— Кого вы изволите иметь в виду, капитан?
— Как — кого! Разумеется, Реджинальда Мюррея и его сестру Джен.
— Видите ли, капитан, в наши тревожные дни революционных потрясений на континенте лорд-канцлер, с одобрения его величества, принял решение не волновать умы граждан оглашением тех тайн, над раскрытием которых мы с вами потрудились с излишним рвением… Никаких разоблачений относительно прошлого Джакомо Грел… я хочу сказать, покойного лорда-адмирала, сделано не будет. В случае появления в печати каких-либо инсинуаций соответствующие номера подлежат запрещению. На одной из площадей Бультона покойному будет воздвигнут бронзовый памятник.
— Значит, присылка сюда этих солдат…
— Это мера, чтобы обезопасить владения милорда и миледи Райленд от… подозрительных и нежелательных иностранцев. Надеюсь, вам ясно, кого генерал Хауэрстон имеет в виду?
— Кажется, ясно. Очевидно, меня и…
— …и ваших друзей. Неужто вы, капитан, человек столь проницательный, все еще не догадываетесь, ради чего я постарался прибыть… раньше остальных членов комиссии?
— Сударь, законные наследники с надеждой ожидали вашего возвращения!
— Эти надежды не оправдались. Единственное, что в моих силах, — это предостеречь вас, то есть исполнить долг честного союзника по трудной борьбе. Приездом своим я этот союзнический долг по отношению к вам исполнил. Теперь… вы поняли меня, капитан?
Бернардито поднялся и посмотрел Бредду в глаза:
— Угодно ли вам будет переговорить и с самими… наследниками, сударь?
— Хорошо. Идемте в замок. Я покажу им некоторые выписки из протокола комиссии канцлерского суда. Это рассеет ваши сомнения, и вы сможете тогда поступать по собственному усмотрению.
…В охотничьем кабинете Ченсфильда, у пыльных шкафов и полок с ружьями, собрались в тесный кружок все «победители леопарда». Майор Бредд увидел себя в обществе старого капитана, обоих наследников — Реджинальда и Дженни Мюррей, — мисс Изабеллы Райленд, мистера Джорджа Бингля и стройного синьора Чарльза.
Бредд достал из сумки несколько листов бумаги, бегло исписанных канцелярской скорописью. Бернардито, Чарльз и Джордж Бингль склонились над бумагой. Минуя скучные юридические формулы и ссылки на статьи и параграфы, Джордж Бингль, лучше других разбиравший почерк канцеляриста, стал читать вслух самые примечательные места этого документа:
«…В наши дни всеобщих потрясений…» так… «Высочайше утвержденная тайная комиссия канцлерского суда…» так… «приняла решение не волновать умы британских граждан…» Вот-вот, слушайте, друзья: «Его величество изволил предложить комиссии тщательно взвесить права нынешних претендентов на титул и владения покойного… Комиссия же по рассмотрению всех обстоятельств самоубийства милорда категорически отказывает сыну Альфреда Мюррея в признании прав наследника, ибо мистер Альфред Мюррей юридически подтвердил на борту брига «Орион» 31 декабря 1772 года свою непричастность к титулу и имуществу виконтов Ченсфильд, а впоследствии вел в Америке военные действия против вооруженных сил британской короны, став тем самым ее врагом и способствовав отторжению от Соединенного Королевства его западных колониальных владений. А посему никакие имущественные претензии со стороны самого Мюррея или его потомков не могут быть приняты во внимание».
Догадайся майор Бредд взглянуть на Реджинальда, он удивился бы отнюдь не горькой улыбке на лице человека, теряющего свои наследственные права. Но майор глядел в сторону и не видел, как мисс Изабелла незаметно протянула руку развенчанному наследнику.
— Реджи! — прошептала она очень нежно. — Милый! Теперь Ченсфильд стал мне совсем чужим! И если вы должны его покинуть… я тоже не хочу этого наследства… И я могу теперь дать ответ, которого вы… давно ждете, Реджи!
Тут остальные оглянулись на них. Изабелла покраснела и смолкла. Реджинальд глядел на нее с восхищением, а Джордж Бингль продолжал быстро бормотать выдержки из протокола:
— «Со смертью лица, носившего титул графа и лорда Ченсфильда, эрла Бультонского и адмирала британского флота, таковой титул перестает существовать, все владения же покойного, как-то: поместье, замок, банк, верфь, промышленные предприятия, городские дома в Бультоне, Лондоне и других городах, сельскохозяйственные фермы, сданные в аренду, морские суда и все движимое имущество, равно как и капиталы, находящиеся в ценных бумагах и золоте, а также удобные земли на острове в Индийском океане, передаются по праву наследства вдове покойного, высокочтимой и глубоконравственной миледи Эллен Райленд, графине Ченсфильд, известной своей благотворительностью и заслужившей неизменную благосклонность королевской семьи за ее всегдашнюю преданность трону. Комиссия канцлерского суда просит сию высокорожденную знатную даму временно сохранить управление всеми указанными владениями и средствами в руках досточтимого мистера Норварда, который пользовался доверием покойного милорда и готов содействовать дальнейшему процветанию фирмы и предприятий, созданных трудами покойного. Представитель комиссии мистер Бленнерд назначается временным губернатором острова Чарльза в Индийском океане. В целях установления на этой земле нормального колониального режима и поддержания там порядка мистеру Бленнерду надлежит после похорон снарядить экспедицию из трех военных кораблей и утвердить на острове законную британскую власть решительными мерами. Комиссия выражает надежду, что миледи Райленд окажет материальное покровительство этому начинанию, исполняя волю покойного супруга…»
— Посмотри-ка, Джордж, нет ли там чего-нибудь поинтереснее! — со злобой проговорил Бернардито. — Читайте быстрее, похоже, что нам всем больше нечего делать в этом гнезде дьявола!
«…Выслушав в секретном заседании сообщение офицера тайной канцелярии мистера Бредда… предложить американским гражданам Реджинальду и Дженни Мюррей, а также французскому подданному Бернардито Луису эль Горра в суточный срок покинуть пределы Соединенного Королевства. В случае отказа подвергнуть аресту и высылке…» А вот тут и про тебя, Чарли, и… про меня, друзья! «Что касается Чарльза Райленда, то таковой считается умершим во младенчестве и погребенным на острове, носящем его имя, а лицо, называющее себя ныне Лео Ноэль-Абрагамсом или Чарльзом Чембеем, равно как и опасный социалист и якобинец Джордж Бингль подлежат немедленному аресту и доставке в Лондон…» Ну, братцы, кажется достаточно! Все ясно! — громко объявил «якобинец» Джордж и возвратил бумагу в руки майора Бредда.