Читать интересную книгу Сюита «Ландшафт и этнос» - Лев Гумилев

С другой стороны, ацтеки, находившиеся в состоянии, которое мы выше охарактеризовали как творческое, не только пережили ужасный разгром, но нашли в себе силы, чтобы ассимилировать часть завоевателей, и 300 лет спустя свергли испанское господство и основали республику Мексику, где индейский элемент играет первую роль. Конечно, соратники Хуареца не были копией сподвижников Монтезумы, но еще меньше походили они на солдат Кортеца. Мексиканцы – молодой народ, этногенез которого проходил на глазах историков.

Суммируя все наблюдения, приведенные выше, можно сказать, что этногенез, т. е. творческое преображение этнических коллективов и сопутствующее ему антропогенное видоизменение ландшафтов, происходит на поверхности земли то тут, то там, своего рода толчками, после чего следуют периоды затухающей инерции, переходящие в устойчивое состояние равновесия между этносами и окружающей географической средой.

И вот мы подошли к цели нашего исследования – реальному принципу классификации антропогенных факторов ландшафтообразования. Оказывается, он лежит не на поверхности явления, среди необозримого этнографического многообразия, а в глубине, разделяя состояния этноса: творческое, т. е. динамическое, инертное, или историческое, и стабильное, т. е. персистентное, при котором этнос входит в биоценоз. Эти состояния различаются между собой только способностью к сверхнапряжениям, причем в третьем варианте она равна нулю.

Переведем наше обобщение на язык смежных научных дисциплин, причастных к исследуемой проблеме.

В плане социологии исторического материализма момент творческой динамики этноса соответствует моменту смены одного способа производства другим, т. е. происходит скачок при переходе количества в качество. Это явление описано исчерпывающе, и мы только обнаружили, как оно проявляется в аспекте ландшафтообразования.

В плане зоогеографии – это антропогенная сукцессия, затухающая вследствие сопротивления среды.

В плане геоморфологии – это рельефные микроизменения, где развалины городов можно рассматривать как метаморфизованный антропогенный рельеф.

В плане генетики – это микромутация, появление нового признака, который в процессе эволюции утрачивается. Передача его от поколения к поколению происходит не столько физиологическим путем, сколько посредством «сигнальной наследственности» [95], видоизменение которой легко увязывается с фактором отрицательного отбора.

В плане истории культуры – это возникновение и утрата традиции, явление зафиксированное, но не объясненное.

Итак, с одной стороны, мы обнаружили глобальную закономерность, проявления которой неоднократно фиксировались представителями смежных областей знания, с другой – нашли место этнологии в классификации географических дисциплин. Она располагается на стыке многих наук как специальная область эмпириосинтеза.

Две традиции древнетибетской картографии

(Ландшафт и этнос: VIII)

Публикуемая работа представляет собой опыт контакта двух, казалось бы, несовместимых наук восточной филологии и исторической географии. Б.И. Кузнецову принадлежит обнаружение карты, перевод, транскрипция тибетских названий и часть топонимических реконструкций; Л.Н. Гумилеву – интерпретация, датировка и другая часть топонимики, а также установление местоположения пунктов на современной основе. Идея «моста между науками» (по выражению Карла Бэра) дала возможность, с одной стороны, уяснить смысл древнего источника, с другой – расширила горизонты исторической географии и этнологии.

Статья опубликована в "Вестнике Ленинградского ун-та". - 1969. - N 24. - С. 89-101. В соавторстве с Б.И. Кузнецовым

I.

Историческая география по самой своей природе вынуждена пользоваться не столько наблюдениями, сколько материалами, содержащимися в сочинениях древних авторов. Разумеется, строго критический подход к этому виду информации обязателен, но часто затруднен тем, что манера выражения древних географов представляется нам столь экзотичной, что не всегда удается отделить ошибочные представления, свойственные прошлым эпохам, от полноценной информации. Это касается не только описаний, но в еще большей степени картографического материала в необычной для нас проекции.

