Оборотень вначале нахмурился, а затем согласно кивнул:
— Да, все верно. И камин я тоже нечаянно потушил.
— Удружил, — буркнула я. Что ж, если у звезды театра мозгов хватило до шубы дотянуться — хорошо, а если нет — чета Тюри задержится у меня надолго. Я вывела из храма Мартину, но, едва попыталась сесть в седло, меня остановили.
— Тора, в низине все еще метель, поэтому ты едешь на мне. А кобылу твою Упы под уздцы доведет.
Посмотрела на пегую, она на меня, и так жалко скотину стало, что я предложила:
— Так, может, здесь оставим?
— Чтобы завтра утром по всей заставе пошел шепоток, что я тебя невесть каким образом домой доставил? — хмыкнул оборотень. — Нет уж, давай лишим людей сплетен и домыслов. — Ворота закрыл, Мартину отдал своему сородичу, а меня как куклу закинул на плечо и, коротко бросив: «Держись!», побежал.
— Эй! Я так долго не выдержу!
— А долго и не придется, — перекрикивая все еще бушующий ветер, отозвался оборотень и, сиганув со скалы, обернулся серым монстром.
В эти мгновения я поняла, почему Алиссия пищит. Потому что высказаться хочется не просто руганью, а матом, но страх зажал горло и выходит только писк.
— Что за бесовщина! — рыкнул двуликий, аккуратно скидывая меня на сугроб и отскакивая подальше. — Тор-р-ра, хватит. — Он потер уши и клацнул зубами, мотая головой. — Ты, смер-р-рти моей хочешь? Ну хватит же!
И я умолкла, и не потому что попросил, а потому что мне под руки попалась увесистая сучковатая дубина, которую я хоть и с кряхтеньем, но из снега выудила и в дурня мохнатого запустила.
— Ай!
— Б-б-больно? — вопросила, чуть заикаясь.
— Нет, — ответил Асд, потирая ушибленную коленку.
— Н-на еще!
К сожалению, особо я его не зашибла. Вначале палками кидалась с переменным успехом, затем снежками, не забывая при этом гадости выкрикивать, чтобы сладить с избытком страха. Била издалека, но так, чтоб неповадно было — по морде и по лапам.
— Тор-р-ра, — отплевываясь от очередного снежка, взревел двуликий, — да что ж ты взвилась! С Гилтом летала, и ничего, а со мной так сразу… — Я не ответила, метко запустила очередным снежком. — Да хватит кидаться, накажешь иначе! Пр-р-риготовишь р-р-рыбу вместо мяса…
— Конечно, приготовлю! — рявкнула я, очередным метким попаданием вернув себе способность выражаться связно. — И с радостью слабительной травки добавлю!
— Не на… тьфу! — Асд сплюнул едва не проглоченный снежок, выставил когтистые руки вперед, призывая меня к миру. — Лучше вообще ничего не готовь, я понял, так и быть, потер-р-рплю… Успокоилась?
— Сволочь, — выдала я и выдохнула, — двуликая.
— А еще везучая, — нисколько не обиделся монстр и подошел ко мне, опустился на четвереньки, подставляя спину. — Пр-р-ро ор-р-ружие ты в пылу истер-р-рики забыла.
— Я про него постаралась не вспоминать. — Медленно и очень аккуратно залезла на оборотня, руками вцепилась в холку. — Дори предупредил, что произойдет в случае твоего ранения. И меня совсем не прельщает судьба стать загрызенным барашком.
Асд понятливо кивнул и только дернулся с места, как я сжала бока двуликого и добавила веско:
— Но если ты еще раз забудешь, что у тебя за спиной я, хрупкая и ранимая… я вспомню об оружии вопреки здравому смыслу и желанию жить.
Кивнул повторно, вдел в уши невесть откуда взявшиеся беруши и побежал в сторону «Логова». Расстояние было неблизкое, скорость немалая, а комфортабельность передвижения нулевая. Уже через пятьдесят метров я пожалела о том, что села на оборотня и не взяла у Мартины седло или хотя бы плед. И в то же время, предложи я Асду нечто подобное, наверняка услышала бы много хорошего о себе, о пледе и о седле. Все же чувствуя себя виноватым за провинность, он средь ночи ринулся меня искать в пургу, нашел, сознался в содеянном, а теперь еще и везет на своем хребте, чтобы быстро доставить к перепуганной Алиссии. Потому я и молчала, выжидая, когда закончится пытка.
Правда, когда на ноги встала, то чуть не упала. И причин для дрожи в коленях было две: первая — усталость, а вторая — дыра в стене на уровне моих покоев. Асд не смог вышибить окно, сделанное под заказ, а потому снес его вместе с куском стены. Итого, лучшие покои в моем «Логове» закончились. И я бы высказала хвостатому все, что думаю, но он до сих пор был с берушами, к тому же кривился так, словно бы они не особо помогали.
— Свин мохнатый, — буркнула с досадой и поплелась в харчевню.
Дом спал, погруженный в темноту, в камине столовой завывал ветер, и в такт его гневному гласу дружно вздрагивали ставни, лестница и я. А все потому, что мне опять почудился скрип в выгоревшей комнате наверху. Я даже подумала пойти и проверить реальность своих галлюцинаций, но затем вспомнила о двадцати семи нелюдях, четвертый час мерзнущих на улице, об Алиссии, моей важной миссии и отставила эту идею. Первым делом заглянула к певунье, нашла ее все там же в ванной, бледную, дрожащую и чуток невменяемую. Забившись под каменную раковину, она сидела на полу, обхватив колени руками, и медленно раскачивалась, к счастью, не вперед-назад, что было бы хуже, а справа налево. О шубе медам не вспомнила и потому сейчас более всего походила на утопленницу и цветом кожи, и температурой тела.
Меня она признала не сразу, а узнав, мертвой хваткой вцепилась в руку, издала приглушенное «М-м-м!» и указала на спальню. Смекнув, что меня сейчас попытаются спасти от монстра, то бишь затянуть под раковину, я поспешила логично объяснить все произошедшее.
— Метель была страшная, стена упала.
— М-м-м!
— Ветер снес окно и двери в ванную… — продолжила нагло врать я, глядя в перепуганные глаза звезды и стараясь поднять ее на ноги. — Мне очень жаль, что это произошло в мое отсутствие и я не сразу пришла к вам на помощь…
— М-м-м! — не поддалась она.
— Но…
— М-м-м! — кажется, кто-то надолго потерял голос.
— Алиссия, хватит упираться. Вставай! — прошипела я, лихо перейдя на ты. — Молодая еще, детей рожать. А если застудишь себе все по самые уши, кто потом с тобой возиться будет?
— М-м-м-му-у! — вырвалось у медам хриплое. И утонченная девица, не способная к тяжелому труду, с невероятной силой начала тянуть меня на себя. Стало понятно, с объяснениями пора завязывать, иначе я до конца ночи просижу здесь же на полу.
— Мужа позвать? Эванаса? — спросила, отчаянно надеясь, что до ее затуманенного ужасом сознания вопрос дойдет без искажения. — Если он придет, ты с пола встанешь?
И она затихла, не зная, на что решиться. С одной стороны, я — первый человек, прервавший ее четырехчасовое одиночество, с другой, Тюри — муж, чье расположение и любовь неожиданно стали спасением от монстра. Прошла минута, и я, в красках представив избиение мохнатого дурня, чуть не пропустила момент, когда полуживая красавица отпустила меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});