— Выспалась?
— Да, спасибо, — попыталась под ледяным взглядом выдавить улыбку.
— Пора бы тебе уже понять, что спать нужно не в лесу и не в чужом доме, — ядовито прозвучало.
От негодования не сразу нашла, что ответить, хватая воздух раскрытым ртом.
— Да, как ты… — споткнулась на слове. — Что ты себе позволяешь?
— Ну…
— Что, ну!? — моему возмущению не было предела. Пока собиралась с мыслями, чтобы сказать что-нибудь едкое в ответ, прозвучал сухой вопрос:
— Почему ты здесь?
— Прояви чудеса сообразительности, может быть догадаешься! И не надо на меня так смотреть, будто я кого-то убила! — выпалила разом, и в его холодном взгляде зажёгся ледяной огонь, а губы искривила ядовитая ухмылка.
Сердце стучало по рёбрам, как молоток, дыхание сбилось. Глубоко вздохнула, успокаивая волнение.
— Я догадываюсь, но даю тебе возможность оправдаться, — почти заморозив меня взглядом, с ядом произнёс.
— Тебя я жду, понятно?! — бросила резко.
— Это я понял! — зазвучал металл в голосе. — Я спросил, почему ты находишься здесь? Ты хоть понимаешь, что здесь опасно? Разве ты забыла, что я запретил тебе приходить сюда?
Поток обвинений не прекращался. Молча выслушав всё, что он сказал, крикнула прямо в лицо:
— А мне плевать, что здесь опасно! Плевать, что дом под запретом! Лес под запретом! Могу я что-то сделать без твоего руководства?
— Поступая в поводу у своих желаний, ты не проживёшь больше недели!
— Меня всё эти правила достали! Мне не нужна такая жизнь! Надоело киснуть и прятаться, понятно? Буду делать, что хочу!
Он опешил, услышав мои слова, но затем нахмурился ещё больше, сузив глаза и скрипнув зубами бросил:
— Уходи!
— Не указывай мне, ясно? Уходить мне или нет! А впрочем, я сама не желаю более здесь оставаться! — возразила резко.
Спрыгнув с кровати, став намного ниже него ростом, но не уронив своего достоинства, твёрдым шагом прошествовала к двери. С треском распахнула её и, быстро сбежав вниз по ступенькам, выскочила со двора и бегом помчалась прочь. Но не к тропе, ведущей в посёлок, а в глубь леса, туда, откуда слышалось явственное журчание реки.
В пылу гнева добежав до воды, прямо в обуви бросилась в волны, доходящие до колена, намочив попутно и кроссовки, и джинсы, но быстро остудив при этом свой разум. Умыв лицо прохладной водой, снова выбралась на берег, и уселась в тени раскидистой дикой груши, стащила мокрые кроссовки с ног, поставив их сушиться на солнце.
Часть 2. Глава 17. Выяснение отношений
Анна
Остудив холодной речной водой пылающие эмоции, сидела под раскидистым деревом, пытаясь сообразить, что меня так вывело из себя.
Со спины раздался приближающийся треск, словно огромный монстр мчался по моим следам не разбирая дороги. Сжавшись в комочек, сидела как мышка. Не оглянулась, чтоб не привлекать внимания лишним движением.
Стремительно, словно выпущенная из лука стрела, слева от меня по моим же следам пролетел Алекс, бросился в речку, и не мешкая выскочил на другой берег и, вдруг, неожиданно притормозил, словно потеряв что-то. Снова вернулся в реку, ища на другом берегу следы то вверх по течению, то вниз. До меня, наконец, дошло, что он потерял мои следы. Думал, что в пылу неистовства я запутывала их, бредя по воде. Ничего не найдя, в бешенстве топнул по воде, разбрызгивая вокруг тысячи мелких брызг и закричал:
— Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Этот выглядело настолько комично, что рассмешило меня. Прыснула, отводя взгляд от его обнажённой мускулистой спины. Резко повернувшись, он увидел меня. Судя по исчезнувшей с лица холодности, парень был готов взорваться от гнева. Я не осознавала, что меня так развеселило. Его метания по реке или дикий возглас, но я не смогла успокоиться и перестать смеяться, даже когда, скрипя зубами и вперив в меня обжигающий взгляд, Александр направился ко мне.
