Читать интересную книгу Ритмы истории - Александр Шубин

Противоречие благородных целей и традиционных методов коммунистов, анархистов, социал-демократов, либералов — не исключение. То же можно сказать и о патриотах-почвенниках, и о Зеленом движении, и даже о монархистах. Стремление приблизиться к своим целям с помощью сильной государственной власти создает естественную толкотню у правительственного Олимпа. Эта давка отзывается в обществе репрессиями, жестокими столкновениями поклонников тех или иных течений. Сама же государственная машина в это время «слушает, да ест». Ей важно лишь, чтобы государство оставалось достаточно могучим и чтобы решение всех вопросов шло через аппарат. А этому соответствует практика всех партий, для которых основное орудие решения общественных проблем — государственная власть.

Так, в каждом из течений выделяется два направления — для одного цель важнее власти, для другого — наоборот. Но цели всевозможных идейных направлений различаются прежде всего акцентами. Настоящие, идейные коммунисты хотят стабильности общества, устранения острых внутренних противоречий; вместе с социал-демократами они готовы отстаивать социальные права человека. Сами социал-демократы вместе с либералами и анархистами отстаивают еще и гражданские права личности. «Зеленые» не дают забыть об экологических правах. Почвенников заботит сохранность культурного наследия, духовности. Но есть ли непримиримое противоречие между этими направлениями?

Посмотрим на ту же проблему и глазами консерваторов некоммунистической направленности. Россия знает эффективный механизм местного социального регулирования — общину. Социальное обеспечение в ней не было обезличенным и не требовало громоздкого аппарата перераспределения. Если права общины будут определяться соглашением личностей, в нее входящих, это может дать надежную гарантию правам человека. Территориальное самоуправление, дополненное производственным — одно из требовании анархистов. Введение различных форм самоуправления и групповой собственности поможет либералам и социал-демократам добиться демонополизации рынка и свободной рыночной конкуренции предприятий с разными формами внутреннего устройства. В свою очередь, сильное территориальное самоуправление может остановить экономическую экспансию там, где она невыгодна населению (например, по экологическим причинам). Если предприятие хочет существовать на данной территории, оно должно или быть достаточно экологически чистым, чтобы его терпело население, или должно выплачивать местным жителям довольно большую компенсацию. Полновластие населения на местах не допустит «закабаления» извне, разрушения дорогих народу традиций — каждая местная культура автономна и живет в свободном состязании с другими. Она может умереть только естественным путем.

Принцип локального общества (общинного, земского самоуправляющегося и т. д.) не противоречит и идеям консолидации. На место искусственного, насильственного сплочения по вертикали будет приходить более органичное, основанное на добровольном договоре сплочение по горизонтали. Конфедерация земель может оказаться много прочнее унитарных империй. В действительно добровольных союзах народы отстаивают только общие интересы. Координация усилий автономных образований возможна через систему делегирования, описанную выше на примере Новгородской республики. Представители местных органов самоуправления могут делегироваться в вышестоящие органы для решения проблем более широкого региона, а представители этих региональных советов (земств, муниципалитетов, коммун) будут делегировать своих представителей в органы еще более вышестоящие, и так далее. При этом компетенция вышестоящих органов должна определяться соглашением нижестоящих, как при союзном договоре. Насколько эта идея делегирования способна примирить противоположные течения, говорит тот факт, что в Новое время выдвинул ее анархист М. Бакунин, а сейчас близкие идеи отстаивает противник не только анархизма, но и вообще социализма консерватор А. Солженицын. Признанный теоретик либерализма А. Сахаров предлагал аналогичный принцип положить в основу союзного договора между республиками.