Научные представления у разных народов совпадают настолько, насколько они истинны, но система их подачи всегда разнообразна. Эта постоянная несхожесть является результатом разновременного и разнохарактерного этнического развития. Своеобразные культурою традиции имеют собственные нюансы терминологии и системы ассоциаций. Следовательно, буквальные переводы древних научных трактатов вводят в заблуждение современных ученых, не берущих поправки на способ выражения, принятый в иную эпоху.

Существующее в современной исторической географии представление о полном отсутствии связей эллинской науки с наукой стран Дальнего Востока в первые века до н.э. может быть пересмотрено. Эллины действительно плохо представляли себе расположение стран, находящихся к востоку от Памира, но, как оказывается, тибетские географы неплохо знали географию Ближнего Востока. В этом убеждает нас карта страны Шамбала. Эту страну до сих пор считали мифической. В Тибетско-шаншунском словаре приведена карта, на первый взгляд не имеющая отношения к географии [96, стр. 64]. Однако некоторую часть названий удалось расшифровать и даже датировать комбинацию топонимов II веком до н.э. [97, стр. 49].

Рис. 1 – Факсимиле древнетибетской карты Ближнего Востока

Рис. 2 – Частичная расшифровка карты на тибетской основе

На этой карте нам непривычно буквально все: расположение стран света, отсутствие масштаба, обобщенность контуров и топонимика. Однако именно благодаря последней удалось расшифровать и перевести географические названия и перенести их на привычную нам географическую карту Ближнего Востока, установив эпоху, на тибетской карте отраженную.

В центре карты находится город или, может быть, дворец, замок, словом, населенный пункт под названием Бар-по-со-ргйад. Это одна из столиц Персидской монархии – Пасаргады (греч.), или Парсогард (перс.). Этот город в 550 г. до н.э. стал резиденцией двух первых царей Персии – Кира Великого и Камбиза. Дарий перенес свой престол в Персеполь, основанный в 522 г. до н.э. На нашей карте Пасаргады – исходная точка для локализации. К западу от него помечена страна Хос, совпадающая по фонетике и географическому местоположению с эламским городом Сузы (Шушун). Это название дожило до нашего времени в топониме Хузистан. К западу от Сузианы был расположен Вавилон, и он действительно помечен на нашей карте, равно как и «Страна Гья-лаг-од-ма», что расшифровывается как страна халдеев (Гья-лаг-од//калду//халдеи). В VII в. до н.э. халдеи, овладев Вавилоном, соперничали сначала с Ассирией и Мидией, а затем с Персией. Западнее помещались страна Пун, т.е. Финикия, и город Ланлин, который мы интерпретируем как Иерусалим. Из традиционной тибетской литературы известно, что это был главный город Палестины (Му-ле-стонг//Пелестем) [98, стр. 21].

Перечисленные отождествления еще не позволяют уточнить хронологию составления карты, так как они были известны в течение всего первого тысячелетия до нашей эры. Однако следующий пункт, город Несендры в «Стране демонов, крадущих людей», где имеются гробницы-храмы, «серые, сияющие», – это Египет и его столица Александрия, построенная в 331 г. до н.э. Следовательно, наша карта была составлена в эллинистическую эпоху, хотя наверняка не эллинами. Установив это, мы легко интерпретируем несколько названий на восточной части карты, На восток от Пасаргад лежит страна Абадара, хорошо известная нам как Бактрия, расположенная в современном Северном Афганистане, На юго-восток от Бактрии показана «Черная долина страданий», т.е. пустыня Белуджистана. Дальше к югу помечено море, т.е. в данном случае это будет Аравийский и Персидский заливы, по которым проплыл флот Александра.

Итак, знания составителя карты в основной части совпадают с кругом географических сведений, ставших доступными эллинской науке после похода Александра Македонского. В этой связи наше внимание привлекает страна с удивительным названием – «Ходящие по небу крадут людей». Расположенная между Белуджистаном и Бактрией, она может быть интерпретирована как Греко-Бактрийское царство, где колонисты-греки, базируясь на горные крепости, широко практиковали грабительские набеги на Индию и Иран и работорговлю. Это подтверждается еще и тем, что так же названа страна на крайнем северо-западе на берегу моря, т.е. Иония, Именно это название и закрепилось за греками в персидском и индийском языках (юнан, явана//ионяне).