Читать интересную книгу "Пусть она уйдет - Никола Сандерс"

А представь, если бы ты не упомянул об этом с утра? Какая бы разыгралась драма! Двенадцать человек приходят на вечеринку, к которой я ничего не подготовила! Именно этого она и хотела, понимаешь? Унизить меня. Она и вправду меня ненавидит.

И тут я задумываюсь: у нее вообще есть дюжина друзей? Или десяток? Хоть один?

Я разворачиваюсь к Ричарду. У него на шее пульсирует вена.

– То есть ты хочешь сказать, что Хлоя сознательно сказала тебе неправильный день?

Я слышу лед в его голосе. Он говорит сквозь стиснутые зубы. Но именно это я и хочу сказать. Мне кажется, я выразилась предельно ясно.

Но, может, мне не следовало ничего говорить. Неважно. Теперь уже поздно. Я расправляю плечи.

– Боюсь, что так. Как и когда она обвинила меня, будто я не просила ее помочь мне с Эви во время работы. Или когда мы договорились встретиться у магазина, а она вместо этого пошла к машине и заявила, что я ей так и сказала. Или когда…

Он останавливается посреди дороги.

– Да что с тобой, черт возьми, не так?! У тебя иногда вылетает что-то из головы, Джоанн. И это нормально, такое бывает. Но нужно уметь брать на себя ответственность, тебе не кажется? Это слегка инфантильно и откровенно мелочно – обвинять Хлою в своих промахах. Включая то, что ты забыла день, когда она планировала отмечать день рождения. Со стороны Хлои тоже было инфантильно так торжествовать по этому поводу, тут я согласен, но нельзя постоянно обвинять ее в своих ошибках.

– Но я хотела сказать…

– Мне все равно, что ты хотела сказать, – перебивает он меня и отворачивается.

До этого Ричард подобрал палку для Оскара, но теперь озлобленно отшвыривает ее в сторону. Он быстро шагает в сторону дома, но я спешу за ним и хватаю за плечо.

– Подожди! Ричард, пожалуйста!

Он разворачивается и берет мое лицо в ладони.

– Ты сама на себя не похожа. Я начинаю очень сильно за тебя волноваться.

Мои глаза жгут слезы.

– Ты не знаешь, как все на самом деле. Она…

Но он не дает мне закончить.

– Как? Как все на самом деле? Я обеспечиваю тебя всем, что только пожелаешь. И ничего не прошу взамен, кроме одной-единственной вещи! – Он трясет пальцем у меня перед носом. – Тепло принять мою дочь, чтобы она чувствовала себя как дома. Но ты продолжаешь обвинять ее в саботаже! Так просто нельзя!

Ричард смотрит на меня, и его глаза превращаются в щелки.

– Ты устала, Джоанн. Ты постоянно устаешь. У тебя в голове все путается, и это проблема. Ты должна переложить часть нагрузки на Хлою. Она говорит, что ты не доверяешь ей Эви. Это правда?

Я поражена его вопросом, учитывая, что я говорю ему об этом уже несколько дней. Я просто ей не доверяю. Закрываю глаза и утыкаюсь лбом в его грудь. Скажи папе, что ты передумала и не против, чтобы я сидела с Эви, ладно? Или…

– Нет, все в порядке. Я ей доверяю.

В тот же день я проверяю приложение камер. Я заперлась в туалете и сижу на краю ванны. Каждый раз подскакиваю, когда камера улавливает движение. А движений, очевидно, происходит много. Мы все живем в одном доме и постоянно по нему ходим. Я уже все это видела, так что быстро проматываю куски с собой и Ричардом, кучу моментов, когда я захожу в детскую, а еще эпизод с Ричардом и Эви, когда он ее переодевал. Я продолжаю просматривать видео, и тут резко выпрямляюсь. Что-то из вчерашней записи я упустила. Хлоя зашла в детскую, пока мы с Ричардом были внизу. На ночь я забираю Эви с собой – во всяком случае, последние несколько ночей, – но до этого времени она остается в детской. Я проверяю время записи. 18:32. Мы с Ричардом были в маленькой гостиной, попивали шампанское и собирали блюда, заваленные закусками. Видимо, именно в этот момент я отвернулась от монитора.

Я с ужасом наблюдаю, как Хлоя наклоняется над колыбелью. Понимаю, что мой страх иррационален, ведь с того времени я почти не расставалась с Эви и прекрасно знаю, что с ней все хорошо, но ничего не могу с собой поделать. Я смотрю запись и закрываю рот руками. В какой-то ужасный миг мне кажется, что она тянется к ее шее.