Чтобы не обижать монархистов, союз территорий можно увенчать фигурой монарха с полномочиями английской или датской королевы. Традиция красива и никому не мешает. Так можно искать согласие ценностей различных социально-политических течений. Именно в этом согласии сущность грядущей эпохи интеграции. Подобным же образом возможно достижение согласия между религиозными течениями, поклонниками эзотерических наук и т. д. Во всякой среде есть люди, для которых идея — лишь средство достижения личного благополучия и власти, и те, для кого важнее поиск истины. Для первых конфронтация — необходимое средство самоутверждения. Вторые способны к согласию. Их время может наступить в обществе, где роль централизованной власти значительно меньше, чем сейчас, и ее привилегии не порождают такой ненависти, как в наше время. Когда власть распылена, к ней приобщен каждый. Идеальные черты такого общества — приоритет прав личности над правами государства, строительство власти снизу на основе соглашений между вступающими в союз сообществами, участие всех общественных слоев в принятии решений на производстве и территории, стремление к преодолению разногласий между политическими течениями, свободный обмен информацией и продукцией. Во многом эти принципы противоположны основам нынешней эпохи: определению прав человека сверху, строительству системы власти и решению проблем общества из единого центра, отчуждению труженика от принятия решений на производстве, искусственное разжигание политических страстей в борьбе за власть. К идеалу общества согласия могут лишь приблизиться направления развития разделяющих нас учений, а насколько близко — это зависит от нас.

Как показывает опыт Запада, период конфронтации выдвигает, подчас очень Шумно и безапелляционно, идеи децентрализации, суверенитета личности, свободного договора. Но лишь в период интеграции эти идеи учатся искусству компромисса. Однако сам период интеграции больше рассуждает о принципах, чем проводит их в жизнь. Централизованная партийно-индустриальная система сохраняется во всей своей полноте.

Первоначально политика периода интеграции дает неплохие результаты. Стабильность приводит к хозяйственному росту, повышается благосостояние населения. Но первый же экономический кризис вызывает панические ощущения в обществе. Люди теряют уверенность в завтрашнем дне, которой так гордились «интеграторы» (в России это, видимо, будут социал-демократы или умеренные сторонники самоуправления). Их короткое время заканчивается. Руководство начинает нервничать, его меры становятся все более авторитарными. Государственное регулирование хозяйства тем временем продолжает обострять хозяйственный кризис.

В 1998–2000 гг. «интеграторам» придется уступить бразды правления. Пришедшие им на смену люди не имеют, на первый взгляд, никакого сходства с обществом компромисса. Протеже динамичного молодого бизнеса, теоретики права сильного и немного пуритане — эти люди приступят к решительной ломке всего, что кажется им отжившим. Из движений, которые уже вышли на поверхность, для этой роли годились бы либералы, близкие по взглядам к Л. Пияшевой, христианские демократы или коалиция радикальных сторонников самоуправления.[40]

Опыт Франции показывает, что здесь возможны самые неожиданные варианты — в 1981 году у власти встали социалисты с планами решительного усиления роли государства в экономике. Жизнь заставила их действовать в прямо противоположном направлении. Здесь важна была решительность.

Наследство, которое достанется «синтезаторам» новой эпохи, будет бедственным. Кризис экономики, возможно довольно острый, растущая эпидемия СПИДа[41], неравноправие разного рода автономных формирований, не доспоривших о разграничении своих полномочий, мощные и неуступчивые общественные движения, готовые сопротивляться тем преобразованиям, которые их не устроят.

Перед новой властью встанут тяжелые задачи — эвакуировать государственную машину из сферы экономики насколько это возможно, сломить сопротивление тех слоев населения, которые привыкли получать государственную помощь, сделать большинство людей собственниками своего «дела». Чтобы справиться с этими задачами, «синтезаторы» могут пойти на решительное столкновение с массовыми, как правило, профсоюзными, организациями. Столкновение может привести к общенациональным забастовкам. Возможно кровопролитие. Правительство все‑таки победит, но страна так и останется расколотой на победителей и побежденных. Первые будут все более превращаться в приобщенные к собственности средние слои. Побежденным придется искать новое место в жизни, накапливая недовольство для следующего периода.