Я пережил Рай для Трудящихся. Я пережил конец моей Вселенной, и могу пережить несчетное множество других.
Дорогой мой отчим, похоже, что я смогу пережить самих богов…
Настоящий эон.
Столько еще предстоит узнать и столько изменить. Каждый день я глубоко вздыхаю, подсчитываю мои альтернативы и понимаю, как нам повезло. (Если бы я только мог убедить Римская! Несчастный человек.)
Я свободен.
4. Айгиптос, Год Александра 2323
Молодая царица Клеопатра XXI только что провела четыре долгих и утомительных часа, выслушивая запутанные показания пяти опальных конгрессменов законодательного совета Нома Оксиринхоса. Их жалобы, как решил ее самый доверенный советник, лишены оснований, так что она с суровой улыбкой прогнала их, предупредив, чтобы они не выносили свои жалобы за пределы Айгиптоса в какое-либо другое государство, иначе они будут изгнаны из Александрийской Ойкумены и отправятся на восток, или на запад в земли варваров, или, что еще хуже, в Латиум.
Три раза в неделю Клеопатра выслушивала подобные жалобы, выбранные из тысяч дел ее советниками, хорошо понимая, что это формальность и судьба их предрешена. Ее не очень устраивали эти ограничения, наложенные законодательным советом Ойкумены во времена ее отцов, но альтернативой было лишь изгнание, а опальной восемнадцатилетней царице почти некуда идти за пределами Ойкумены. Многое изменилось за последние пятьсот лет!
Клеопатра взглянула на очередного посетителя. Она слышала много рассказов о главной жрице и ученой Гипатейона на Родосе, о женщине, которая стала легендой не только из-за того, как она попала в Ойкумену, но и благодаря ее достижениям за последние полвека. Однако царица и жрица никогда раньше не встречались.
Ученая Патрикия прилетела с Родоса два дня назад, приземлившись в аэропорту Рахотис к западу от Александрии, и, ожидая аудиенции, поселилась в привилегированной резиденции в Музейоне. За эти два дня она совершила обязательную, в сущности, экскурсию к пирамидам Александра и Диадохоса, чтобы осмотреть (как это утомительно, подумала Клеопатра) обернутые в золото мумии основателей Александрийской Ойкумены, а затем к окружающим их пирамидам и могилам Наследников. Сообщалось, что ученая хорошо перенесла экскурсии и некоторые ее наблюдения записаны для передачи в восемьдесят пять номов Ойкумены.
Появились глашатаи, объявляя, что ученая прибыла на мыс Лохиас и вскоре будет в царской резиденции. Советники покинули зал, и Клеопатру окружили ее мухи, как она их называла — камергеры и фрейлины, — стирая пот с ее лба, пудря ее щеки и нос, укладывая ее одежды вокруг золотого трона. Поперек зала, наполовину в тени и наполовину на солнце, выстроилась фаланга царской охраны. Когда они разделятся на две линии и встанут по обеим сторонам портала, Клеопатра примет Позу и приветствует Патрикию.
Ряды выстроились, и глашатаи приступили к своим утомительным ритуалам.
Был четвертый день Сотиса по старому стилю, или 27 Архимеда — по новому.
Клеопатра терпеливо сидела на троне, сделанном из кедра, доставленного из причинявшей немалые хлопоты Иудеи, иногда называемой Новой Финикией, потягивая шипучую воду из Галлии из кубка, изготовленного в Метаскифии. Каждый день она старалась пользоваться товарами всех номов, государств и дружественных племен, зная, что для них это почетно и что их народы будут горды тем, что служат древнейшей из империй — Александрийской Ойкумене. Будет хорошо, если ученая увидит Клеопатру исполняющей свои обязанности, поскольку, честно говоря, у юной царицы почти не было других занятий; действительно важные решения теперь принимали законодательный совет и Совет Избранных, примерно так же, как в Афинах.
Большие бронзовые двери Теотокополоса широко распахнулись, и процессия вступила в зал. Клеопатра не обращала внимания на быстро увеличивавшуюся толпу придворных, камергеров и мелких политиков. Она сразу же перевела взгляд на входившую в зал ученую Патрикию, которую поддерживали под руки два ее взрослых сына.
Жрица была одета в платье черного шелка из империи Чин-Чин, простое и элегантное, со звездой над одной грудью и луной над другой. Волосы ее были длинными, все еще роскошно густыми и темными; лицо казалось молодым, несмотря на ее семьдесят четыре года; глаза — черные, большие и проницательные. Клеопатра с трудом заставила себя посмотреть в эти глаза; они казались опасными, слишком вызывающими.
— Добро пожаловать, — сказала она, преднамеренно избегая всех церемоний. — Садитесь. Мне сказали, что нам есть что обсудить.
— О да, есть, моя прекрасная царица, — ответила ученая, пошла от сыновей и приблизилась к трону, одной рукой поддерживая длинный подол платья. Она действительно была очень сообразительна; несомненно, она удерживала своих сыновей в храме для их собственного блага, а не для своего: в эти дни в Ойкумене не слишком легко найти работу.
Патрикия села на покрытое подушками кресло, стоявшее на один человеческий рост ниже трона царицы, и подняла лицо к Клеопатре; ее глаза восхищенно сияли.
— Мне также говорили, что вы принесли некоторые из своих чудесных инструментов, чтобы показать их мне и объяснить их назначение, — продолжала Клеопатра.
— Если мне будет позволено…
— Конечно.
Патрикия дала знак, и два студента Гипатейона принесли большой плоский деревянный ящик. Клеопатра узнала древесину: клен из Нового Кархедона за широкой Атлантикой. Интересно, как идет их революция, подумала она; слишком мало новостей просачивалось с блокированных прибрежных территорий.
Жрица велела поставить ящик на большой круглый стол из кованой бронзы с серебряной гравировкой.
— Вероятно, Ваше Императорское Величество знает мою историю?..
Клеопатра кивнула и улыбнулась.
— Я знаю, что вы свалились с неба, преследуемая разъяренной звездой, и что вы родились не на этой Гее.
— И что у меня с собой были?.. — подсказала Патрикия, совсем как один из наставников Клеопатры.
Царица не возражала; ей нравилось учиться. Большую часть своей жизни она провела в классах, изучая свойства и просторы мира, а также языки.
— У вас с собой были чудесные приборы, у которых нет точного соответствия в нашем мире. Да, да, эта история хорошо известна.
— Тогда я сейчас расскажу вам о том, что знаю только я, — сказала Патрикия. Она окинула взглядом зал и затем снова обратила свой необычный взгляд к юной царице. Клеопатра поняла и кивнула.
— Это будет приватная беседа. Мы сделаем перерыв и встретимся в моих покоях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});