997
По поводу рукоположения иподиаконов, а также диаконис и пресвитеров женского пола существовали разные мнения. Обычно их посвящение не считалось собственно священством.
998
После V века, в разных формах, tonsura Petri, etc. Сначала это действие применялось к кающимся, потом к монахам и наконец — к священникам.
999
Отсюда древние правила: «Ne quis vage ordinetur» и «Nemo ordinatur sine titulo». См. Деян. 14:23; Тит. 1:5; 1 Пет. 5:1.
1000
Quatuor tempora. Ср. древнюю поговорку: «Post crux (Воздвижение, 14 сентября), post cineres (пепельная среда), post spiritus (Пятидесятница) atque Luciae (13 декабря), Sit tibi in auguria quarta sequens feria».
1001
Фримен (Freeman, l. с, Introduction to Part ii, 1857, p. 2) говорит о евхаристии, верно отражая и историческую, и богословскую точки зрения: «На протяжении веков существования церкви, как и в большей части христианского мира сегодня, считалось… что это высший момент соприкосновения, высшая точка пересечения небес и земли, нам доступная, — это порог тайны, на котором, непостижимо для зрения и мысли, материальное воистину сливается с духовным, зримое превращается в незримое; следовательно, она из всех событий или даров в этом мире наиболее точно соответствует высшим желаниям и глубочайшим потребностям нашего чудесно преображенного бытия; а в некоторые периоды истории церкви евхаристия превращалась в нечто еще более таинственное и внушающее трепет».
1002
Рюкерт делит отцов церкви на две категории: метаболистов и символистов. К символистам он относит Тертуллиана, Климента, Оригена, Евсевия, Афанасия и Августина. Но многие возражают против такого деления. «Древняя церковь ничего не знала о синекдохическом (лютеранском) толковании слов учреждения таинства», — пишет Кахнис (Kahnis, Luth. Dogmatik, ii, p. 221).
1003
Но еще не специальный термин transsubstantiatio, который был введен Пасхазием Радбертом в середине IX века, и не соответствующее греческое μετουσίωσις, которое появилось еще позже.
1004
См. особенно его пять мистагогических (тайноводственных) речей, адресованных катехуменам. Учение Кирилла подробно рассматривается в Rückert, Das Abendmahl, sein Wesen и. seine Geschichte, p. 415 ff. См. также: Neander, Dogmengesch., i, p. 426, и, отчасти как спор с Рюкертом, Kahnis, Die Luth. Dogmatik, ii, p. 211 f.
1005
Έν τΰπω άρτου, а это может значить либо что хлеб является символом (оставаясь при этом хлебом), либо что хлеб — только внешняя форма, sub specie panis. Более естественно первое понимание.
1006
Σύσσωμος καί συναιμος αύτοϋ.
1007
Orat. catech. magna, с. 37. См. также Neander, l. с, i, p. 428, и Kahnis, ii, 213.
1008
O έμπήξαι τους οδόντας τη σαρκί καί συμπλακηναι. См. отрывки из Златоуста в Ebrard and Rückert, Ζ. с, и Kahnis, ii, p. 215 ff.
1009
De Trinit., viii, 13 sq. См. Rückert, l. c, p. 460 ff.
1010
De Mysteriis, c. 8, 9, где говорится о mutatio species elementorum через слово Христа, а в качестве примера приводится превращение жезла Моисея в змея и воды Нила в кровь. Но подлинность этого небольшого труда не доказана бесспорно. Рюкерт считает Амвросия создателем средневекового учения о вечере Господней, основываясь на его трудах De mysteries и De initiandis.
1011
Serm. р. 42: «Ipse naturarum creator et dominus, qui producit de terra panem, de pane rursus, quia et potest et promisit, efficit proprium corpus, et qui de aqua vinum fecit, facit et de vino sanguinem». Но, с другой стороны, Гауденций (епископ Бриксии) называет вечерю символом страстей Христа, а хлеб — образом (figura) тела Христова (р. 43). См. Rückert, Ζ. с, 477 f.
1012
Demonstr. evang., 1, с. 10; Theol. eccl., iii, с. 12, и фрагмент трактата De paschate, опубликован в Angelo Mai, Scriptorum veterum nova collectio, vol. i, p. 247. См. также: Neander, Z. c, i, 430, и особенно Steitz, вторая статья (1865), pp. 97–106.
1013
K такому выводу приходят X. Войт (Н. Voigt), проведший очень тщательное исследование, в своей ученой монографии об учении Афанасия, Bremen, 1861, pp. 170–181, а позже — Штейтц во второй своей статье, которую мы уже упоминали, pp. 109–127. Мелер находит в отрывке из Ad Scrap., iv, 19 (основном заявлении Афанасия о евхаристии, известном в то время) римско–католическое учение о вечере (Athanasius der Gr. p. 560 ff.), но это толкование явно натянуто и противоречит отрывкам из обнаруженных позже посланий Афанасия о праздниках, подтверждающих вывод Войта.
