Читать интересную книгу Дилемма - Алексей Макеев

Крячко с сожалением погладил рукоятку пистолета в кобуре под мышкой, махнул рукой и вбежал в барак. Гуров быстро посмотрел направо-налево и последовал за ним. Поднявшись до половины лестницы, они прислушались.

Теперь Гуров ругал себя на все корки за идею послать на разведку Славика. Только чудом все обошлось. Неизвестная банда не церемонилась и в выборе средств не затруднялась. С тем же успехом Славика могли без долгих разговоров пырнуть ножом. Ему просто повезло, а вместе с ним повезло и Гурову. Он подумал, что сегодня же порвет «чистосердечное признание» Славика и подарит ему эти клочки – парень свои грехи уже сполна отработал. А тут еще любовь подвернулась. Можно надеяться, что теперь он обязательно возьмется за ум.

Наверху вдруг послышались торопливые шаги. Определенно это шла женщина на высоких каблуках. Ей вторили мужские шаги, тяжелые, торопливые. Гуров и Крячко быстро взбежали по лестнице до самого верха и встали по обе стороны двери.

Девушка выскочила первой. Гуров был сильно удивлен, увидев на ней все ту же красную курточку. Это было очень по-женски – надеть то, что надевать было нельзя ни в коем случае. Должно быть, этот предмет туалета особенно нравился Сумской, или приобрела она его совсем недавно и еще не успела как следует поносить. Так или иначе, но все сошлось – эта зеленоглазая рыжеватая девчушка по имени Людмила была одновременно и той самой загадочной Анастасией, за которой они два дня гонялись по всему Болеславлю. Но и в качестве Людмилы Сумской она тоже успела попортить им немало крови.

Сейчас она очень торопилась, бежала так, что едва не сворачивала высокие каблуки. Гуров даже испугался, что она свалится с крутой лестницы и свернет себе шею. Спускаться здесь на таких каблуках было поистине цирковым трюком. Возможно, так бы оно и вышло, но едва Сумская перешагнула порог, как полковник Крячко изящным выверенным движением ухватил ее за осиную талию и, легко подняв в воздух, безо всяких церемоний перекинул через собственное плечо. И тут же, не задерживаясь, пошел вместе со своей ношей вниз по лестнице. Людмила завопила как резаная и принялась молотить Крячко по дубовой спине маленькими, но злыми кулачками. На лице полковника при этом не отразилось ровным счетом никаких эмоций, точно грузить-выгружать вопящих девушек было для него делом абсолютно привычным.

Гуров понял, что теперь их находка в надежных руках, и решил заняться курчавым, про которого рассказывал Славик. Он ворвался в темный коридор в расчете ошеломить противника. Но тот оказался куда проворнее. Видимо, еще услышав первый визг девушки, он уже сориентировался и обратился в бегство. Его темная фигура грохотала уже в самом конце коридора – он собирался то ли укрыться в комнате, то ли уйти тем же путем, каким несколько минут назад уходил отсюда Славик.

Когда Гуров подбежал к двери, было уже поздно – курчавый заперся изнутри. Гуров вспомнил, что где-то под окном караулит Славик, и подумал, что вторая его встреча с бандитом может оказаться роковой. Если тот свалится Славику как снег на голову, может случиться беда. Понимая, что поступает не лучшим образом, но не желая терять ни секунды, Гуров выхватил пистолет, дважды выстрелил в дверной замок, а потом что есть силы пнул дверь ногой. Она отлетела, и он ворвался в квартиру.

Курчавый еще не сбежал. Слышно было, как он возится в комнате, передвигая какие-то ящики. Однако выстрелы подхлестнули его. Он все бросил и сломя голову метнулся к окну. Когда появился Гуров, он уже перекидывал ногу через подоконник. Его искаженное лицо было обращено в сторону Гурова, пальцы, которыми он цеплялся за искореженную раму, побелели от напряжения. Гуров его узнал – это был тот самый тип, которого он недавно уложил в мусорный ящик.

– Лезет! Товарищ полковник – лезет!! – не своим голосом завопил под окном Славик. – Скорее! Уходит!

– Ах, сучонок! – пробормотал курчавый, и его рука скользнула за отворот пиджака.

Гуров уже понял, что не успевает. Бандит еще раз ожег его злым взглядом и, как театральный дьявол в люк, провалился за окно. Было слышно, как он шумно приземлился в кусты.

Гуров сунул пистолет в кобуру, не раздумывая, вскочил на подоконник и прыгнул на курчавого сверху, едва тот успел подняться на ноги. Они вместе покатились по земле, стараясь подмять друг друга, но ни у того, ни у другого это не получалось. Курчавый боролся с отчаянием утопающего. Он оказался весьма жилистым и увертливым – видимо, учел урок, который преподал ему Гуров.

