повисла плетью.
Я тогда был молод и любопытен. Пока не выпал первый снег, все работали на прииске, а потом работяги уехали, остались только мы — я, зэк который был старшим на прииске и проводник из тувинцев. Консервировали объект, берегли золотишко, ну и ждали машину, пока не поняли, что её не будет. Тогда приняли решение выходить пешком, заварили последнею порцию каши, собрались и выдвинулись. Два дня мы выходили пешком к людям, так как зарядил снег, и дороги просто не стало. Первую ночь мы спали на снегу, зэчара вытоптал снег, мы нарвали веток с ели, оказывается, хвоя горит как порох! Были с собой газеты, развели костёр, наделали углей и, набросав веток пихты, спали на этих углях. Неудобно, всего часа четыре поспали.
Вторую ночь мы спали с комфортом, тувинец знал, что рядом есть солончак, а недалеко от него охотники устроили лежбище. Невысокое, полметра высотой, зато с печкой. В лежбище было много соломы, мы нашли три картофелины и с удовольствием заточили их. Печка давала хороший жар, и плевать, что забраться в домик охотников можно было только на карачках, мы не гордые. Спали хорошо, только мыши по лицу бегали.
Всё это пролетело в голове за долю секунды. Капитан хэкнул и согнулся в поклоне.
— Прапорщик, выходи! — зудела на улице Аня.
Смотрю, балагур Виталик встаёт во весь свой немаленький рост и скидывает куртку, оставшись в майке. На руке виднеется парашют и надпись «Никто кроме нас». «Войска дяди Васи», понимаю я. Виталик вытаскивает капитана из автобуса и пытается подать руку Ане, но горилла Онищук, увидев состояние командира, обозлился.
— Пошла прочь, курва, — почти по-польски говорит он Анне Дмитриевне.
Я уже говорил, что девочек злить нельзя? Повторюсь.
Вжикк, и на лице старшего сержанта расцвели три кровавые полосы, а ультразвуком негодующего вопля Ани можно было косить траву.
— Кто курва? — орала она. — В лоскуты! В хлам!
Виталик легко спрыгнул с подножки автобуса и встал глыбой против Онищука, остальных задохликов солдат можно было не брать во внимание. Два бугая смерили друг друга взором и громадный Онищук сдулся. Лезть в драку против десантуры? Оно ему надо? Беглец задержан, а капитан… А капитан никаких команд после моего тычка отдать пока не может.
— Извините, — буркнул он Ане.
Хлясь! Получил он напоследок от злой Ани по мордасам пощёчину. Может у неё ещё и критические дни? Никогда её настолько злой не видел.
— Виталя, спасибо, — с нежностью она пожала бицепс десантника, и я понял, если кому, что и обломится с ней, то это точно не мне.
— Слышь, капитан, я так понял, у вас тут рядом часть? А я заеду, проверю, — я читаю записку — Кострова Сашу. А ещё вчера я общался с заведующим организационным отделом горкома КПСС, так я и ему сообщу, сегодня же.
— И я папе скажу, — влез вдруг Колесников Пётр.
— Да хоть бабушке жалуйся, папе он сообщит, а горкому мы вообще не подотчётны, — потирает щеку после удара Анны Дмитриевны капитан.
Но уже никакого боевого духа не выказывает, а может ещё и потому, что второй автобус догнал нас и сейчас его водила с монтировкой и золотыми куполами на оголённых плечах недобро смотрит на капитана.
— Бабушке? Это чересчур, я думаю, ну раз вы просите, — сказал через моё плечо Петя.
Мы уехали, а я из интереса спросил у Пети, а кто его бабушка.
— Бабушка как бабушка, пенсионерка, а вот дедушка у меня герой труда, депутат Верховного Совета СССР, но бабушке — это жестоко, а папе скажу, он начальник штаба в Сибирском военном округе. Надо телефон искать, а ты не спросил что у них за часть? — как-то застенчиво спросил Петя.
— Пусть все проверят части около Дивногорской плотины, фамилия солдата есть, — показываю записку я.
Это, хорошо, что я спросил, парню я помогу, даже если никто не впишется, есть у меня идейка, криминальная конечно, но «с волками жить — по-волчьи выть».
Никаких больше шуток от Виталика не было, всё его внимание было отдано Ане, причем это было взаимно. Я ради проверки даже крикнул громко:
— Кто бухло с собой взял?
Они даже ухом не повели. Виталик мне этот стопудов должен.
Дальше я уснул, и разбудили меня уже на месте. Нас привезли к поселковому клубу.
Строение не впечатляло, одноэтажное, с разбитыми кое-где стеклами окон! Внутри было так же гадостно, как и снаружи. Первое помещение было заставлено кроватями, раньше тут было фойе и танцпол, пройдя через этот спальный танцпол, мы попали в помещение кинотеатра, стулья уже были убраны и там стояли кровати. Но это ещё не всё! Был небольшой помост справа, и там была ещё одна комната — будка киномеханика! Там стояло всего пять коек.
— Казах, это наше место, занимай. Петя Малышек, Колесников и Аркаша здесь вещи бросайте, — дал команду я и ни одного звука против, не услышал.
Девочки расположились у нас по соседству в бывшем зале кинотеатра, а оставшиеся парни в фойе.
— Через час идём на ужин, а сейчас располагаемся, — крикнул поставленным командирским голосом Виталик и зашёл в нашу будку киномеханика.
— В фойе окна разбиты, надо вставить, а то замерзнут парни, — напомнил я.
— Вставлю, не переживай. Толя, выйди на минуту на улицу.
Вставит он, я даже знаю кому, а окна, готов спорить, сегодня не сделают.
— Толя, назначаю тебя старшим, задача — обустроиться, умывальник на улице, сортиры тоже. Грязные, почистите, и ещё… есть бухло?
— Виталий Павлович, откуда? — фальшиво изумился я.
— Толь, выручи, я отдам вдвойне, — смотрит на меня воспитатель.
— Ладно, есть у меня один резерв, с тебя литр коньяка, — испытывающе смотрю на него.
— Всё! Решено! Завтра в город поеду поискать! — радуется он.
— Не надо искать, есть контакт, переплатишь, конечно, но мне надо, у Ленки днюха.
— Ипать копать, — вздыхает Виталик. — Вы ещё и набухаетесь скоро.
— Всё ровно будет, сам прослежу, — сказал я и ушёл за коньяком.
Я его давно перелил во фляжку, а жаль отдавать. Вдруг рука моя нащупывает в рюкзаке что-то круглое, похожее на бутылку. Роюсь и достаю ликер из «Берёзки»! Не брал я его! Бабуля, видно, положила. Один-то я Галине отнёс, а второй вот он. Тащу, не скрывая, его на улицу.
— Ох тыж! Откуда! ФирмА! — поражается простой парень Виталик.
— В «Берёзке» купил, в Ростове, не сам, конечно, но по моей просьбе, — рассказываю нехитрую историю напитка я.
Десантура довольна, и сегодня ДШБ в лице Виталия Павловича штурмует давно сдавшуюся крепость, да и хрен с ними.
На