Но видимо, Зайчик действительно был хорошо тренирован. По крайней мере приземлился он пятую точку, правда, под моим весом прилёг на землю. Финалом действия стала моя юбка, накрывшая стоящий колом член.
Я подумала-подумала, покосилась на улыбающегося Зайчика и залезла на него сверху. М-м-м!
Жаль только, что плётки под рукой не оказалось!
До номера Лёша тащил меня на себе — ноги подкашивались и никак не желали идти по прямой. Пришлось Зайцеву изображать пони. Я имела неосторожность заикнуться о кнуте, и получила в ответ долгий изучающий взгляд.
— Ты чудо… — наконец резюмировал он, удивив меня своей нелогичностью.
— Это ты до или после Карины понял?..
— От слова "чудовище", — продолжил Лёша, проигнорировав мои пять копеек: — До большого чудовища ты не дотягиваешь, так что будешь маленьким: "Чудо".
Всё-таки козёл он, а не Зайчик!
Но говорить об этом мужчине, который изображал мою лошадку, я предусмотрительно не стала.
— Я не спал с Кариной, — вдруг произнёс он, словно мысли прочитал, — даже в кратковременных отношениях я предпочитаю постоянство. Именно для того, чтобы избежать подобных ситуаций.
— Тогда что ты делал в номере с ней и её помадой?
Лёша с раздражением потёр щёку и ответил убийственно честно:
— Спаивал. Хотел сложить одну версию.
Я поглядела на него очень выразительно.
— Спаивал?..
— Да, — обезоруживающе отозвался он, — создавал нужную атмосферу, чтобы её пробило на откровенность. Правда, разобрался пока не до конца, но думаю, я понял, что связывало Карину, Аллу и Арину.
Что вообще могло связывать их?.. Скучающую охотницу на Зайчиков, породистую русалку и скромную учительницу. Совсем разные женщины. С другой стороны, как часто мы видим сразу то, что спрятано за фасадом?…
— Ты расскажешь мне?
— Расскажу, когда соберу все детали. И Лина… У меня ничего не было с Кариной, я не лгу.
Наверное, после этих слов моё сердце должно было дрогнуть, но увы. Я почти убедила себя, что романы Зайцева — не моё дело. Моё дело — разобраться в прошлом и периодически сбрасывать стресс. Мы действуем по взаимному согласию. Лёша получил любовницу на отпуск, а я нуждаюсь в защите. А с кем мы проводим время вне договора — никому не интересно.
Я почти убедила себя в этом, но Алексей Петрович вновь ударил наотмашь по треснувшей плотине, угрожающей утопить меня в бурном потоке чувств. Нет, Лина! Навлюблялась, хватит!
— Кстати, ты оказалась права, — оскалился зубастый Зайчик, — помнишь девушку, которая звонила мне? Софию? Она действительно беременна. Как ты догадалась?
— Увидела, — пожала плечами я и мысленно прикусила себе язык. Дура! Расслабилась, пригрелась — и вуаля, готова выдать все тайны!
— Что — видела? — не понял Зайчик: — Беременную Софию? Тест? Справку от гинеколога? Разве вы знакомы?
Честно говоря, я не на шутку растерялась. Что ответить?.. Несмотря на наши сложные отношения, мне не хотелось терять доверие Лёши.
— Мне кажется, что знакомы, — осторожно начала я, — но мы не слишком близки. В голове крутится образ длинноволосой брюнетки, стройной, приятной внешне. Она очень деловая. — Пощёлкала пальцами, силясь вспомнить, но детали покрывались туманом, как асфальт зимой — ледяной коркой: — Ещё было свадебное платье. Почему-то я вижу её в свадебном платье.
Некоторое время Зайчик молчал. Завозившись, я аккуратно сползла с его спины на грешную землю. Впереди, в свете фонарей уже блестел умытый дождём четырнадцатый корпус. Если мы сейчас подойдём в обнимку, то точно не избежим сплетен.
Нельзя давать повод для сплетен, моя дорогая. Будь предусмотрительной девочкой.
Хотя кому нужна репутация горничной?..
— На свадьбе Софии и Лиса было больше трёхсот человек, но всё равно это значительно сужает круг поиска, — задумчиво потянул Зайцев, — если не брать, конечно, официанток и поставщиков, но ты к ним не относишься.
— Почему?
