Читать интересную книгу Антидот. Противоядие от несчастливой жизни - Оливер Буркеман

Давайте рассмотрим доводы Декарта более детально. Он начинает с предложения вообразить, что некий злой дух решил от души поиздеваться над вами — «какой-то злокозненный гений, очень могущественный и склонный к обману, приложил всю свою изобретательность к тому, чтобы ввести [вас] в заблуждение». Насколько глубоки могут быть эти заблуждения? Декарт указывает: следует помнить о том, что наше понимание внешнего мира целиком основано на пяти наших чувствах; мы не можем представить происходящее вовне, не имея возможности прикоснуться, увидеть, услышать, понюхать или попробовать на вкус. Таким образом, все, что кажется нам достоверным знанием о мире, может оказаться не более чем удивительно подробной и убедительной картиной, созданной злым духом. Декарт спрашивает: как, основываясь лишь на собственном сознании, можно быть полностью уверенным в том, что «небо, воздух, земля, цвета, очертания, звуки и все вообще внешние вещи» не есть заблуждения, ловушки, «расставленные моей доверчивости усилиями этого [злого] гения»? Вы можете сказать, что такая вероятность ничтожна в абсурдной степени, но Декарта не интересует уровень вероятности. Он использует философский метод, который стал известен как «метод радикального сомнения», направленный на постепенное выявление неоспоримого истинного знания.

Декартовский злой гений, как истинное воплощение злокозненности, может пойти еще дальше. Возможно, поступающие в ваш разум сигналы искажены до такой степени, что заставляют вас считать, будто вы обладаете физической сущностью, в то время как на самом деле это не так.

Откуда вам известно, что вы не мозг в банке с формалином на одной из полок лаборатории этого злого гения? Параллель с фильмом «Матрица» 1999 года не случайна — этот фильм во многом является современным осмыслением идей, высказанных Декартом в XVII веке.

По словам философа Кристофера Грау, «зритель «Матрицы» естественным образом начинает задаваться вопросами: откуда мне известно, что я сам не в матрице? Как я могу убедиться, что окружающее не есть изощренная загадка, составленная неким сверхчеловеческим разумом таким образом, чтобы я не мог ее разгадать?»

Тем не менее Декарт считает: существует единственное, что, невзирая на любые возможности заблуждаться, не является иллюзией — факт получения вами опыта происходящего. Даже полагая, что все вокруг обман, личность должна понимать, что обманывают именно «его» или «ее». Злой гений не может это сфальсифицировать. «После более чем тщательного взвешивания всех «за» и «против» я должен, в конце концов, выдвинуть следующую посылку: всякий раз, произнося слова «Я есмь», я существую или воспринимаю это изречение умом, и оно по необходимости будет истинным», — пишет Декарт. Возможно, вы не способны обладать точным знанием о многом, но знаете, что вы — это вы. Это знание не может быть иллюзией в первую очередь в силу того, что все эти, даже ложные, представления складываются именно в вашем «я». Чтобы обманывать кого-то, надо чтобы этот кто-то присутствовал.

А вдруг это все-таки не так? Одним из первых, кто заметил возможный изъян в этих рассуждениях, был современник Декарта, французский философ и священник Пьер Гассенди[59], безуспешно старавшийся убедить европейскую интеллигенцию в наличии серьезных ошибок у ее любимого философа. Декартовский метод радикального сомнения был направлен на то, чтобы исключить любое неподтвержденное допущение о природе опыта. Но Гассенди утверждал, что в Cogito ergo sum скрыто одно дьявольское допущение. Наличие мыслительного процесса не означает, что Декарт был прав в своем выводе о наличии единственного и цельного мыслителя — человеческого «я». Позднее немецкий ученый Георг Лихтенберг[60] говорил о том, что Декарт был вправе лишь утверждать, что «мышление существует», но не я «мыслю, следовательно, существую».

