Несмотря на прекрасную тёплую погоду конца марта, на весёлые голоса Линаины и Ансора и на спокойные леди Ингины и леди Арсении, показывавших, что аристократки как человеческие, как демонические одного поля ягоды, на Кантора с его пока ещё забавной детской речью, я чувствовала себя так, будто сидела на жёстком железном стуле. Мне казалось, что пол подо мной вот-вот провалится, и я упаду не в странную пустоту Карточного Королевства, а в пламя пожара. А ещё виделось, что под столом кто — то точно держит нож, готовый в меня вонзиться.
Но всё было спокойно. Линаина пыталась накормить меня едва ли не всем, что имелось на столе, Ансор поддерживал её в этом начинании, получая удовольствие от моего злобного взгляда. Леди Ингина и леди Арсения иногда подмечали что-то таким тоном, что я просто брала хлебец и ела его, хотела того или нет.
А потом завтрак закончился.
— Лена, мне кажется, нам следует показать леди Ингине наш сад, — предложил Ансор, вставая из-за стола и принимая Кантора из рук матери Линаины. — Леди Ингина, вы просто обязаны его увидеть: солнце в миниатюре должно вас порадовать.
Я переводила потерянный взгляд с принца на принцессу и её матушку и обратно. «А как же обещанный разговор?» — спрашивала я глазами. Лена, в отличие от своей леди-матери и своего мужа-урождённого принца, не была мастерицей игнорировать подобные взгляды.
— Мы будем ждать тебя в саду, — пообещала Линаина, подойдя ко мне и накрыв плечо ладонью. — Леди Арсении есть, что тебе сказать. А тебе, насколько я помню, есть о чём поговорить с ней.
Шепнув мне последние слова, она одарила меня извиняющейся улыбкой и покинула балкон вслед за матерью, мужем и сыном. Мне даже гадать не надо было, откуда Линаине известны мои потуги побеседовать с матерью: всё же, она бывала очень наблюдательной принцессой.
Ощущение сидения на жёстком стуле над огненной пропастью только усугубилось. Я потянулась к чайничку со смородиновым чаем как раз тогда, когда мама протянула к нему руку, и мы коснулись друг друга пальцами.
— Я хотела налить тебе чашечку, — она одёрнула руку. Найдя на столе откупоренную недопитую ею бутылку вина, мама наполнила свой бокал. Последовав её примеру, я налила себе чаю и сделала глоток. Тёплая жидкость согрела горло, но не сердце.
— Я рада, что ты сумела проснуться, — сказала мама, повернувшись ко мне. Радости в её голосе я не слышала. — Хотя ни я, ни твой отец в этом не сомневались, иначе Кебер не дал бы тебе именно золотое яблоко. Те, кто обладают достаточной волей, чаще справлялись с ядом.
— Это не яд, — поправила маму я, не поднимая взгляд от чая в чашке.
— Что?
— Плоды яблони мудрости — не яд, — пояснила я. — Яблоня не всегда была хищной. Просто когда-то её лишили семьи. Её сородичей уничтожили за то, что они показывали, и яблоня обезумела, приобретя бессмертие. Она очень несчастна, мама.
— И что же они показывали? — равнодушно поинтересовалась мама.
— Правду, — я решительно посмотрела на леди Арсению, отставив в сторону своё чайное прикрытие. — Они показывали демонам правду.
— И какова она? — спросила мама, оставляя своё собственное прикрытие в виде бокала. — Правда.
— Болезненна и неприятна, — скривилась я. — Но именно её признание способно сделать нас лучше. Свободнее.
— Ты считаешь, что правда сделала тебя лучше? — речь леди Арсении была привычно холодна и практически не эмоциональна. Но мы говорили, и она меня слушала.
Руки мои задрожали, и я вцепилась пальцами в парчовую ткань юбки. Выдуманное пламя под моими ногами, казалось, уже жгло ступни сквозь туфли.
— Не до конца, но ещё может сделать, — вспоминая о своей силе и смелости слова в нереальности, я задала маме, пожалуй, сейчас самый значимый вопрос: — Кто мой отец?
Леди Арсения дёрнулась. На мгновение в змеиных глазах мелькнуло отражение юной девушки, красивой, высокорожденной, высокомерной и отчаянной. Но этот образ быстро испарился, словно его никогда и не существовало. И губы мамы вымолвили:
— Я не знаю.
