В Советском Союзе нет крестьянских коммун – вместо них порожденные уже Сталиным колхозы, – но теория Ленина о рабоче-крестьянском государстве продолжает «изучаться» как ни в чем не бывало. Зайдите в любой институт на лекцию по обязательному предмету «основы марксизма-ленинизма»: будущие врачи, математики, химики или адвокаты зубрят формулировки о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства, стараются запомнить положения ленинского доклада на VIII съезде партии в 1919 году о политике «перетягивания крестьянина-середняка на нашу сторону в борьбе с кулачеством» и тому подобные важные вещи. Стороннему наблюдателю может показаться, что все это чистая схоластика на манер средневековой – «сколько чертей может уместиться на острие булавки», – но впечатление обманчиво. Конечно, ленинская теория революции в деревне, как и весь курс основ марксизма-ленинизма – насильственная пропагандистская жвачка, словесный мусор для забивания молодых мозгов. Однако, помимо этого, гениальные предначертания Ленина продолжают по сей день играть свою роль в судьбе крестьян России. Чтобы понять эту роль, надо обратиться к практике, к тому, что случилось с русскими земледельцами после 7 ноября 1917 года.
III.
Со дня захвата власти Ленин прожил шесть лет и два с половиной месяца. Срок не такой уж долгий, но за этот срок деревня узнала три новых слова: – «продотряды», «продразверстка» к «продналог». Каждое из этих слов наводило на крестьян изрядный ужас.
Продотряды – это группы вооруженных рабочих, которые по приказу Ленина формировались из самых отборных, самых идейных членов партии. Они имели задание обходить деревни и силой оружия отбирать у крестьян продовольствие. Волна грабежей и расстрелов, захлестнувшая Россию, была неплохим подтверждением ленинской «смычки» города и деревни (эта самая «смычка», чудовищный революционный неологизм, означающий «содружество», «соединение», «взаимодействие», была пропагандистским лозунгом того времени).
Продотряды не руководствовались какими-либо правовыми нормами или количественными ставками отбираемого продовольствия. Формально они должны были опираться на «революционное правосознание» и «классовое чувство» вооруженных рабочих, экспроприировать следовало в первую очередь кулаков, но фактически принцип действия продотрядов был краток и прост: увидел – отбери. Сцены, которые при этом разыгрывались, казались крестьянам карой Божией, пределом мук. Но истинный предел, как выяснилось, наступил двенадцатью годами позже, в период сталинской коллективизации. А пока что на смену продотрядам пришла другая форма грабежа – продразверстка.
Это означало, что каждая деревня должна была сдать государству определенное количество продовольствия после сбора урожая – столько-то хлеба, столько-то мяса, шерсти и так далее. Была постоянная разверстка на молоко и яйца. Власти не интересовались, как будет собрано заданное количество продуктов, кто даст больше, кто меньше. В деревнях были созданы так называемые комбеды – комитеты бедноты, – они и должны были собирать продовольствие для сдачи.
Сами понимаете, к чему это вело – к страшной междоусобице в деревнях, к протекционизму, коррупции, взяточничеству, часто к дракам и убийствам. Это не очень беспокоило бы тогдашних вождей – междоусобица в деревнях была им даже на руку – но неприятность состояла в том, что продразверстка хронически не выполнялась, несмотря на усердие новоявленных начальников – членов комбедов, несмотря на аресты и даже расстрелы «саботажников». Словом, эксперимент опять-таки провалился, но интересно, что и он был повторен, подобно эксперименту с коммунами, о котором я упоминал в предыдущем разделе. Спустя 21 год после отмены продразверстки она «воскресла» в западных областях России, на Украине и в Белоруссии: ее ввели гитлеровцы на оккупированных ими во время войны советских территориях. Есть зловещая логика в том, что фашисты и коммунисты заимствовали друг у друга разные «новшества» и «достижения».
Итак, незадолго до смерти Ленина была отменена и продразверстка. Ее с большим пропагандным шумом заменили продналогом. На сей раз власти добрались до отдельного крестьянина, обязав каждый деревенский двор платить дань государству. По сравнению с феодальным крепостным правом, отмененным в России в 1861 году, тут были два отличия: во-первых, платить дань надо было государству, а не помещику, во-вторых, дань называлась не «барщина» и не «оброк», как в XIX веке, а «налог». Все прочее стало как раньше, во времена крепостничества, но налог был тяжелее доброго старого оброка, и крестьянам жилось поэтому куда более голодно.
В январе 1924 года Ленин умер, но после всех его экспериментов деревня уже не могла оправиться. Гений-дилетант отошел в лучший мир, заложив прочную основу перманентного голода в России. Он не понимал или не желал понимать, что сельский труд – тяжелейший на свете; что для такого труда нужны хорошие стимулы – экономические и психологические; что, наконец, крестьяне аполитичны, малограмотны и уже хотя бы в силу этого почти не реагируют на самую интенсивную пропаганду. Крестьяне двадцатых годов, только что пережившие революцию, продотряды, продразверстку, обложенные непосильным продналогом, рассуждали просто: зачем мне, голодному, спину ломать да надрываться, если все равно урожай отберут?
С такой плачевной ситуацией в сельском хозяйстве столкнулся Сталин в первые годы своего правления. Сегодня, с высоты шестидесятых годов, видно, что у него тогда были в распоряжении неплохие возможности для улучшения жизни крестьян, а значит и всего народа. Дело в том, что Ленин, разбиравшийся в городской жизни намного лучше, чем в сельской, сделал в 1922 году верный шаг – разрешил частную торговлю и акционерные общества. Сталину стоило только отменить или резко снизить продналог, дать импульс свободному продовольственному рынку, окончательно заменить распределение товаров продажей их – и гигантский вздох облегчения пронесся бы над несчастной страной. Сейчас это очевидно всем, но и тогда были люди, даже среди коммунистических лидеров, которые знали выход из положения и уговаривали Сталина пойти по единственно верному пути.
Как известно, Сталин сделал прямо противоположное – разгромил частную торговлю, ликвидировал акционерные общества, насадил повсеместно распределение товаров по коммунистическим рангам и заслугам, уничтожил своих оппонентов, а крестьян перевел из феодальных условий существования в рабские. Можно понять, о чем он думал, проделывая все это, – о том, чтобы подольше удержаться у власти. Сталин понимал, что экономическое развитие неизбежно поведет к развитию политическому, что экономическую свободу нельзя сочетать с политической диктатурой. Его тотальная тирания была, таким образом, по-своему логичной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});