оттенки, которые выплескивались за пределы полотна: ослепляющие золотые проблески в сияющих волосах женщины, нежный абрикосовый оттенок кожи, небесно-голубые глаза, сочные темно-фиолетовые и синие акценты в пожирающих ее языках пламени. Шарль впитывал эту роскошную палитру всей кожей. Правда, об истории создания творения ничего не было известно. Кто эта женщина, где Энгель ее нашел?
Обычно Шарль угощал художника ужином и вином и долго с ним общался, выясняя, что подтолкнуло его написать ту или иную картину. Вот только историю этой женщины – богини огня – он теперь уже не узнает. Шарль легонько коснулся пальцами ее лица – одновременно и гладкого, и шершавого из-за мазков краски. «Такую женщину никто не отпустит», – громко прошептал он, хотя его слышали только бетонные стены.
* * *
– Видишь ли, Марго, когда я увидел эту картину, у меня перехватило дыхание, – объяснял Шарль. – Когда она прибыла в галерею, я сразу понял, что никогда не продам ее, а оставлю себе. Я забрал полотно домой, снял своего любимого Сезанна, который висел в спальне над камином…
– «Купальщиц»? – перебила Марго.
– Да, mon coeur[5]. – Шарль улыбнулся. Его развитая не по годам внучка так быстро соображала, что он едва поспевал за ней. – «Купальщиц». И повесил вместо них «Женщину в огне».
– А бабушка? Расскажи, расскажи снова! – просила Марго с обычной для нее настойчивостью. Ненасытный ребенок.
Шарль вспомнил молодую красавицу жену, Сильви, свою единственную любовь. Он не был таким, каким вырос его негодяй сын, изменяющий жене при любой удобной возможности. В молодости он, юный торговец произведениями искусства, управляющий самой популярной галереей в Париже, тоже допускал ошибки. В его владениях часто появлялись соблазнительные натурщицы и предприимчивые художницы и бросались в его объятия. Страсть одерживала верх. Но если говорить о любви, то его сердце смогла завоевать лишь одна женщина.
– Бабушка серьезно болела. Она умерла, когда ей было всего тридцать три года. Но с появлением картины «Женщина в огне» в нашем доме, клянусь, Сильви воспряла духом. У нее появились силы и желание жить. А все благодаря этому полотну – настоящему сокровищу. Уверен, бабушка прожила дольше лишь потому, что хотела видеть «Женщину в огне» каждое утро, открывая глаза. – Шарль зажмурился и сжал руку Марго.
– А что потом? – допытывалась она. Девочка не понимала, когда нужно остановиться.
– Не было никакого «потом», – резко ответил Шарль. – На этом история заканчивается. У меня забрали картину – точнее, украли. Нехороший человек по имени Гельмут Гайслер. Он всю жизнь посвятил борьбе с искусством и художниками. – Шарль быстро отвернулся, его глаза погасли.
У Марго было еще много вопросов, но, видя исказившееся от боли лицо деда, она в кои-то веки прикусила язык. Уже тогда знала – хоть и не понимала почему, – что это не конец, а только начало истории «Женщины в огне».
* * *
Марго взбивает подушку и глубоко затягивается. Думая о Шарле, она испытывает знакомое чувство утраты и гонит грусть прочь.
Мадемуазель де Лоран смотрит на картину и мысленно разговаривает с ней. «Подумать только, ты такая могущественная и непокорная. Мужчины дорожили тобой, охотились за тобой, но все же не смогли защитить тебя. Даже мой дед. Он позволил тебе оказаться в руках льстеца Гайслера, а потом и его никчемного сына. Мужчины не сумели тебя уберечь. А я смогу».
Марго берет наушники и врубает «Колдплей». И в этот момент слышит негромкий стук в дверь и садится на постели, злясь, что ее снова потревожили.
– Убирайся! – кричит она в сторону двери. Марго устала от назойливых слуг, которые ходят по пятам и постоянно спрашивают, не нужно ли ей что-нибудь.
«Нужно! Чтобы меня оставили в покое!» – уже рявкнула она, когда молоденькая Элиза – или Эльза, как там ее зовут – в очередной раз обратилась с этим вопросом. Марго хочет побыть одна и провести побольше времени наедине с «Женщиной в огне», прежде чем вернуть ее в сейф.
– Это я, – раздается из-за двери голос Уайатта Росса. – Разговор есть.
– Минутку. – Нужно одеться. Марго любит спать голой. Да, они всю неделю занимались сексом в убежище. Но спальня – ее храм, ее святилище. Она поднимает с пола халат, надевает его, затем открывает дверь и впускает Уайатта. Он, как всегда, в джинсах и черной футболке, во рту наполовину выкуренная сигарета.
Росс смотрит на стену, где висит холст.
– А вот и наша красотка.
Скрестив руки на груди, Марго садится на край кровати.
– Ну?
Уайатт встает перед ней, затем тянется к пепельнице на ее рабочем столе.
– Я не спал всю ночь, разрабатывал план. Завел фейковый аккаунт, буду обрабатывать две целевые группы в теневом интернете. Первая – итальянская мафия, дочка каморры[6]. Вторая – неонацисты, базируются в Хемнице.
– Почему именно они?
Уайатт ходит по комнате, разглядывая ее вещи, и Марго злится. Росс в ее спальне впервые. И этот раз станет последним.
– Несколько лет назад итальянская полиция обнаружила тайник с крадеными картинами, в числе которых были два холста Ван Гога, похищенные из Музея Ван Гога в Амстердаме. Помнишь тот случай?
– Естественно. Все его помнят.
Уайатт помахивает сигаретой.
– Полагаю, что каморра не просто ворует ценные произведения искусства, а «приобретает» их у тех, кто им должен. Или если мафиози считают, что могут перепродать холст подороже частному коллекционеру или музею. Они отлично подходят для наших целей. Разбираются в искусстве, используют теневой интернет для сбыта краденого и держат язык за зубами. Что же касается неонацистов… Здесь все очевидно. Они хотят, чтобы украденные гитлеровцами произведения остались в руках нацистов, и станут легкой добычей. Я собираюсь их подставить, если можно так выразиться. Пусть станут владельцами коллекции Гайслера. Сейчас разрабатываю подробный план. – Уайатт садится рядом с Марго на кровать. Похоже, он только что принял душ: волосы еще мокрые. – Хочу, чтобы ты выбрала четыре картины, которые мы им подсунем. Мой план предусматривает два этапа. За первую партию мы запросим скромную цену. И когда они поймут, что мы действуем в рамках закона, а у них есть возможность прилично заработать, сбывая картины, мы отправим им партию побольше и сорвем солидный куш. Я уже говорил: как только картины признают украденными, их ценность сразу же резко снизится. Так что мы должны действовать быстро и осторожно, чтобы нас не поймали.
– Четыре картины? Где гарантия, что я просто не выброшу на ветер несколько миллионов? Ты что, доверяешь этим пройдохам? – Марго встает с кровати и нависает над Уайаттом.
– Я доверяю своему чутью. Мы должны поступить именно так. Знаешь