– А, батюшки! Это что же делается?! – завопил где-то неподалеку испуганный женский голос. – Люди добрые, они ж поубивают друг друга! Милицию звать надо!

Но до убийства вряд ли могло дойти дело. Гуров давно понял, что курчавый вооружен, но ни у него, ни у Гурова уже не было возможности достать оружие. Ситуация была патовая. Они катались в пыли, точно пятиклассники, выясняющие, кто сильнее, марая одежду и сдирая в кровь пальцы. Ситуацию мог бы разрядить Крячко, но Гуров понимал, что он теперь ни на шаг не отойдет от своей пленницы.

Но тут во всем блеске опять проявил себя Славик. Вначале он в полной растерянности бегал вокруг дерущихся, как судья на ринге, который обязан отслеживать каждый нюанс схватки, но потом пришел немного в себя, сбегал за угол и приволок обломок деревянной скамейки. То ли он сам ее сломал, то ли воспользовался плодами труда местной шпаны, осталось неизвестным, но применил он этот кусок доски на редкость эффективно и своевременно. Едва бандиту удалось в очередной раз изловчиться и подмять под себя Гурова, как Славик что есть силы хватил его двухдюймовой доской прямо по кучерявой голове. Бандит не издал даже звука. Он просто сделался в один миг мягким, как пластилин, уронил голову на грудь Гурову и затих.

Гуров брезгливо отпихнул его и вскочил на ноги. Славик посмотрел на него сумасшедшими глазами, проглотил слюну и сказал:

– Его Рома зовут!..

– Да плевать, как его зовут! – пробурчал Гуров, пытаясь совершить безнадежное – придать хоть какой-то вид своему погибшему костюму. – А вот ты – молодец! Просто отличник боевой и политической подготовки. Выношу тебе благодарность от лица командования. А теперь слетай до машины и возьми у полковника Крячко наручники. У него с собой есть.

Славик просиял и помчался, куда послал его Гуров. К тому времени, как он вернулся с наручниками, Гуров уже обезоружил кучерявого и забрал у него документы. По паспорту этот человек оказался Романом Петровичем Стаднюковым, тридцати одного года, неженатым, прописанным в одном из сельских районов. Правда, на сельского жителя он был похож не больше, чем на короля племени ватусси, поэтому Гуров предпочел видеть его дальше в наручниках. Так было спокойнее. Ведь кроме всего прочего, Гуров нашел в карманах «селянина» несколько весьма специфических пакетиков с белым порошком. Он знал, кого этот порошок может особенно заинтересовать.

– Что поделывает полковник? – негромко осведомился он у Славика.

– Курит, – ответил тот. – Он курит, а девка кроет его матом. Он ее тоже – в наручники. Прямо к сиденью. Не убежит.

– Полковник Крячко любит этот снаряд, – кивнул Гуров. – И надо сказать, основания для такой любви у него имеются… Однако что-то долго наш друг не приходит в себя! Мастер ты у нас лупить по головам, Славик! Вот только не перестарался ли ты на этот раз? Это было бы крайне досадно.

Он наклонился и пошлепал Стаднюкова по щекам. Тот открыл глаза, дернулся, но тут же застонал от боли и зажмурился.

– Ага, голос бодрый! – констатировал Гуров. – По-моему, жить будет. Давай-ка, Славик, поднимаем его и препровождаем назад в помещение. Мы не бродячие артисты, чтобы для народа балаганы устраивать. Все-таки бойцы невидимого фронта! – он подмигнул Славику и подхватил Стаднюкова под мышки.

Действительно, вокруг них постепенно начал собираться народ. Зеваки держались на расстоянии – никто не понимал, что происходит, и не хотел попасть под раздачу. Из окон барака тоже таращились десятки глаз. Поэтому Гуров поспешил разрядить обстановку. Вдвоем они отволокли ругающегося сквозь зубы парня на второй этаж и завели в ту же самую комнату, из которой он всего несколько минут назад выпрыгнул. Они усадили его на продавленный диван и некоторое время молча и критически рассматривали, как будто он был предметом обстановки и не слишком хорошо вписывался в интерьер.

– Что пялитесь, сучары? – с трудом ворочая языком, спросил наконец у них Стаднюков. – Эх, были бы у меня руки свободны…

– Они у тебя были свободны, когда ты в мусорном ящике лежал, – заметил Гуров. – И когда доской по башке получил, тоже руками баловался. Так что лучше заткнись и о судьбе своей безысходной подумай. Мне с тобой, представь, вообще разговаривать неинтересно, так что я тебя поскорее постараюсь заинтересованному человеку передать.

Он достал сотовый телефон и набрал личный номер опера Полякова. Чутье и тут не обмануло Гурова – он взял у Полякова номер на всякий случай, и этот случай тут же подвернулся.