Читать интересную книгу Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска (сборник) - Рафаэль Сабатини

Он принадлежал к тем, кто яснее мыслит на ходу, и потому, несмотря на слабость после длительного пребывания в постели, он предпочел пройтись пешком до площади Сан-Марко, а там уже взять гондолу. Он надеялся, что по пути так или иначе решит возникшую перед ним проблему.

Опираясь на трость, он побрел по Мерчерии, где под ярким весенним солнцем кипела жизнь и суета, торговцы на узких улочках громко расхваливали свой товар, покупатели не менее громко пререкались с ними, но все в этот ясный весенний день были настроены радостно и добродушно. Марк-Антуан, не обращая внимания на слабость, бодро двигался вперед; его элегантная фигура приковывала к себе взгляды окружающих. Однако, дойдя до Пьяццы, он почувствовал, что все-таки устал; лоб под треуголкой был мокрый.

Наступил час, когда большая площадь бывает запружена народом; сегодня же толпа праздношатающихся казалась ему более густой, чем обычно, и менее веселой.

Шеренга славянских солдат охраняла Дворец дожей. В городе уже имели место демонстрации против синьории, и правители боялись, что человеческий материал, в нормальных условиях податливый и послушный, стал легковоспламеняющимся.

Среди прогуливавшихся мужчин и женщин попадалось много офицеров из расположенных в городе и окрестностях частей, все они носили синие с золотом венецианские кокарды. Очевидно, их выманила на улицы по-летнему мягкая погода и желание узнать свежие новости, всегда имевшиеся на Пьяцце в изобилии. Толпа пребывала в тревожном ожидании.

Так и не решив свою проблему и испытывая усталость, Марк-Антуан сел на открытом воздухе за столик в кафе «Флориан», снял шляпу и вытер пот со лба. Он заказал баварское пиво и начал потягивать его, как вдруг почувствовал, что рядом кто-то стоит. Подняв голову, он увидел приземистую фигуру в порыжевшей черной рясе. Глаза-бусинки на хищном желтоватом лице разглядывали его. Это был Кристоферо Кристофоли, осведомитель и главный исполнительный сотрудник инквизиции.

Улыбаясь Марк-Антуану несколько угрюмо, сотрудник инквизиции произнес приветственную фразу, которая показала, что он подозрительно хорошо информирован.

– Рад видеть вас в добром здравии и на вольных просторах. Примите мои поздравления. Мы беспокоились о вас. Вы разрешите? – Он пододвинул стул и опустился на него, не дожидаясь разрешения. – Так мы будем меньше бросаться в глаза. Меня вечно все узнают – просто досада.

– В данный момент, – отозвался Марк-Антуан, – досадно еще и то, что я не приглашал вас за свой столик. Я польщен вашей заботой о моем здоровье, но не думаю, что ваше присутствие будет полезно для моей репутации.

– Все опасаются этого, – вздохнул Кристофоли. – Но вы несправедливы ко мне. Зная, что люди избегают моего общества, я никогда не навязываю его, если это не нужно для дела.

– Мне так не повезло, что я нужен вам по делу? – спросил Марк-Антуан, подавив приступ раздражения.

– Пока еще рано судить, повезло вам или нет.

– Когда я узнаю, что у вас за дело, то смогу судить более взвешенно, – сказал Марк-Антуан, глотнув пива.

Флегматичные бусинки продолжали разглядывать его.

– Даже в Венеции вы предпочитаете свои национальные напитки, – заметил Кристофоли. – От привычки трудно отказаться.

Марк-Антуан поставил стакан на стол.

– Вы ошибаетесь. Это не английское пиво.

– Я знаю. Но вы ведь не англичанин. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. – Он перегнулся к Марк-Антуану через маленький столик и понизил голос, что было излишней, чисто инстинктивной предосторожностью, поскольку вблизи них никто не сидел. – Видите ли, уважаемый, государственные инквизиторы хотят разрешить свои сомнения относительно вашей национальности.

Раздражение Марк-Антуана все возрастало. Это была дурацкая и досадная трата времени и усилий, как и все действия венецианского правительства, которое занималось никому не нужными делами и никак не препятствовало силам, подтачивавшим фундамент государства. Однако внешне он сохранял полное спокойствие.

– Буду рад помочь им в любой момент.

Судебный исполнитель улыбнулся с одобрением:

– Вот сейчас как раз самый подходящий момент. Если вы не против, я буду иметь честь проводить вас к ним.

Марк-Антуан бросил на него гневный взгляд, на что Кристофоли снова ухмыльнулся:

– Вон там сидят трое моих людей, и если им придется применить силу, то разыграется некрасивая сцена. Я уверен, что вам не хотелось бы этого. – Он встал. – Идемте?

Марк-Антуан ни секунды не колебался. Он подозвал официанта, заплатил за пиво и с невозмутимым видом последовал за Кристофоли. Миновав строй солдат, охранявших ворота Порта-делла-Карта, они прошли во двор Дворца дожей, где полбатальона славян расположились биваком возле большого бронзового колодца. Затем они поднялись по лестнице, охранявшейся гигантами Сансовино,[243] и по величественной наружной галерее дошли до другой лестницы, у подножия которой стоял часовой. Тут они стали подниматься все выше и выше, пока выдохшийся Марк-Антуан не понял, что они идут на самый верхний этаж дворца, где находилась Свинцовая тюрьма.

В комнате, представлявшей собой что-то среднее между караульным помещением и канцелярией, исполнитель перепоручил Марк-Антуана заботам тучного чиновника, который тут же заинтересовался его именем, возрастом, общественным положением, национальностью и местом постоянного проживания.

Кристофоли стоял рядом, пока Марк-Антуан говорил чиновнику, что он Мелвилл, и сообщал все соответствующие данные. Чиновник записал их в журнал. Затем он приказал двум лучникам обыскать Марк-Антуана. Однако, не считая шпаги, ничего такого, что следовало бы у него отобрать, они не нашли.

По окончании этой процедуры те же лучники провели его вслед за надзирателем в помещение для арестованных. Это была комната средних размеров, в которой находились стол, стул, табурет с тазом и кувшином и кровать на колесиках.

Ему сказали, что за деньги он может приобрести то, что ему понадобится и что не выходит за рамки разумного; надзиратель посоветовал ему заказать ужин.

После этого его оставили в одиночестве, и он должен был признать тот несомненный факт, что он стал арестантом инквизиции. Обычно этот факт вселял ужас в людей, но Марк-Антуан постарался отнестись к нему с философским спокойствием. Все это раздражало его, но не пугало.

Он написал записки сэру Ричарду Уорзингтону и графу Пиццамано, прося их помощи. Просьба, обращенная к первому из них, была скорее требованием защитить его права иностранца, графа же он просил об одолжении.

Оказалось, однако, что о помощи он мог не беспокоиться. Катарин Корнер, хотя и склонялся к мысли о виновности Марк-Антуана, тем не менее позаботился о том, чтобы тот имел возможность опровергнуть это убеждение. Поэтому, когда на следующее утро Марк-Антуан предстал перед грозным трибуналом инквизиторской тройки, он увидел, что и британский посол, и граф Пиццамано уже находятся там.