Как видим, на тот период, когда слушалось это дело, не была разработана методика расчета износа деталей и агрегатов автомобилей как государственного сектора, так и автомашин, принадлежащих на праве частной собственности. Нормы амортизационных отчислений по подвижному составу автомобильного транспорта, введенные в действие с 01.01.75 г., предусматривали процент амортизационных отчислений на каждую тысячу километров пробега в зависимости от марки государственного транспортного средства. Таким образом, эти Нормы на основании пробега давали возможность подсчитать износ конкретного автомобиля в целом. Что касается отдельных его деталей и агрегатов, то их износ этими Нормами не предусмотрен. Не было никаких норм и для расчета износа транспортных средств, агрегатов и деталей автомобилей, принадлежащих на праве частной собственности. А между тем этот вопрос уже тогда требовал нормативного регулирования. Не была учтена в рассмотренном деле и стоимость металлолома, вырученная от сдачи замененных деталей, что не отвечало принципу возмещения прямого действительного ущерба.
Нужно сказать, что ранее, когда в результате аварии автотранспортное предприятие (или другой владелец автомобиля) вынуждено было списать поврежденный автомобиль, не подлежащий ремонту, то при расчете ущерба наряду с износом на момент аварии необходимо было учитывать детали и агрегаты, которые должны быть оприходованы и в дальнейшем использованы при ремонте других автомобилей или реализованы. В этих случаях к дефектной ведомости или акту приобщалась ведомость на приемку деталей и агрегатов, а также справка о сдаче автомобиля в металлолом (его вес).
Вопрос об определении размера материального ущерба в отношении автотранспорта, принадлежащего на праве частной собственности гражданам, также не находил тогда единого и правильного решения. Иногда этот ущерб определялся по так называемым справкам, выдаваемым станциями технического обслуживания автомобилей. Нужно ли говорить о доказательной силе таких справок?
Во многих городах устанавливалась практика обращения в суде представлением исполнительной калькуляции, а точнее, заказа-наряда, который оформляется на каждый автомобиль при сдаче его в ремонт на СТО. Неудобства этой формы определения ущерба заключались в следующем. Вред может (мог) быть значительным, и у потерпевшего просто могут отсутствовать средства для столь крупного ремонта. Но вот на что нужно обратить внимание: почти всегда в суде при рассмотрении этой категории дел ответчик требовал от истца доказательств, подтверждающих, что все произведенные ремонтные работы связаны именное данным столкновением. А как это доказать, если автомобиль уже отремонтирован? Тогда ответчик представлял суду перечень повреждений, зафиксированных инспектором ГАИ на месте ДТП и указанных на обороте справки ГАИ о виновности. Но как сотрудник ГАИ мог в совершенно неприспособленном месте, посреди улицы определить и отразить все повреждения, полученные при ДТП?
В этом случае возникал вопрос: может быть справка ГАИ о виновности с перечнем обнаруженных повреждений вообще не имела никакого значения? Конечно же, имела! И к этому документу необходимо было тогда относиться с должным вниманием. Позднее, при более тщательном осмотре аварийного автомобиля специалистами, могли быть обнаружены и дополнительные повреждения. Такие расхождения тогда скрупулезно проверялись при рассмотрении искового заявления в суде.
По иску Б. о взыскании 477 грн., о котором говорилось выше, оценивая материалы дела, Президиум Харьковского облсуда пришел к выводу, что вопрос о размере ущерба не был исследован с надлежащей полнотой, указав, что мотивы суда первой инстанции в этой части решения ограничены лишь ссылкой на имеющиеся в деле справки о калькуляции. Доводы ответчика о противоречиях в документах, представленных истцом, и вдокументах, составленных работниками милиции, судом не учтены и не проверены. Президиум отметил, что кассационная инстанция на эти упущения суда не отреагировала, объяснив расхождение между сведениями в документах тем, что работники милиции при осмотре автомобиля не детализировали повреждения. Такое объяснение основано исключительно на предположениях и оценке документов, не бывших предметом исследования суда первой инстанции, а потому нельзя признать правильным.
Основная ошибка суда первой инстанции заключалась в том, что не были должным образом сопоставлены повреждения, отраженные в документах, составленных работниками ГАИ, с теми, которые были позднее установлены специалистами.