Великому шотландскому философу Дэвиду Юму[61], работавшему в первой половине XVIII века, удалось лучше всех проиллюстрировать это скрытое допущение с помощью предложенного им мысленного эксперимента. Забудьте о радикальном сомнении, предложил Юм. Вместо этого просто обратитесь внутрь себя и попробуйте найти там то, что вы называете личностью. По его утверждению, Юм безуспешно пытался сделать это множество раз. Вместо личности он нашел отдельные процессы — чувства, ощущения и мысли. Но где «я», которое чувствует чувства, ощущает ощущения и мыслит мысли? Юм оказался в тупике:

«Что касается меня, то всякий раз, когда я глубоко проникаю в то, что называю собственным «я», мне всегда встречаются те или иные ощущения: жар или холод, свет или тьма, любовь или ненависть, боль или наслаждение. Я никогда не могу обнаружить себя вне ощущений и не могу наблюдать ничего, кроме них. Когда они пропадают, как во время глубокого сна, я не чувствую себя и, можно сказать, не существую. Если кто-либо по серьезному и непредвзятому размышлению на эту тему сочтет, что у него по поводу собственного «я» другое мнение, я никак не смогу с ним согласиться».

Юм готов согласиться с тем, что нельзя полностью исключать возможность того, что у других людей или даже у всех остальных представителей человечества может быть ясное понимаемое и легко обнаружимое собственное «я». Единственный внутренний мир, который ему полностью подвластен, это мир Дэвида Юма, и поэтому он не пытается доказывать обратное. Но философ сомневается в этом и продолжает: «Я могу осмелиться предположить, что и они представляют собой не более чем кипы или собрания различных ощущений, которые сменяются с невообразимой скоростью и пребывают в постоянном потоке движения».

Современная наука о мозге уверенно подтверждает предположения о том, что личность не есть «нечто», как мы ее себе представляем: по выражению нейропсихолога Пола Брокса, «в мозге нет центра, где все сходится воедино». Хорошей иллюстрацией этому могут служить эксперименты с участием людей с «раздельным мозгом», то есть с удаленным corpus callosum (мозолистым телом), которое соединяет правое и левое полушария головного мозга. Психолог Майкл Газзанига[62] продемонстрировал, что эти люди могут вести себя так, будто каждое из их полушарий — отдельная личность. В одном из опытов в правую половину мозга поступило слово «идти», и пациент встал и пошел. Но когда его спросили, почему он это сделал, левое полушарие, отвечающее за речь, моментально выдало убедительную причину — «за колой». Каждое из полушарий действует в аспектах, которыми мы обычно наделяем личность, и это ставит под сомнение идею о том, что она может находиться в каком-то специфическом отделе головного мозга. Философ Джулиан Бэггини[63] указывает: это не совсем то же самое, что сказать «личность не существует»: из того, что мы можем представлять собой сложный комплекс различных сущностей, а не отдельно взятую сущность, не следует, будто нас нет в действительности. Юмова «кипа ощущений» на самом деле является кипой ощущений. Но дело в том, что мы используем термин и понятие собственного «я», которые при ближайшем рассмотрении — совсем не то, чем кажутся.

Экхарт Толле посмотрел на меня и дружески подмигнул. «Спасибо за то, что уделили мне время», — нерешительно начал я и тут же осекся: забыл, что Толле утверждает, будто не ощущает времени в общепринятом понимании. В «Силе настоящего» он пишет: «Время не имеет никакой ценности, потому что это иллюзия». Важно только «настоящее» — то, что происходит в данный момент.

Чуть подробнее об этом позже, хотя «позже» звучит довольно забавно в контексте абзаца выше.

«Не стоит благодарности», — ответил Толле, еще раз дружески подмигнул и погрузился в молчание. Его улыбка, молчание и моргание глазами были мне знакомы и раньше, хотя и не с близкого расстояния. Несколько лет назад Опра Уинфри расхваливала книги Толле в своем ток-шоу и подписала его на десять недель участия в своих онлайн-семинарах. Во время этих семинаров Опра постоянно говорила о нем, как о духовном лидере, способном изменить планетарное сознание, а он только улыбался и моргал, явно беспокоя ведущую своим желанием нарушить одну из главных заповедей эфира: ни в коем случае не молчать долго.

Обычно мы замечаем свой внутренний голос (который как раз в этот момент критиковал меня за неспособность начать разговор с толкового вопроса), когда волнуемся, а я действительно волновался. Но отправной точкой мировоззрения Экхарта Толле, как он стал его объяснять в ответ на вопрос, который я наконец-то сформулировал, является то, что мы проводим в компании этого голоса всю свою жизнь.

Внутренний голос оценивает и интерпретирует окружающее, определяет наши эмоциональные реакции, громко болтает без умолку, заставляя нас отождествлять себя с ним, и мы начинаем представлять себя говорящим потоком сознания.