— То есть… как? — выдохнула я, при этом сильнее сжав подол в пальцах.
— Ты молодец, догадалась, что к Кеберу не имеешь никакого отношения, — одобрительно хмыкнула леди Арсения. — Это, конечно, никак не помешало ему тебя использовать, но всё же ты умница. Касательно твоего родного отца. я, правда, не знаю. Им может быть кто угодно: в молодости у меня было множество любовников, и любого из них я любила больше, чем Кебера.
Сказанная ею правда полностью соответствовала данному мною ранее описанию. Болезненная и неприятная. Хуже ли быть дочерью такого жестокого демона, как мой отец, чем быть дочерью никого?
— Изира, а разве это важно? — вдруг спросила мама, взяв меня за руку.
Я удивлённо посмотрела сначала на сжимающую мою кисть руку, потом на мамино лицо.
— Разве так важно, кто был твоим отцом? — повторила свой вопрос мама, убедившись, что я смотрю на неё. — Не он сделал тебя той, кто ты есть. И не его истинная личность сделает тебя лучше. Ты в своих собственных руках.
Она притянула меня к себе в объятия, и я вдохнула запах вина и тяжёлых духов. Обнимать леди Арсению вот так просто было непривычно и странно.
— И ты можешь сама решить, как дальше жить. Её Высочество тебе всё расскажет, — практически шёпотом сказала мама, отстраняясь и гладя меня по голове, как маленькую. — Иди, Изира. Иди.
* * *
Вопреки собственным ожиданиям, в сад я шла медленно, длинной дорогой через галерею. Звёзды призывно мерцали за окнами, напоминая, что я две недели не только не ходила, я не летала. На самом деле, я не помню, когда в последний раз долго и свободно кружила в небесах, позволяя сильным, предназначенным для сражений крыльям разрезать воздух.
Хотя магия внутри забурлила от подобных мыслей, я отложила полёт на более позднее время: он состоится тогда, когда я хотя бы переоденусь в одежду, что лучше переживёт перевоплощение. В боевой ипостаси все демоны немного выше и крупнее.
Когда я миновала галерею и свернула в сторону посадочной площадки-сада, то застала Линаину одну. Она срезала белые розы с кустов садовыми ножницами и укладывала их на стеклянном столике посреди сада. Там же стояло несколько вручную расписанных ваз. Отсутствию Ансора и леди Ингины с Кантором я не удивилась: наверняка принц отошёл что-то показать матери Линаины, вместе с тем предоставляя жене право одной рассказать мне всё, что нужно.
Увидев меня, принцесса оставила своё занятие.
— Ты ведь помнишь, что можешь делать это руками? — спросила я, подойдя к розовому кусту. Преобразовав два ногтя на правой руке в два длинных острых когтя, я срезала розу и перекинула её в левую руку. — И никаких лишних инструментов.
— У тебя кровь, — заметила Линаина, вынимая платок из кармана своих брюк и глядя куда-то ниже моих глаз. Я посмотрела туда же — и увидела, что слишком сильно сжала левую руку, и шипы роз меня не пощадили. Я подняла руку, и несколько алых капель упали на белые лепестки.
— Так можно покрасить розы в красный, — с губ сорвался истеричный смешок.
— Прямо как в детской книжке, — отметила Линаина, подойдя ко мне и забирая розу. Её белоснежный платок обвился вокруг моей кисти, как повязка, и пропитался кровью.
— Не знаю такой, — сказала я, как это часто бывало, не понимая, что Линаина имеет в виду.
— В моём мире есть такая сказка. Называется «Алиса в Стране Чудес». Там красили белые розы в красный цвет для королевы. Такая абсурдная история. Хотя… для Земли и моя история была бы абсурдной, — принцесса усмехнулась и села на плетеный стул за стеклянным столиком, жестом предлагая мне занять свободное место рядом с собой. — О чём ты бы хотела узнать в первую очередь? — спросила она, беря ножницы, чтобы обрезать лежащим на столе розам шипы.
Чтобы как-то занять свои руки на время разговора, я принялась ей помогать, принципиально используя острые ногти. Я демон, всегда была демоном и буду поступать, как демон, в дальнейшем.