Президиум, проверяя данное дело в порядке надзора, указал, что согласно протоколу, составленному работником ГАИ, на автомобиле истца погнут бампер, стенка багажника и имеется незначительная вмятина на левом крыле. При осмотре того же автомобиля на станции технического обслуживания установлено, что бампер разбит совсем и требует замены, разбита панель, а ремонту подлежит не только левое, но и правое крыло, и другие части автомобиля.
Поэтому, усмотрев расхождение в документах, Президиум объяснил, что суду нужно было вызвать в судебное заседание лиц, составляющих эти документы, затребовать материалы проверки по факту ДТП и выяснить, имеется ли причинная связь между повреждениями и происшедшим дорожно-транспортным происшествием.
Если бы по этому делу в судебное заседание первой инстанции был вызван эксперт или специалист, то, возможно, все перечисленные расхождения были бы сразу устранены.
Он разъяснил бы, что хромированный бампер не подлежит ремонту.
Этот пример приведен в книге специально, так как причины, по которым были отменены два процессуальных документа (решение суда первой инстанции, определение суда второй инстанции), указываются судами и в настоящее время. Суды не сопоставляют протокол осмотра транспортного средства после ДТП с повреждениями, указанными в заключении эксперта, а в случае расхождения не устраняют путем вызова работника ГАИ, составившего дефектную ведомость, и эксперта.
По другому делу суды первой и кассационной инстанций согласились с объяснениями вызванного в суд эксперта о том, что на поврежденном автомобиле нужно менять не только правое крыло, но и нетронутое левое в связи с конструктивными особенностями автомобиля. При этом была сделана ссылка на действовавший ранее прейскурант № Б50 (позиция 491), согласно которому при замене лонжерона одновременно меняется крыло, даже если оно и не повреждено. Эксперт разъяснил бы, что записанное сотрудником ГАИ повреждение стенки багажника и указанная специалистом панель — одна и та же деталь автомобиля.
Существовавшее ранее в г. Харькове Бюро товарных экспертиз вместо определения материального ущерба составляло документ, в котором отражалась лишь стоимость заменяемых деталей, стоимость же ремонтных работ не определялась, что понудило суды отказаться от их услуг, т.к. после производства товарной экспертизы суд вынужден был дополнительно устанавливать стоимость ремонтных и других работ.
Важное место среди средств доказывания должна занять техническая экспертиза. С ее помощью необходимо определять возможность и способ восстановления транспортно-го средства, устанавливать размер причиненного материального ущерба (стоимость ремонта аварийного автомобиля), стоимость заменяемых деталей и агрегатов, процент износа автомобиля его деталей и агрегатов, стоимость ремонтных работ, процент утраты товарного вида автомобиля и многое другое. В этом случае важно то, что эксперт предупреждается об уголовной ответственности за дачу ложного заключения либо за отказ отдачи заключения. Такое заключение эксперта является одним из основных видов доказательства размера материального ущерба, причиненного в результате ДТП.
Поэтому возникает вопрос: можно ли уравнять по значению выводы специалистов и заключения экспертов? Конечно же нет. Документы, выдаваемые ремонтными станциями, другими ремонтными предприятиями, частными лицами, являются в какой-то мере письменными доказательствами по делу. Однако лишенные процессуальных гарантий, предусмотренных гражданским и уголовным процессуальным законодательством, они не могут быть приравнены к заключениям экспертов.
Экспертное исследование осуществляется во исполнение определения суда или постановления следователя, которые направляются в экспертное учреждение либо передаются экспертам. Во всех случаях эксперт должен быть предупрежден об уголовной ответственности по ст.ст. 384, 385 УК Украины. Только таким путем можно объективно, полно и достоверно установить интересующие суд факты.
Не назначая по делам технических экспертиз, суды нередко вынуждены были вызывать инженеров, составлявших калькуляцию на ремонт или заключение об утрате товарного вида автомобиля. В тех случаях, когда эти документы не соответствовали заказу-наряду ремонтной мастерской, составляемому для оплаты ремонта, в судебное заседание вызывался еще и мастер, принимавший этот автомобиль в ремонт. Правильно разрешить в суде возникший спор в таких случаях практически было невозможно.