Читать интересную книгу Фенрир. Рожденный волком - Марк Лахлан

И тут он снова услышал крик. На этот раз где-то близко.

Глава восемнадцатая. Королевская кровь

Элис слышала за спиной грохот оружия, однако не осмелилась обернуться и посмотреть, как монахи сражаются с Зигфридом. Она знала, что они не продержатся долго. Король викингов был слеплен из того же теста, что и ее брат Эд – человек, с младенчества обученный воевать. Она знала, что монахи – всего лишь вооруженные писцы, которые лучше владеют пером, чем копьем, они никак не смогут победить короля.

Девушка ускорила шаг, спускаясь с холма. Перед ней раскинулись луга со съеденной овечьими отарами травой, и спрятаться было негде. Она возлагала надежды только на крестьянские домики внизу. Звуки битвы затихли, но она спешила дальше, ведя за собой мула. «Исповедник, – подумала она, – наверное, уже умер». Он не шевелился и не издал ни звука с тех пор, как его привязали к мулу, и хотя она постоянно поглядывала на него, было невозможно понять, дышит он или нет.

Все ниже и ниже, все ближе к кучке домов с небольшими полями при них. Она слышала за спиной топот копыт, всадник нагонял ее рысью. Зигфриду не было нужды пускать коня галопом, он прекрасно видел ее, и в его распоряжении было все время на свете. Элис схватилась за нож, который забрала у монаха. Она твердо решила, что не сдастся Зигфриду без боя, однако рука у нее дрожала. Король только что расправился с двумя молодыми мужчинами, вооруженными копьями. Насколько велики шансы у нее? «Близки к нулю, но все-таки не нуль», – подумала она.

Топот копыт приближался, однако она не оборачивалась, ведя мула по залитому лунным светом лугу.

Зигфрид прокричал что-то на своем языке, и слова прозвучали грубо. Элис догадалась, что король потерял в бою своих воинов. Ее брата расстроило бы прежде всего это.

– Остановись! – раскатисто прокричал король на латыни. – Остановись или умрешь!

Она шла дальше, прижимая к боку нож. Топот копыт зазвучал прямо за спиной, и лошадь нагнала ее. Всадник заставил коня прижаться к Элис боком.

– Святой мертв, – сказал Зигфрид. – Остановись, и тогда я уговорю своих воинов отпустить кого-нибудь из ваших монахов. Стой!

Он наклонился над ней и плашмя ударил мечом по ее пальцам, заставив Элис выпустить поводья мула.

– Я сказал, стоять!

Первый раз она обернулась и посмотрела ему прямо в лицо.

– Я дочь Роберта Сильного, истребителя норманнов и защитника веры, – сказала она. – Мой отец был вторым Маккавеем для орд язычников. Если хочешь, чтобы я остановилась, тогда останови меня.

– Можешь вернуться сама, или же я оглушу тебя и повезу на муле вместе со святым. Выбор за тобой.

Казалось, тело Зигфрида слишком мало, чтобы вместить в себя его могучий дух. И было в нем что-то еще. От него как будто веяло силой, которая подавляла других, пугала и вдавливала в землю. Элис решила: перед ней человек, который заботится только о себе, его волнует лишь собственная слава, он необуздан, он готов рисковать и делать что угодно, только бы загнать окружающий мир в те рамки, в каких он хочет его видеть. Элис привыкла к подобным мужчинам, она нисколько не робела перед ними.

Она подняла нож.

– Я выбираю второе. Похоже, тебе придется немного потрудиться, чтобы подчинить меня.

Зигфрид засопел и плашмя ударил ее мечом по руке с ножом. Оружие полетело на землю.

– Я сегодня потерял много людей, и мне не до шуток, – заявил он. – Кажется, я предлагал тебе выбор. Ты ведь девственница, моя госпожа?

Элис в ответ лишь плюнула в него.

– Что ж, в таком случае я просто повалю тебя на землю и объясню, чего ты лишена. Если ради такого дела придется сломать тебе челюсть, тем лучше для меня. Потому что тогда ты точно успокоишься.

Король начал подниматься в седле. Элис охватила непередаваемая ярость. Она видела, как горит город ее брата, как ее друзья и подданные страдают от норманнской осады, видела, как связывали и пытали исповедника, как конунг норманнов Хастейн обманом заставил отца снять доспехи, после чего его жестоко изрубили. Она женщина, поэтому ей до сих пор не удавалось поднять оружие против врагов своего народа. Она ненавидела северян, однако у этой ненависти никогда не было выхода. И вот теперь она смогла выразить ее.

Ей снова явился образ, ясный, сияющий, который фыркал и потел, обозначая идею лошади. Она увидела его перед своим мысленным взором, а затем перенесла на тело коня Зигфрида. Король стоял одной ногой в стремени, собираясь спешиться. Он уже спускался на землю, и как раз в этот миг Элис представила, как символический конь пускается в галоп. Она видела перед собой поросшие травой равнины, чувствовала, как в груди колотится огромное, мощное сердце, и ощущение неукротимой силы охватывало ее все больше по мере того, как образ лошади проступал в мозгу все отчетливее. Нечто среднее между словом и чувством рванулось от нее к коню Зигфрида.

– Вперед!

Конь прянул с места так, словно за ним гнались волки, а нога Зигфрида все еще была в стремени. Правая рука дернулась, и он выронил меч. Его тело грохнулось о землю, неестественно перекрутившись. Он сильно ударился головой, но сознания не потерял и все пытался высвободить ногу. Конь рвался вперед и вставал на дыбы, он проволок короля по склону шагов десять, прежде чем Зигфрид сумел освободиться и замер, лежа на земле и тяжело дыша.

Элис тем временем не мешкала. Она подбежала к упавшему мечу, схватила оружие и кинулась к скорчившемуся Зигфриду. Он сел, чтобы схватиться за больную ногу, но инстинкт его подвел. Элис догадалась, что нога сломана, и от прикосновения боль только многократно усилилась. Она заметила, что пальцы правой руки у Зигфрида тоже разбиты и переломаны.

Зигфрид кивнул, увидев свой меч, и попытался подняться, но у него не получилось. Он закусил губу и проговорил:

– Я умру. Умру в бою, что ж, хорошо. Ты позволишь мне сказать несколько слов, прежде чем валькирии явятся, чтобы забрать меня? Ты перескажешь мои слова вашим скальдам, вашим поэтам? Убей меня, но сделай так, чтобы меня помнили.

Элис посмотрела сверху вниз на человека, лежащего на земле, воплощение всего, что она презирала. Это Зигфрид со своими людьми сжег дотла Шартр, захватил земли ее отца в Нейстрии, это норманны забрали все, что должно по праву принадлежать ей. Это Зигфрид предавал мечу сынов Церкви, нес чуму и голод ее народу.

– Я ничего не скажу им, и ты будешь забыт, – отрезала Элис.

Она двумя руками держала меч, собираясь всадить его в короля, но Зигфрид перехватил лезвие уцелевшей рукой.

Кровь потекла по пальцам, когда он попытался отстранить от себя оружие.

– Теперь я жалею, что он так хорошо заточен.

Зигфрид улыбнулся. Рука у него дрожала, кровь стекала по белой коже. Элис пыталась всем телом навалиться на рукоять меча. Однако Зигфрид, даже стоя одной ногой в могиле, был необычайно силен и удержал меч.

– Знаешь ли ты, Элис, что сказано в пророчестве, за которое сестра Ворона отдала свои глаза? Знаешь? По твоему следу идет Волк, Волк охотится за тобой постоянно, на протяжении многих жизней. Но Волк умеет только одно – убивать, и когда он найдет тебя, то уничтожит заодно со всем, что ты любишь. Ты проклята навеки, Элис, связана с судьбами богов.

Король больше не мог удерживать меч. Он испустил громкий крик и отбил клинок в сторону, однако Элис снова нацелила меч ему в голову и ударила. Зигфрид пытался отстраниться, только израненное тело не послушалось, и меч впился в шею. Кровь выплеснулась из зияющей раны. Зигфрид поднял руку, чтобы остановить этот поток, но было поздно. Он завалился на спину, глядя на Элис, и, собрав последние силы, покачал головой и улыбнулся.

– Женщина – она тоже в чем-то волк. Может быть, я все-таки Один, – произнес он и умер.

Элис села, тяжело дыша и дрожа всем телом. Она была залита кровью короля. Девушка обернулась, поглядела на холм. Нет времени отдыхать, нельзя задерживаться. Элис подбежала к павшим монахам. Мареллус был мертв, ряса на груди разорвана, и в прорехе на белой коже багровела рана, зато Авраам был жив, хотя и без сознания. На нем не было видно ранений, только челюсть ужасно распухла. Король, наверное, ударил его кулаком или сбил на землю дубинкой, решила она.

Она вернулась к телу короля. Быстро сорвала с него одежду и натянула на себя. Элис утонула в его штанах и рубахе, как и в длинной кольчуге, но все равно их надела. Кольчуга тяжело давила на плечи, однако, когда Элис затянула на талии королевский пояс, стало гораздо легче. Надо сказать, тяжесть доспеха вселяла спокойствие и придавала уверенности. Она прицепила к поясу королевский меч и нож, завернулась в его забрызганный грязью плащ и закинула на спину щит, как это обычно делал брат. Элис едва не выбросила щит из-за омерзительного изображения волка, которое она так часто видела на знаменах викингов. Шлем был слишком велик, оттого бесполезен, зато она влезла в сапоги короля, радуясь возможности согреть босые ноги. У короля имелись при себе и деньги – два денария и три тремиссиса. Еще у него был красивый серебряный браслет: змея, кусающая себя за хвост. Элис сунула под кольчугу и кошель, и браслет.