Элизабет не отрывала взгляда от его волевого подбородка, но не произнесла ни слова. Он тоже молчал. Было очевидно, что он ждет от нее следующего шага, поэтому она, собравшись с духом, подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– В этот раз вы не ограничились просто поцелуями.
– Нет, – ответил он мягко, – совсем нет, не так ли? Тебе нужны извинения, Элизабет? – Он перешел с ней на интимное «ты».
Она покачала головой.
– Я предпочла бы вообще не говорить об этом.
– И вы не требуете от меня никаких оправданий? – Он снова перешел на «вы».
– Вряд ли это можно как-то оправдать или объяснить. Это просто случилось, и все. – Она беспомощно пожала плечами.
– Я сам не знаю, как это получилось. Я не хотел.
– Я знаю.
– Только не думайте, что я пошел к вам во двор в поисках развлечений.
Элизабет вздохнула.
– Я так не думаю.
Они помолчали, затем Тэд спросил:
– Почему вы были так агрессивно настроены вчера в супермаркете?
– Просто была раздражена.
– Чем?
– Сама не знаю, – ответила она совершенно искренне. – Скорее всего, тем, что мне самой хотелось бы найти себе ухажера, а не ждать, когда мне дети его найдут. И еще я хотела показать, что вовсе не интересуюсь вами, и, возможно, перегнула палку.
– Пожалуй, что так.
– Сейчас я это понимаю. И сожалею, что переусердствовала.
– Нет нужды извиняться. Я тоже наговорил лишнего. Был просто взбешен. Тем не менее это не повод быть грубым. Так что и я сожалею.
– Ну что вы, – Элизабет покачала головой, – я все понимаю.
Тэд набрал в легкие воздуха и выдохнул.
– Так вот, вчера ночью, вернувшись домой, я заметил, что вы не выключили разбрызгиватель, и подумал, что окажу вам услугу, если сделаю это. А тут вдруг вы. Да еще в одной тоненькой рубашке – Глаза у него слегка потемнели. – Это подействовало на меня, как электрошок.
– Надеюсь, вы не подумали, что я собиралась вас соблазнить?
– Конечно нет.
– Это произошло совершенно случайно. Я услышала шум воды и вспомнила, что не закрыла кран. Не будь так поздно, я ни за что не вышла бы в ночной рубашке. Я бы вообще не вышла, не появись такая необходимость.
– Понимаю.
Если он понимает, то лучше покончить с этим, оставив за собой последнее слово. Обсуждение этой дурацкой ситуации лишь усугубляет ее.
– Итак, что вы хотели?
– Поцеловать вас. Ничего больше, клянусь. Но вы ответили на мой поцелуй, и я почувствовал, как ваши груди прижались к моей груди, и, черт возьми, это было так здорово! Мне пришлось… В чем дело?
– Я спрашиваю, что вы хотели купить вашей… вашей даме в подарок?
– Ах, это. Ладно, давайте посмотрим. – Тэд засунул руки в карманы брюк, отведя при этом полы пиджака назад. Рубашка плотно облегала его мускулистую грудь, ширинка вздулась по вполне понятной причине…
Заметив это, Элизабет засмущалась и перевела взгляд на его грудь, где сквозь тонкую ткань рубашки просвечивали волосы. Она впервые видела его при галстуке на таком близком расстоянии. Интересно, он всегда одевается столь изыскано для своих послеполуденных свиданий?
– А вы что предложили бы? – спросил Тэд.
Элизабет покраснела. У нее вылетели из головы наименования буквально всех товаров. Она обвела взглядом витрины и полки, будто видела их впервые. Причем забыла она не только наименования, но и цены. Растеряла все нужные слова и, собрав их с огромным трудом, назвала несколько вещей. Тэду не подошла ни одна.
Тогда Элизабет предложила ему небольшой томик сонетов Шекспира.
– По-моему, она не увлекается книгами.
«Конечно не увлекается. Любовницы вообще не любят читать. Редкий мужчина идет к любовнице для умных бесед, особенно после долгой разлуки».
– А как насчет этих вещей? – Тэд небрежно перебирал висевшее на стенде дамское белье. – Они действительно нравятся женщинам? Или те носят их в угоду мужчинам?
Элизабет снова разобрала злость. Ну что он к ней пристал. Совсем необязательно покупать любовнице подарок в ее магазине! Да еще такой, чтобы она выглядела в нем сексуальной.
– Некоторым нравится, – заявила Элизабет, сделав ударение на первом слове, видимо, ставя под сомнение добродетель этих «некоторых».
– А вам?
Она сверкнула на него глазами, но, заметив, как он на нее смотрит, решила принять вызов и солгать. Тем более что Мэтт уже успел рассказать соседу о ее вкусах.
– Иногда, в зависимости от настроения.
– И часто у вас такое настроение?
Ее захлестнула горячая волна. Она поднялась откуда-то изнутри, охватила грудь и сосредоточилась в напрягшихся сосках, обозначившихся под плотно облегающей блузкой. Интересно, он заметил? Вспомнил, как ласкал их языком и они стали влажными?
– У всех женщин по-разному, – ответила Элизабет.
Тэд отвернулся и начал рассматривать белье на стенде, передвигая вешалки. Казалось, кто-то проводит ногтем по грифельной доске, такой неприятный был звук.
– Вот это, пожалуй, то, что нужно. – Он снял со стенда комплект белья. – Как называется?
– Комбидрес!
Его губы растянулись в какой-то плотоядной улыбке.
– Все ясно. Специально для мужчин. Чтобы удобнее было прижиматься.
Элизабет не поняла юмора и с трудом удержалась, чтобы не выхватить гарнитур у него из рук.
– Так вы берете его или нет? Всего шестьдесят долларов. – От удивления он присвистнул. – Разве она не стоит того? – не без ехидства спросила Элизабет.
– О да, конечно стоит!
Один лишь звук его голоса вызывал у Элизабет слабость в коленях.
– Ну что, завернуть?
– Погодите! Дайте подумать. Хотелось бы знать о его достоинствах.
Тэд положил гарнитур на прилавок. Так купит он это чертово белье или не купит? Элизабет готова была взорваться, но шестьдесят долларов – не шутка, особенно в такой неудачный день. И она начала на все лады расхваливать выбранную Тэдом вещицу.
– Во-первых, это натуральный шелк.
Тэд потер пальцами ткань, как прошлой ночью прядь ее волос.
– На ощупь приятная. Легкая, но не совсем прозрачная. Это не создает проблем?
– Извините?
– Она просвечивает? Сквозь нее видно?
– Само собой.
– В спальне – да, пока сверху ничего не надето.
– О нет, никаких проблем.
– Хорошо, – успокоился он, – а как вы определите цвет?
– Телесный.
– Это впечатляет. А как насчет размера?
– Какой у нее размер?
«Сорок четвертый, два Д», – подумала Элизабет с раздражением.
– Примерно такой, как у вас. Прикиньте его на себя.
Элизабет заколебалась, но, не желая показаться ханжой, сняла гарнитур с вешалки и приложила к себе сорочку.
– Она еще растянется. Будет как раз, если у нее тридцать второй или тридцать четвертый размер.