Отличная вилла, потрясающий дом… Но зачем ей все это, если здесь не будет любимого мужчины? Не нужен ей тот жестокий Никос, что встретил ее по возвращении на Сантарини. Она хочет того, в которого влюбилась три месяца назад и который впервые за долгое время выглянул из-под маски этим вечером.
– Ошибаешься. Это очень даже моя забота, – возразила она, устало устраиваясь за столиком у бассейна.
Если он не собирается уделять ей внимание, ей здесь делать нечего. В Англии она, по крайней мере, будет рядом с сестрой.
– Это идеальное для нашей семьи место.
Удивленная непривычными нотками в бархатном голосе, Серена обернулась и увидела, что Никос задумчиво смотрит куда-то вдаль.
– Для семьи? – переспросила она, не успев прикусить язык. Не для ребенка. Для семьи.
– Да. Для семьи.
Похоже, он что-то уже твердо для себя решил. Только это еще не значит, что она готова смириться с откровенным шантажом вроде того, когда он заявил, что даст ей денег для искусственного оплодотворения сестры. Не значит, что она готова остаться. Почему она вообще так безропотно соглашается следовать за ним с острова в Афины и обратно?
Наверное, пора наконец уже признаться.
Чем дальше, тем сильнее она его любит.
Да, именно в этом-то все и дело.
Несколько секунд они пристально глядели друг другу в глаза, а потом Никос подошел совсем близко.
– Отныне вы с ребенком – моя семья, и вы станете здесь жить, а я окружу вас всеми мыслимыми и немыслимыми благами.
Никос преодолел последний разделяющий их шаг, а голубые глаза потемнели от желания, недвусмысленно намекая, что сейчас его интересуют совсем не разговоры.
– А как же твоя бабушка? – Сильные руки Никоса притянули ее к себе, но неужели он всерьез хочет, чтобы сама она жила на этой роскошной вилле, тогда как вырастившая его женщина доживает свой век в крошечном старом домишке?
В ответ Никос лишь улыбнулся, буквально гипнотизируя ее взглядом, полным огня и желания.
– Бабушка будет рада, что ты здесь живешь.
– Возможно, но она сама должна жить среди всей этой роскоши. – Серена, сама того не желая, слегка повысила голос. Как можно быть настолько бессердечным? Выстроить себе все это великолепие, а бабушку бросить на произвол судьбы?
– Ты всегда о других думаешь больше, чем о себе? – Резкий вопрос смягчили мелькнувшие в глазах веселые искорки.
Но не успела она еще ничего ответить, как Никос приник к ее губам, и Серена охотно ответила на поцелуй, не в силах сопротивляться тому притяжению, что весь вечер влекло их друг к другу. Она уже не в силах была контролировать собственные чувства или что-то скрывать, но неприступная стена, окружавшая его сердце, никуда не делась. Что бы она там к нему ни испытывала, сам Никос совершенно не стремился впускать ее в свою душу.
Глубоко вздохнув, Серена отогнала от себя лишние сейчас мысли и полностью растворилась в поцелуе, обвивая крепкую шею руками и прижимаясь к Никосу еще плотнее.
На секунду оторвавшись от ее губ, Никос пристально на нее посмотрел и выдохнул:
– Как же я люблю эту твою черту.
Серена удивленно и недоверчиво моргнула. Начало фразы буквально лишило ее дара речи, но конец все расставил по местам. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. И разумеется, он не имел ни малейшего отношения к тем словам, что она мечтала услышать.
Не желая выказывать свою боль, она слегка улыбнулась, гадая, доведется ли ей хоть раз услышать от него настоящее признание.
– Так неправильно. – Оглянувшись по сторонам, как бы ища тему для разговора, она снова вернулась к его бабушке. – Ее дом такой старый.
Никос отступил на шаг, по-прежнему крепко сжимая ее ладони.
– Думаешь, я ни разу не пытался ей это объяснить?
Но Серена все равно сомневалась. Неужели в этом мире есть нечто, способное остановить мужчину, использующего шантаж в качестве прелюдии к браку?
– Домик у нее, конечно, уютный и вообще замечательный, но старый-престарый. И эти ступеньки…
Ну как можно быть настолько бессердечным?
Резко выпустив ее руки, Никос снова придвинулся вплотную, ухватил за затылок и вновь приник к ее губам.
– Она никогда не бросит свой, как ты выразилась, «замечательный домик». Я построил эту виллу ей в подарок, но она упряма и своевольна, и когда она раз и навсегда отказалась куда-либо переезжать, я нанял пару местных подростков, чтобы они ненавязчиво ей помогали.
Серена слегка расслабилась, радуясь, что этот дом не был выстроен ради какой-то бывшей любовницы. Улыбнувшись, она посмотрела прямо в голубые глаза.
– Похоже, ты все-таки далеко не так жесток и бессердечен, как пытаешься убедить окружающих.
– Не обманывай себя, – Никос слегка нахмурился, – я именно таков.
Неужели он понял, что всего на пару секунд ослабил оборону, и теперь станет с удвоенной силой ее отталкивать?
– А ты вообще хоть когда-нибудь кого-нибудь любил? – Вопрос сорвался с губ, прежде чем она успела прикусить язык.
Голубые глаза мгновенно подернулись льдом.
– Нет.
Как же больно наконец услышать горькую правду. Закрыв глаза, Серена попыталась отстраниться, но он все так же крепко удерживал ее на месте и не отпускал.
Осторожно приподняв ее подбородок свободной рукой, Никос заставил ее открыть глаза и пристально на нее посмотрел.
– Серена, не трать понапрасну время в поисках любви. Наш брак – всего лишь сделка ради ребенка. Мой наследник будет законным, а все остальное не важно.
Что ж, она согласилась на все это ради денег для сестры, и теперь лишь от нее зависит, хватит ли ее любви на всех. Потому что сомнений не осталось, от него она ответных чувств никогда не дождется.
Серена кивнула.
– Давай думать лишь о нас, лишь о том, что происходит прямо сейчас и прямо здесь.
Стремительно притянув ее к себе, Никос жадно впился в ее губы, а она охотно ответила на поцелуй, стараясь вложить в него всю свою любовь. Раз уж она не может открыто говорить о своих чувствах, ей не остается ничего иного, кроме как вкладывать их в каждое свое действие.
Слушая, как на секунду оторвавшийся от ее губ Никос что-то шепчет по-гречески, она представила, что это слова любви и жадно его поцеловала, чувствуя, как его руки опускаются ей на бедра, и блаженно вздохнула, запуская пальцы ему в волосы. Сегодня она будет вести стремительный эротический танец и покажет, что было бы, захоти он по-настоящему впустить ее в свою жизнь и в свое сердце.
Продолжая что-то шептать на греческом, Никос схватил ее за грудь, и Серена охотно выгнула спину, подставляя под поцелуй шею и наслаждаясь тем, как умелые пальцы играют с ее напрягшимся соском.
– Думаю, нам стоит войти внутрь, – хрипло прошептал Никос, когда Серена начала дрожать и извиваться в его руках от наслаждения.