы все, наверное, слышали байки о том, как евреи похищают и убивают невинных младенцев. Вздор и ересь. Навет. Но, как оказалось, дыма без огня в этот раз не было. Дело в том, что по какому-то кошмарному стечению обстоятельств к старообрядцам, наравне с вышеупомянутыми сатанистами, причисляют и секту псевдо-евреев. Это люди, которые сами себя отнесли к иудаизму. В каком-то особом, своем понимании этой религии. Раввины с ними борются в силу своих ограниченных возможностей. Но они никуда не деваются. И вот у них, как раз, человеческие жертвы вполне практикуются в самом, что ни на есть ветхозаветном ключе. Из-за чего необразованные, темные люди переносят их выходки на вполне нормальных евреев…
Дзержинский рассказывал, а у присутствующих волосы потихоньку начинали шевелиться. На подробности он не жадничал. Сыпал их как из рога изобилия. Особенно им стало страшно, когда он указал, что в первые годы советской власти, эти все «прекрасные люди» повалили в «органы». И что треть арестованных сотрудников центрального аппарата так или иначе были связаны с этими сектами.
Дальше он коснулся банд. Но они казались детской шалостью… ровно до того момента, как Феликс Эдмундович показал их связь с сектами. Далеко не всегда прямую. Но существующую почти всегда.
Потом пошли каналы сбыта.
И Дзержинский рассказал в том, что сразу после убийства Зиновьева он опечатал и вывез сейфы погибших. Чтобы изучить документы в надежде задержать убийц. Вместо этого он наткнулся на просто вопиющие преступления. В первую очередь по сбыту краденого. Через контрабанду…
— А Литвинов? — спросил Мехлис, лицо которого было красным от возбуждения. Было видно — он в ярости. Холодной ярости. И к задержанным его лучше не пускать…
Лев Захарович в период с 1922 по 1926 год был фактически личным секретарем Сталина, находясь на должности заведующего бюро секретариата ЦК. Так что лицо для ЦК не чуждое и довольно влиятельное. В 1926 году в оригинальной истории он пошел учиться. Здесь тоже. Причем с еще большей яростью и рвением, поддавшись новому тренду на обретение революционерами образованности.
— Литвинов? А что Литвинов? Он оказался заказчиком покушения на меня. И на его персону, мы вышли под утро тех злополучных суток, действуя по цепочке. Это увы факт. И неоспоримый. Подтвержденный не только его признанием, но и иной совокупностью доказательств. Начиная от переписки, кончая допросами подельников. Включая адреса конспиративных квартир, счета для «отмывания» денег, закладки с деньгами и оружием, сети связных, выходы на лояльные, прикормленные банды и простых шпионах на местах, шифры и так далее. И что в этом случае прикажете делать? Как мне было поступать?
— А зачем он все же вас пытался убить, Феликс Эдмундович? — задал вопрос Мехлис. — Какой смысл? Что бы это ему дало?
— Смысл прямой — прекратить расследование воровства и хищений по линии Коминтерна. И получить возможность дальше заниматься этим прибыльным промыслом. Да, он мог бы и сбежать. Просто запросив экстренную эвакуацию у своих покровителей. И ему бы, наверное, не отказали. Он и так уже хорошо поработал на своих заказчиков и заработал себе на пенсию в каком-нибудь тихом, уютном городке. Однако он решил рискнуть. И проиграл. Да и кураторы тоже были заинтересованы в моей смерти. Обещали помочь, если дельце не выгорит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кураторы? Покровители? — Мехлис был обескуражен. — Но кто? Откуда?
— Известно откуда. Это англичане. Точнее их разведка. Литвинов на них еще с 1903-го работать начал[1]. Причем добровольно. И в партию уже проник в качестве британского шпиона. Зачем им меня убивать? Ну значит есть резоны. Значит товарищи, многое я делаю правильно, и это для банкиров лондонского Сити опасно! Осталось понять — что именно. Тут знаете, что еще интересно? Литвинов-то проговорился, мол и Фрунзе англичане убить хотели. И дескать покровители Ягоды в партии, тоже с МИ-6 накрепко повязаны. Даже не знаю пока… Верить или нет. Но с другой стороны вы же видите, как Михаил Васильевич нашу армию укрепляет. И такая его работа империалистам конечно же не по душе.
Он сделал паузу.
Переложил несколько листов. И продолжил.
— Больше скажу. С их точки зрения, ликвидация Фрунзе очень выгодно. Так как он гвоздь. На нем все преобразование армии держится. Да и мне есть чем гордится. За год ОГПУ и НКВД в лице работников УГРО, изъяли у разного рода хапуг, бандитов, сектантов и предателей, одних только ценностей на 282 миллиона золотых рублей! Вдумайтесь — 282 миллиона! И они все пошли в дело. На оснащение новых предприятий, школ и прочего крайне нужного и полезного для нашей страны. Сверх бюджета. А каждый новый советский завод, каждый новый советский ученый — это империалистам как серпом по… детородным органам. А вы говорите…
Он снова сделал паузу, покачав головой.
— Я попросил у Михаила Васильевича СОН, так как ожидал мощного, отчаянного сопротивления. Как на «малинах» крупных банд, где иной раз приходится артиллерию подкатывать. Но, к счастью, враги на этот раз оказались слишком беспечны. За что и поплатились. Но, товарищи, больше на такую удачу рассчитывать не стоит. Поэтому надо ускорить работы по созданию спецназа ОГПУ. Он уже утвержден, но существует пока лишь номинально. Сил и времени пока не хватало на него…
Тишина.
Дзержинский немного приукрашивал ситуацию. С целью спровоцировать подельников Литвинова. Удалось выяснить многое, но далеко не все. И таким нехитрым способом он, по совету Фрунзе, планировал спугнуть перепелок. Чтобы они уже взлетели из густой травы и подставились.
На эту провокацию Феликс пошел только после того, как со всех, выявленных «мутных» зарубежных счетов, раскиданных по Европе, были выведены деньги в Германию. Не очень надежно. Но лучше, чем до того. И не только со счетов, ассоциированных с деятельностью Литвинова и Ягоды. Прошелся Дзержинский и по Коминтерну, собирая все те средства, которые еще не сгорели в этом театре абсурда. Хотя американские их активы, кстати, оказались надежно «закрыты». Даже цента оттуда вывести не удалось. А там лежали основные суммы…
— Урод… — наконец процедил Мехлис, нарушая тишину.
Понятно — революция дело сложное. И провокаторы — обычное дело. Но они с этими людьми шли столько лет плечо к плечу… Обидно… Больно… Неприятно…
Остальные полностью поддержали этот настрой. Даже те, кто так не считали и были также связаны с иностранными разведками. Просто для того, чтобы себя не выдать…
Итог заседания Пленума оказался таким же неоднозначным, как и ожидания от него. О военном перевороте ну, или если хотите, дворцовом, объявлено не было. Что Дзержинский, что Фрунзе вели себя как ни в чем не бывало. И вполне отыгрывали роли, типичные для их должностей. Хотя всем было понятно — прецедент создан. И если чуть заиграться, то сотрудники ОГПУ, поддержанные армейским спецназом, могут очень быстро решить эту проблему. А потом уже найти за что. Ведь у каждого есть, за что… Как говорится — даже у самого плохого человека есть, что-то хорошее. Главное тщательнее обыскивать.
Это, с одной стороны.
А с другой — участникам Пленума стало резко не до этого. Тот ворох грязного белья, который вывалил Феликс Эдмундович шокировал их до крайности. И испугал.