Он усмехнулся, небрежным жестом поправляя рубашку. Отчего-то этот простой жест заставил сглотнуть и призвать к порядку собственные фантазии. Алексей Петрович был безусловно хорош, но он сволочь, интриган и вообще загадочный мужчина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
От таких мама учила держаться подальше.
— Считай, что интуиция. У тебя хорошие ухоженные руки, ногти, личико. Ты выглядишь как домашняя девочка, и на любую несправедливость реагируешь с таким возмущением, что сразу видно — тебя растили как домашний цветочек, а атмосфере любви и согласии. А это значит, что кем-кем, а уж официанткой или горничной тебе бы работать точно не позволили. Однако ты не погнушалась черной работы — и очень старалась выполнить её хорошо, держишь лицо и ни разу не выразила своё "фи" вслух. Это говорит о сильном воспитании, я бы сказал о… — и улица вновь погрузилась в тишину. Зайцев странно посмотрел на меня, словно понял и не понимал одновременно очевидные вещи.
— Лина, а ты знаешь французский? — резко сменил он тему.
— Да, мой дорогой, — ответила я на родном языке. Как хорошо! Собственная речь была понятной и привычной, словно мягкий плед, укутавший замёрзшие на холоде плечи. И только я осознала, насколько меня угнетал русский. — Мне безумно хочется говорить на этом языке, жаль, что вы ничего не понимаете.
— О`кей, я тебе верю, — Зайцев продолжал таращиться на меня, — красивый голос. То есть, когда ты говоришь на французском, звучит красиво. Тебя идёт такой голос… Я хотел сказать, — страшно представить, но он смутился! Смутился от моей речи! Сегодня воистину день сюрпризов!
Но Лёша не был бы Лёшей, если б не пришёл в себя до обидного быстро.
— Но ты не ответила про беременность.
Чего он такой прилипчивый?!
— Интуиция, — буркнула я, — почувствовала.
— Сквозь время и пространство? — съехидничал Лёша. Любопытно, а на какой ответ он рассчитывал? Я лежала рядом с ним! И в отеле была под его присмотром.
— А ещё мы не выяснили, как же ты узнала про Арину. Извини, но версию с лунатизмом я не беру в расчёт — ты ночевала со мной не одну ночь. Кстати, аккурат в полнолуние.
Про оборотней в полнолуние я слышала, а вот про лунатиков — увы. Понятия не имею, в какую фазу у них активность. К моему ужасу, разум совершенно не спешил с дельными идеями. Пока Лёша заговаривал мне зубы, мы успели и до корпуса дойти, и в номер подняться. Когда захлопнулась дверь, я во всех смыслах оказалась прижата к стене!
— Лёш… — подняв голову, выдавила я, потому что вспомнила. Вспомнила одно-единственое своё признание. И то, как два года спустя поклялась навсегда забыть о необъяснимом даре. — Лёш, я не хочу врать, а правде ты не поверишь.
— А ты рискни, — спокойно отозвался он, без всякого веселья в голосе.
Горько усмехнулась.
— Я рискнула однажды и сильно обожглась.
Это было больно. И раны ещё не зажили, чтобы повторить.
— Лин, я не люблю оставаться в дураках.
Его фраза напоминала черту под письмом — не отвяжется. Не представляю, что выдумал Зайчик, но его взгляд был острым, колющим, почти болезненым. Мужчина будто держал невидимый клинок у моего горла.
"Да подавись этой правдой! — решила с усталостью". Ну побуду сумасшедшей — мне не впервой, кажется!
— Я экстрасенс. Провидица, гадалка, ворожея — называй как хочешь. Нападение на Арину я увидела, а беременность Софии — почувствовала. Мой дар, он просто был всегда, и стереть его из памяти невозможно. Этот как ещё один орган чувств. Знаешь! — неожиданно озарило меня: — А я ведь могу показать тебе фокус!
Лёша отшатнулся от меня, словно я могла заразить его неизлечимой болезнью.
— Я предупреждала, — лёд в моём голосе отдавал тихой истерикой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я помню, — замер он, скрестив руки на груди, — мой знакомый тоже талант в фокусах, особенно в выбивании стёкол. Но видишь ли, в моей практике никогда не было паранормального, одна хитрость. Хорошо, — потянул Зайцев, — докажи. Где и при каких обстоятельствах я столкнулся с настоящим… чудом.