1014
Так написано в главном из отрывков, четвертом послании к Серапиону (Ad Serap., iv, 19), в котором объясняется грех против Святого Духа (с. 8–23) и который истолковывался по–разному, в интересах разных конфессий, но сейчас может быть воспринят в новом свете благодаря нескольким отрывкам из недавно найденных сирийских посланий Афанасия о праздниках, в переводе Larsow, Leipzig, 1852, pp. 59, 78 sqq., 153 sqq. и особенно 101.
1015
В посланиях о праздниках, в переводе Larsow, р. 101, Афанасий говорит: «И не только, братья мои, этот хлеб [евхаристии] — пища праведных, и не только святые, живущие на земле, питаются этим хлебом и кровью, но и на небесах будем мы есть эту пищу; ибо даже высшие духи и ангелы питаются Господом, Им наслаждаются все силы небесные; ибо Он есть всё для всех, и Его любовь к людям распространяется на каждого».
1016
Orat., xvii, 12; viii, 17; iv, 52. См. также Ullmann, Gregor, v. Naz., pp. 483–488; Neander, l. с, i, p. 431; Steitz, в Dorner, Jahrbücher 1865, pp. 133–141. Штейтц объявляет Григория сторонником символической теории.
1017
Epist. viii, с. 4 (или Ер. 141 в более древних изданиях): Τρώγομεν γάρ αυτού την σάρκα και πίνομεν αυτού το αίμα, κοινωνοί γινόμενοι δια τής ενανθρωπήσεως και της αισθητής ζωής του λόγου και της σοφίας. Σάρκα γάρ και αίμα πασαν αυτού την μυστικήν έπιδημίαν [то есть духовное воплощение, или Его внутреннее обращение к душе, как отличное от Его исторического воплощения] ώνόμασε και την έκ πρακτικής και φυσικής και θεολογικής συνεστώσαν διδασκαλίαν, δΐ ής τρέφεται ψυχή και προς τών όντων θεωρίαν παρασκευάζεται. Και τούτο εστι το έκ τού ρητού ίσως δηλούμενον. Клоуз, Эбрард и Кахнис не обращают на этот отрывок внимания, но Рюкерт обращает, а еще больше — Штейтц (I. с, р. 127 ff.), находящий здесь подтверждение символического взгляда Василия на евхаристию и помощь в истолковании менее важных ссылок на нее в других его произведениях.
1018
Нот. xxvii, 17, и другие отрывки. Штейтц (l. с, р. 142 ff.) более подробно рассказывает о взглядах этого египетского пустынника.
1019
Dial., ii. Opera, ed. Hal., tom, iv, p. 126, где ортодокс говорит о заблуждающемся: Τα μυστικά σύμβολα… μένει επί τής προτερας ουσίας και του σχήματος και τού είδους, και ορατά εστι Και απτά, οία Και πρότερον ήν.
1020
Προσκυνείται ώς εκείνα οντά άπερ πιστεύεται. Эти слова, без сомнения, доказывают, что освященные дары рассматриваются как являющиеся тем, за что принимает их верующий, то есть плотью и кровью Христовой, не только субъективно, но и некоторым образом объективно. Тем не менее при этом, согласно Феодориту, они продолжают оставаться реальными хлебом и вином и сохраняют свой символический характер.
1021
Ep. ad Caesarium monach. (Златоуст, Opera, tom. iii. Pars altera, p. 897 в новом парижском издании Montfaucon, по бенедиктинскому): «Sicut enim antequam sanctificetur panis, panem nominamus: divina autem ilium sanctificante gratia, mediante sacerdote, überatus est quidem ab appellatione panis; dignus autem habitus dominici corporis appellatione, etiamsi natura panis in ipso permansit, et non duo corpora, sed unum corpus Filii praedicamus». Полностью послание сохранилось только в древнем латинском переводе.
1022
De duabus naturis in Christo Adv. Eutychen et Nestorium (в Bibl. Max. Patrum, tom. viii, p. 703): «…et tarnen esse non desinit substantia vel natura panis et vini. Et certe imago et similitudo corporis et sanguinis Christi in actione mysteriorum celebrantur». Многие римские богословы вследствие догматического предубеждения сомневаются в подлинности этого послания. См. Bibl. Max., tom. viii, pp. 699–700.
1023
Благодаря своему громадному догматическому авторитету Августин был яблоком раздора между разными конфессиями во всех спорах о вечере Господней. Альбертин (De euchar., pp. 602–742) и Рюкерт (Ζ. с, p. 353 ff.) успешно доказали, что его нельзя цитировать в подтверждение римского учения, но они заходят слишком далеко и делают его чисто символистом. Кахнис (Vom Abendmahl, p. 221, и во второй части его Luth. Dogmatik, p. 207) честно признает, что Августина неуместно цитировать и в подтверждение лютеранской доктрины.