– Ну, ну, моя милая маленькая девочка, – чуть слышно говорит Хлоя.

Она берет ее из кроватки, аккуратно прижимает к плечу и начинает ходить по комнате. Эви зарывается личиком в ее шею. Она не плачет, просто немножко хнычет. В такие моменты лучше ее не трогать и просто подождать.

Я не могу оторвать глаз от экрана: Хлоя держит ее так нежно, так осторожно, что у меня буквально шок. Она поет колыбельную. Я пытаюсь расслышать. «десять ребят лежало в кроватке, один сказал…» Я ее узнаю – Ричард часто поет ее Эви. Она быстро успокаивается.

Хлоя аккуратно опускает Эви обратно в кроватку и прикрывает ей плечи одеялом. Она ждет еще несколько минут, гладит Эви по головке и выходит из комнаты. Вся эта сцена занимает не больше пяти минут.

Теперь я уже вообще ничего не понимаю.

Глава 22

Сегодня понедельник, а это значит, что у меня рабочий день. Хлоя даже упомянула об этом за завтраком, и я почти физически ощутила на себе взгляд Ричарда.

– Значит, сегодня я присматриваю за Эви, правильно? – уточнила она. Я уже хотела ответить, когда она добавила: – Не хотелось бы перепутать.

Я сдержала вздох.

– Да, правильно. Нужно, чтобы ты посидела с Эви несколько часов.

Больше мне нечего было ответить, особенно после того, как сегодня с утра пришли результаты из лаборатории. Е-мейл пришел мне на телефон в семь часов, когда Ричард был в душе. Я присела в кровати и уставилась в экран – впрочем, тем же самым я занималась всю ночь, просматривая записи с камер, сделанные накануне. Там есть несколько моментов, когда Ричард кормит Эви в гостиной, и они настолько прекрасны, что я перематывала видео раз по двадцать. Он смотрит на нее с такой любовью, что у меня слезы наворачиваются.

А потом я несколько часов потратила, пересматривая сцену в детской с Хлоей. Было бы ложью не признать, что я что-то искала: то, что упустила раньше. То, что смогу показать Ричарду, чтобы он увидел настоящую Хлою. Но как я ни пыталась, не смогла ничего найти. Она излучала лишь теплоту, любовь и нежность.

Уверена, что не я тут схожу с ума, но если бы Хлоя не показала мне то чертово подделанное фото, я бы подумала, что мне правда нужно проверить голову. Бабушка рассказывала, что у матери все началось с мелких подозрений. Она ходила по району, изо всех сил прижимая меня к себе и озираясь вокруг, как будто ожидала, что кто-то может выскочить из-за дерева и вырвать меня у нее из рук. Если бы не фальшивое фото, я бы подумала, что повторяю ее судьбу.

С замирающим сердцем я открыла отчет по «Калполу» и прочла список ингредиентов, названия которых ни о чем мне не говорили. Сорбитол, пропилен гликоль, метил парагидроксибензонат… Мне хотелось закричать в экран: «Но что из этого яд?!»

А внизу, в самом конце справки, была всего одна строчка: «Состав полностью соответствует описанию продукта под брендом “КАЛПОЛ Детская Суспензия”».

Отлично. То есть, дело и правда во мне. Я действительно схожу с ума.

После завтрака я разрешаю Хлое поменять Эви подгузник под моим пристальным присмотром, и, должна признать, она отлично справляется. Она касается ребенка легко и нежно, и Эви не может оторвать от нее обожающего взгляда. Хлоя затягивает подгузник, и Эви беззаботно и радостно смеется. Потом, после кормления, она сразу засыпает – невиданно! – и я начинаю собираться на работу.

– Как твое утро, Джо? – спрашивает с экрана Шелли.

Бен к нам пока не присоединился: он, похоже, опаздывает, а Шелли хочет еще раз пробежаться со мной по паре моментов.

– Все хорошо, спасибо, а ты?

Она чуть хмурится, а потом немного приближает лицо к экрану, как будто пытается лучше меня рассмотреть.

– У тебя точно все нормально?

– Да, – весело отвечаю я. – Почему ты спрашиваешь?

Она наклоняет голову набок.

– Ты какая-то бледная.

Это вежливый способ сообщить, что я выгляжу ужасно. С утра я пыталась скрыть темные круги под глазами с помощью макияжа, но, кажется, сделала только хуже.

Внезапно появляется Бен, и Шелли быстро снабжает меня инструкциями, которые