Ближе к центру стало многолюднее. Из окон трактира слышалась музыка, кто-то пел тонким голосом романтическую балладу. Филат осмотрел крепкую коновязь, подростков-рабов в темных одинаковых рубахах, скользнул взглядом по вывеске на втором этаже, кованых воротцах, перекрывающих путь в конюшню, и решительно завернул лошадь. Тут они поживут несколько дней.
Искать дрида в открытую не решались. Только Талем, сведя знакомство с хранителем библиотеки сэта, спокойно стал все выспрашивать — ведуну положено интересоваться такими вещами. Ребята же обходили трактиры, слушали разговоры, кидали провоцирующие фразы. Но все без толку: про дридов в Росдоке не слышали уже лет десять.
Между тем, путешественники приготовили все необходимое для подземной вылазки. Можно было продолжать путь.
Но Славка только радовался задержке. Ему нравился город, царившее в нем спокойствие, и он легко согласился с пожеланием ведуна задержаться еще на пару дней.
Наутро их разбудил шум под окнами. Трактирщик гулко топал по крыльцу и громко выговаривал рабам, не ленясь подкреплять слова подзатыльниками. Славка перегнулся через подоконник и увидел, как нерасторопный слуга пересчитал ступеньки своими боками, тут же вскочил и опрометью бросился в конюшню.
— Чего там? — Влад недовольно высунулся из-под одеяла. — Сдурели, только рассвело.
Славка возразил:
— Это мы дрыхнем, а вообще уже давно день.
Вчера легли поздно. Рик весь вечер был грустно-задумчив, его тянуло на воспоминания. Но сказать об этом вслух княжич не решился и под предлогом, мол, надо бы развлечь иномирян, уговорил Талема рассказать древние легенды — сказки, которые он слушал в детстве. Славка сначала усмехался нехитрым сюжетам, но потом заслушался. Это были истории о добре и зле, которые не смешивались и не подменялись одно другим, о чести и предательстве — и героев не загоняли в ловушки, из которых есть только плохой или очень плохой выход, о верности и доблести. В них были честные и подлецы, и если верх одерживали последние, оставалась вера: все можно исправить. Даже смерть в этих сказах казалась нестрашной. «Детские истории!» — решил Славка, но почему-то был готов слушать Талема до утра.
Славка еще сильнее высунулся в окно: со стороны площади донесся голос глашатая. Слова разобрать не получилось, но трактирщик забеспокоился и скрылся за дверью. Мальчик торопливо начал одеваться: нужно сбегать, послушать, что говорят.
Уйти не успел: открылась дверь, в комнату шагнул ведун. Талем был встревожен и первым делом нашел взглядом Рика. Княжич прекратил шнуровать куртку:
— Что там? Мы хотели пойти узнать.
— Не торопись, глашатай идет сюда.
Талем шагнул спиной назад, в гостиную. В распахнутую дверь Славка увидел Симу. Та пожала плечами — она тоже ничего не знала. Ведун распахнул окно, выходившее на перекресток.
В гостиной собрались все. Славка перешел туда, навалился животом на подоконник. Точно, приближается глашатай — на дороге показался всадник в одежде цветов Сизелии, красно-черных. За ним ехали двое ратников с гербами сэта Росдока. Глашатай остановил коня на перекрестке, развернул плотный свиток:
— «Наш князь Сизелийский Тур Хедал поздравляет соседа своего князя Семи Рек Ларса Отина с рождением сына, нареченного Ромом Отином от имени своего и от вассалов своих. Да будет сегодня празднование…»
Дальше Славка слушать не стал. Круто развернулся, глянул на Рика. Княжич стоял у окна, теребил занавеску и растерянно улыбался. Поднял голову, быстро глянул на ребят. Удивленно сказал:
— А ведь он мне — брат. Брат Ром Отин.
…Вечером город праздновал. В Росдоке слишком часто бывали караваны Семиречья, чтобы сэт поскупился на поздравления. Он и не поскупился, выкатил бочки с вином на площади. Расход для богатого города небольшой, а гостям приятно: приедут еще, пошлину заплатят. Заезжий цирк давал представление, из открытых дверей трактиров летели музыка, смех, громкие голоса. Славка бродил в толпе, то и дело поглядывая на Рика: каково это, праздновать рождение брата в чужом княжестве под чужим именем, будучи в немилости у отца? Княжич старательно веселился: запрокинув голову, с улыбкой смотрел на кукольный спектакль. Они стояли тут впятером: Рик, Славка, Алешка с Алей и Влад. Лера с Машей и ведуном ушли в сторону лавок, Сима, Тимс и Атен смотрели петушиные бои, Антон и Филат вообще остались в трактире.
Над загородкой, обтянутой истончившейся, в заплатах, мешковиной, прохаживался «купец» — набитый сеном мешочек с круглой головкой; толстое, разваливающееся брюшко подпоясывала яркая лента. Сиплый голос кричал из-за ширмы:
— Вот купец, весь такой молодец. Товару много, дом богатый, здоровье отменное!
Кукла важно кивала в такт словам.
— Полюбила такого молодца девица-краса.
Хохот грянул на площади, когда из-за ширмы выскочила палочка, обвитая яркими лентами. На конце ее трепыхалась черная шкура, разрезанная на пару кос. Стоящий рядом со Славкой парень заржал, хлопнул себя по коленям:
— Ой уж краса! Даже подержаться не за что!
Влад ехидно улыбнулся, сказал негромко:
— Это он наших топ-моделей не видел.
Расталкивая лошадьми публику, выехал отряд стражи — трое ратников во главе с тэмом — остановились, прислушались. Тэм отпустил сальную шуточку, и новый взрыв смеха покатился по толпе.
— Всем девица хороша, да одно беда — без роду-племени, сирота. Поглядел купец, походил вокруг — плюнул да женился. Ай, хорошо! Сына принесла, дом в руки взяла — умница жена! Богател купец, наживал добро. Одно только его точит: гильдия коситься стала. — «Купец» горестно закачался. — Мол, что ж это такое деется, кого в наследники прочишь, кому состояние оставишь да управлять им поставишь? Полукровка у тебя сынок, где матери его корни — не ведаем.
У Славки заледенела спина, он быстро глянул на Рика. Княжич плотно сжал губы, вытянулся в струнку. Громко засмеялся тэм, бросил за ширму монету.
— А коли пришла беда — отворяй ворота. Налетел разбой, погубил жену. — На куклу из палки накинули темную шкуру и стянули за ширму. — Плачет купец, слезами заливается. Год плачет, два плачет, — «Купец» начал биться головой о ширму.
Славка протиснулся ближе к Рику. На бледном лице княжича выступили красные пятна, он стиснул оголовье меча, и Славка торопливо положил свою руку поверх его: как бы чего не случилось.
— Пошли отсюда, — позвал он, но Рик упрямо мотнул головой, словно завороженный словами кукловода:
— … А сынок-наследник растет, к батюшкиному делу приучается. Умен купец в делах, да вот так оплошал. Но что дураку привычка, то умному урок. Вторая жена рода знатного, отца достойного, собой хороша и в делах сметлива. — Из-за ширмы появилась новая кукла, в ярком синем сарафане. — Да чревом богата. Хоп, и выскочил еще один сынок. Растерялся тут купец — один сын молодец, а второй еще лучше будет. Что же делать горемычному? Хоть к дриду на поклон иди: мол, сотвори чудо дивное, неслыханное, помоги все младшенькому оставить и старшего не обидеть. А дридов-то и не сыскать. Так и горюет купец, голову ломает, как жить — не знает. А как придумает, так и мы сказку дальше расскажем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});