не сдерживать этот взрыв аморальной невоздержанности, вплоть до преступности. В этом отражается духовный мир самого капитала, который руководствуется одним лозунгом: пусть молодежи будет доступно все, что угодно, — наркотики, оружие, разврат, преступления, — только бы не политика, не общественные выступления, не коммунистическая теория.
Капитал преднамеренно культивирует упадочничество, пессимизм. Как уже говорилось, начало 80-х годов ознаменовано в лагере антикоммунизма небывалым пессимизмом. «Неуверенность», «неизвестность», «нерешительность» предсказываются мессиями антикоммунизма не только как неизбежные спутники капитализма 80-х годов, но как непременные атрибуты будущего всего человечества.
Да, всему человечеству предсказывается «упадок цивилизации» в книге нескольких авторов «Картины будущего», недавно изданной в США.
Разрушающее влияние на души молодежи капиталистических стран оказывает культ войны: от атомных бомб бывшего президента-галантерейщика Трумэна, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки, так же как и бомб бесноватых правителей Израиля, погибают все — и хорошие и плохие. Если мир не образумит президента-актеришку Рейгана, от его бомб будут также одинаково погибать и добрые и злые. Милитаризм смещает границы между добром и злом, нравственным и безнравственным. В угаре военного психоза преступление, зло, аморальность постепенно теряют свой социальный смысл, они превращаются всего лишь в подобие несчастных случаев, эпизодов.
Предпочитая, чтобы молодое поколение пребывало в мире наркомании и безудержных развлечений, вместо того чтобы устраивать демонстрации против войны, капитал с помощью массовой культуры насаждает среди молодежи культ силы, жестокости, увлекает ее порнографией, сексуальными сенсациями. «Наша национальная потребность упиваться тем, как детишки с пеной у рта убивают соседей или взрывают школьный гимнастический зал, оказалась настолько неутолимой, что издательский мир поспешил пойти нам навстречу», — пишет рецензент газеты «Washington Post» Кэрт Супли о потоке гангстерской литературы и превращенной в зрелище преступности, хлынувших на американскую молодежь в последние годы. Известного любимца публики — агента 007 Джеймса Бонда на экранах телевизоров недавно сменил новый супермен — очередной «герой» буржуазной массовой культуры — полицейский поручик Тео Коджак. Стреляющий без промаха в каждого, кто встретится на его пути, новый супермен стал главной фигурой вечерних передач телевидения США. Свою убогую житейскую мудрость новый герой, отличающийся, как и Бонд, яростной ненавистью к коммунизму, формулирует следующим образом: «Убей, убей его, убей всякого! Нечего их жалеть. Не церемонься, если они просят пощады! Сотри их в порошок и скажи на прощанье: так велел Коджак!»
Особенно охотно и широко прививая молодежи потребительское отношение к обществу, стандарты потребления, стремление к наживе, к жажде приобретательства, монополистическая буржуазия не ограничивает достижение целей никакими моральными соображениями.
Американский прогрессивный писатель Филип Боноски в своем публицистическом эссе «Дети Америки» с искренней болью за американскую молодежь рассказывает: «К концу 70-х годов американцы, принадлежащие к обеспеченным классам, уже не могли толком понять, что же такое их дети. Они не знали, любить ли их или ненавидеть, отправлять ли их в тюрьмы или в психиатрические лечебницы, панически прятаться от них или отдавать их в школы-интернаты, а при первых же признаках переходного возраста убивать их прежде, чем убьют они, давать ли выход их природной агрессивности, разрешая им мучить кошек, или, вводя их в мир бизнеса, сразу же приобщать их к тайнам секса или вообще не упоминать о его существовании».
Тема насилия не сходит со страниц газет и журналов, с экранов кинотеатров и телевизоров, не оставляет в покое радиослушателей. Особенно преуспевает на этом поле телевидение. Обилие криминальных сюжетов в многочисленных фильмах и постановках снимает остроту восприятия полицейской хроники, сообщений о реальных убийствах, насилии, грабежах. Притупляется способность молодежи к сопереживанию, к сочувствию, оно приучается к зрелищу кровопролитий, проявлений садизма, крайней жестокости, бесконечным выстрелам, поджогам, погоням. Один из продюсеров Голливуда так охарактеризовал потребности 17―25-летних американцев: «Эта публика вовсе не требует от зрелища каких-либо высоких эстетических качеств. Плевать ей на интеллектуальный уровень — для нее важно действие и мурашки по спине».
Исследовательская группа Пенсильванского университета писала о телевизионных передачах: «Составители программ ощущают нужду в повышении остроты передач, чтобы привлечь и удержать внимание публики, и поэтому аудиторию приучают к все более и более жестоким формам насилия. Наступает пресыщение, и то, что сегодня воспринимается как жестокость, завтра покажется пресным».
В результате получается заколдованный круг: молодежь все меньше отличает вымышленное насилие от насилия документального, реальность от вымысла. Следуя «романтике подвигов» экранных гангстеров и суперменов, она умножает ряды преступников. А телерадиокомпании, ссылаясь на растущий интерес зрителей и слушателей к разгулу насилия, увеличивают пропаганду этого насилия. Готовя к вступлению на стезю порока тысячи новых юношей и девушек, они формируют новое пополнение преступных юношеских банд.
Трагедия еще и в том, что всю эту продукцию преступлений хозяева американских телерадиокомпаний распространяют и в другие страны. При этом они не ограничиваются Англией и другими своими партнерами по НАТО. Поскольку продаются программы, созданные для внутреннего пользования, а следовательно, уже окупившие себя, цена на них баснословно низкая. Это открывает дорогу мутному потоку пропаганды преступности и разнузданного секса к молодежи развивающихся стран и самых отдаленных уголков мира. Все это чем дальше, тем больше — еще до осуществления идеи «Global village» — делает проникновение идеологических установок правящих кругов США в духовную жизнь молодежи мира, по существу, ничем не ограниченным.
Конечно, в прогрессивных кругах общественности — и в США и в других капиталистических странах — зрелищная эксплуатация преступлений, за которой следует цепь преступлений в жизни, то и дело вызывает протест. Но каждый раз этот протест упирается в денежный мешок хозяев телерадиокомпаний и Голливуда, а также в идеологический расчет правящего класса: все, что угодно, для молодежи, только не политика, не активное противоборство с миром капитала. На сцену выносятся уже довольно потрепанные и грязные знамена «свободы творчества», «свободы потребления», и производство преступлений — как в жизни, так и в зрелищах — продолжает расти все более убыстряющимися темпами. Надо ли удивляться тому, что суточный перерыв в подаче энергии 13 июля 1977 года, окутавший Нью-Йорк мраком, отдал город на произвол яростной толпы. Эти сутки оставили след в памяти американского народа как «ночь ужасов», а Нью-Йорк, как писали американские газеты, «за одну ночь был превращен в Берлин 1945 года».
Тревога за судьбы молодежи охватила значительные круги американской общественности. Один из прогрессивных американских журналистов, И. Норд, пишет: «Мы переживаем такое время, когда трубадуры господствующего класса Америки пытаются ввергнуть народ в состояние духовной летаргии и поэтому создают вместо культа нормального человека культ какого-то звероподобного существа. Наша молодежь вырастает под влиянием упадочной культуры, выдающей человека за кровожадное существо, одаренного только инстинктами и совершенно избавленного от души, который шагает к собственному