Приблизившись на расстояние около полутора метров, он остановился и явно пытался спалить меня своим яростным взором. Мой смех оборвался. Я поднялась, высоко задрав голову. Смотрела в горячо любимые серые очи и поражалась переменам его настроения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну, как ты делаешь это? — вымолвил он с какой-то тяжестью в голосе, словно что-то невыносимо угнетало его.
— Что? — не поняла.
— Как ты управляешь мной?
— Я ничего не делаю, — пролепетала, пытаясь оправдаться. Сама не понимала, что на него вдруг нашло. Разоткровенничался? Или решил обвинить меня ещё в чём-то?
— Так почему же я готов всюду следовать за тобой, как привязанный? Почему я не принадлежу самому себе? — произнёс он с такой страстью, словно обвинитель.
— Тебе это в тягость? — догадалась, сообразив о причинах его напускной холодности и безразличия. Поняла, что в этот миг он был настоящим, не скрывающим свои мысли и чувства. Добавила спокойно:
— Я и не предполагала, что это так ужасно мучает тебя!
— Если бы ты только знала, как сильно я хочу быть самим собой! Чтобы моё сердце не было приковано к тебе пудовыми цепями, чтобы душа моя каждую секунду не разрывалась на части. Как бы я хотел никогда в жизни не встретиться с тобой и не знать этого ада, — высказался, разрывая мне сердце.
— Я всё поняла! — воскликнула, видя искренность и оттого ещё более страдая. Острая боль осознания резала, словно ножом по сердцу.
— Что ты поняла? — вымученно проговорил он.
— Ты выразился предельно ясно… но ты успокойся — я… сейчас уйду, и… больше никогда не попадусь тебе на глаза, — чуть не плача выговорила, запинаясь и вздрагивая.
— Нет, не уйдёшь… — почти прошептал он. — Отсюда, — он приложил руку к груди, — тебя не вырвать острыми когтями, не выжечь калёным железом.
Словно завороженная, я смотрела в родные глаза, внимала словам и не понимала, как теперь себя вести.
— Что я могу сделать? Что ты хочешь, чтоб я сделала, чтоб облегчить твою боль? Ты только скажи.
— Каждый день, каждую минуту моё сердце разрывается от страха потерять тебя. Сбереги свою жизнь, пожалуйста. Если тебя не станет, я тоже не смогу жить.
— Прости меня, — прошептала.
— Ты ни в чём не виновата. Просто пообещай мне.
— Хорошо. Обещаю. Я буду благоразумной, опасности постараюсь обходить стороной. Ты доволен?
— Да, спасибо. Теперь ты должна уйти, — проговорил он тихо.
— Нет, я не могу, я так долго ждала тебя, — не веря, что он снова прогоняет, прошептала.
— Пожалуйста! — его голос был полон горечи.
— Неужели ты вот так отпустишь меня, и даже не обнимешь? — спросила я едва дыша.
— Отпущу… — был горький ответ.
— Нет! — воспротивилось всё моё существо. Сделав к нему пару шагов, крепко обхватив его талию руками, прижалась к горячей могучей груди.
— Анна?! — задохнувшись от неожиданности, произнёс он, впервые с нашей встречи назвав меня по имени, но не обнял в ответ.
— Что, Саш? — выдохнула.
— Я скоро уеду.
— Но почему? — испуганно подняла на него взгляд.
— Там моя жизнь. Там такие же, как и я, оборотни. Испокон веков они живут на той земле и исполняют свой долг перед предками. Находясь среди них, я тоже чувствую, что не растрачиваю жизнь понапрасну.
— Значит, со мной ты растрачивал её? — бросила, оттолкнувшись от него. Всмотрелась в глаза, зло сжав от бессилия губы.
— Нет, не так! Ты всё время всё воспринимаешь не так! Что бы я не сказал!
— Значит ты неправильно выражаешь свои мысли! — сказала и отвернулась.
— Там земля моих предков. Я стою на страже. Это очень важно для меня. Дело всей жизни. А здесь я жил, как слепой. Не знал для чего рождён, чувствовал себя изгоем, чудовищем. Злом. Мальчиком со сломанной жизнью. Встретив тебя, я понимал, что ломаю и твою жизнь тоже.
— Я думала, что увижу тебя только через пять лет, — тихо произнесла, начиная понимать, что противоречия, которые раздирали его психику никуда не исчезли Они продолжали его терзать. Алекс только пытался что-то выбрать, на чём-то заякориться, зацепиться. Его прямой хмурый взгляд о многом говорил. О внутренней борьбе. Ответил честно: