преувеличенного их осмотра закидывает себе в рот, – подумаешь, пожизненное на шахтах с запретом воскрешения.
– Ээээээ… эй… что? Мы же там все были.
– Э… нет, – отвечает он. – Нас там не было. Верно, Урф?
Тот кивает:
– Угу, нас и сейчас тут нет. Мы… – тянет он, наморщив лоб. – Чёрт, забыл. Вольд, где мы сейчас?
Вольдемар, у которого рот забит мясом, что-то мычит и машет свободной рукой, типа где-то далеко отсюда.
– Вы что, охренели? А я-то вам поверил! Помогал…
– Я же говорю – забей и забудь, – отвечает мне Йос. – Но так, страховки ради, чтоб языком не молол. Только твои данные о посещении центра в системе того, остались. Извини, парень. Страховка.
Молчу. Знал же ведь с кем связался. Пью пиво.
Вольдемар, наконец-то прожевав мясо, поворачивается ко мне:
– Не парься. Ты же не будешь трепать?
Киваю.
– Ну, вот. Расслабься, никто не узнает.
Поёживаюсь. Вот же гады.
– Кроме того, – наставляет на меня руку с куском рыбы Урфин, – дело к тебе есть.
– Что? После всего этого? Да пошли вы! – начинаю вставать из-за стола.
– Сядь! – резко командует он, – на шахты захотел? Так это… – он не договаривает, и так всё ясно.
Сажусь и пододвигаю к себе полную кружку, благо их на столе много. Урфин и Йос обмениваются взглядами, и Йос кивает.
– В общем так, приятель, – продолжает как ни в чём не бывало Урфин. – Тебе надо смотаться на ту планетку.
– На какую ту? – спрашиваю, хотя уже понимаю к чему они клонят.
– На ту самую. И не строй идиота, не катит. Там у Пуффа кое-что осталось. Привезти нужно.
– Ну а сами-то?
– А нет нас.
– Тут нет, а там, – повторяю жест Вольдемара, – там-то есть?!
– А там, – отвечает Урфин мне, – там мы даже не пилоты, так, клерки разные.
– Клерки?
– Ну да это не твоё дело, – не замечая моих слов, продолжает он. – Лады. Значит, слушай сюда…
И начинает излагать план.
Глава 15
Любовные игры Пуффа
Сквозь туманное нечто гипрепространства двигался корабль. Неяркий свет неизученных источников отражался от хромированной отделки и играл бликами на белоснежном светоотражающем покрытии корпуса. Если бы кто-то мог заглянуть вовнутрь Касатки, а это была именно она, то он обнаружил бы, что корабль пуст, и только в кабине находятся два человека в лёгких повседневных скафандрах. Две фигуры полулежали в пилотских креслах и предавались вынужденному безделью, пока Касатка прорывалась сквозь десятки световых лет, сокращая дистанцию до своего пункта назначения. Одна из фигур, сидящая в кресле пилота, имела явные женские признаки, а вот второй был я.
Все мои попытки завязать с ней разговор оказались безуспешными и то, что я находился в рубке, уже было победой, с трудом выбитой из капитанши-молчуньи.
После того как воссоединившаяся четвёрка вынудила меня согласиться на участие в их плане, все присутствовавшие за столом как-то расслабились, и Урфин изложил мне детали предстоящего.
– Да ты не парься, – начал он. – Сложного ничего. Летишь, садишься на планету, координаты мы тебе не дадим, не засекали мы их. Планетарным сканером найдёшь. Там пара материков всего. Степи. Вот где-то в центре того, что поменьше, там всё ровное как стол, – для наглядности он провёл ладонью по столешнице, лавируя между кружками и тарелками. – Так вот, сядешь. Заберёшь из спас. яхты пару контов с… с нужными нам людьми и назад.
– Назад, – уточняю, – сюда?
– Не, зачем тут светиться, или тебе славы мало?
Славы? Бррр… мне хватило тех репортёров. Кстати, в виду отсутствия других сенсаций, они продолжали копать данную тему, пафосно критикуя правительства – все подряд, которым нет дела до несчастных пропавших пассажиров и ехидно интересуясь, а были бы правительства так же безучастны, если бы пропали их родственники?! Обо мне, слава Творцу, вспоминали редко, а морда моя и вовсе пропала с экранов.
– Нет, – говорю, – вот славы мне не надо.
– Хе-хе. – Что, накушался? Слушай… – вдруг оживляется он. – Ну а поклонницы-то, ну, появились? Письма пишут? Фотки наверное шлют, а? В бикини или без?
Досадливо отмахиваюсь:
– Давай к делу.
Урфин понимающе хмыкает и продолжает.
– Да собственно всё уже. Привозишь груз на ту платформу, сгружаешь и свободен. Аки ветер.
– А запись?
– Сотрём. При тебе же. Ну, по рукам? – он встаёт и протягивает мне руку.
Тоже встаю и жму. Остальные поднимаются и накладывают свои ладони поверх нашего рукопожатия, окончательно скрепляя уговор.
– Я на той Гадюке полечу? – уточняю я после того как все расселись и вернулись к поглощению пива.
– Не, – отрицательно мотает головой Йос. – На Касатке, благо с её капитаншей ты уже знаком.
– Чё? С той молчуньей? Не, лучше я один.
– Лучше ты не дёргайся, – говорит Урфин, – чай поумнее тебя люди думали. Королева – тётка, что надо, своё дело знает. И мы её знаем… нам так спокойнее будет.
– Не, мужики, – продолжаю упираться, – это ж мне весь полёт в салоне сидеть!
– Потерпишь.
– Уже натерпелся. Так что, или я в кабине, или…
– Гы… – хмыкает Пуфф, – на шахтах всяко хуже, чем в салоне Касатки.
Но я упёрся, понимая, что им деваться некуда, и, в конце концов, получил твёрдое обещание, что буду весь полёт находиться на корабле, где захочу. Я ожидал, что меня официально представят Королеве, но, увы, на следующий день после пьянки мне на комм просто упало сообщение: «Ызлёт через три часа, платформа три».
И всё. Ни «доброго дня», ни подписи. Четвёрка, кстати, тоже пропала и не выходила на связь: – вне зоны доступа, – лаконично сообщил мне робот-автоответчик.
На площадке меня предсказуемо никто не встретил, и я самостоятельно забрался внутрь Касатки.
Дверь в кабину была заперта, и мне пришлось долго стучать. Увы, всё чего я добился – это звукового сигнала о взлёте и сообщения на информационной панели, предлагающего мне занять место и пристегнуться. Пришлось подчиниться, оставив план проникновения в кабину на более поздний срок. Зато, как только корабль лёг на курс подготовки к прыжку, я возобновил свои попытки.
Безуспешно.
– Капитан! – я уже начал злиться, – в конце концов, я старший в этой экспедиции и имею право быть в кабине!
На информационной панели высветился вопросительный знак.
– Как зачем? А, если, что-то не так пойдёт?!
Два, нет три вопросительных знака.
Так, меняем тактику.
– Вам Урфин должен был сказать, он согласовал с Вами моё право быть в кабине! – пру напролом, выдавая желаемое за действительное. Я же не знаю говорил ли с ней Урфин вообще.
Вопросительные знаки исчезают и сменяются многоточием.
– Капитан, обещаю, что буду просто сидеть и