— Ксю, — я чуть не присела в книксен, непроизвольно сведя плечи под тяжелым взглядом недобрых зеленых глаз. Но потом вспомнила — вообще-то я тут хозяйка! А, следовательно, у меня нет повода ежиться и оглядываться по сторонам, поэтому улыбнулась во всю ширину рта и гостеприимно спросила:
— Вас хоть накормили?
За нее ответил Воржек:
— Куда там.
Ну, с недовольством одного товарища прояснилось. Голодный орк — угроза для всеобщего мира. В душе всколыхнулись угрызения совести, но я загнала их обратно, напомнив сама себе и всем окружающим о заблаговременно вывешенном предупреждении:
— Ты что, читать разучился? Там же плакат с меня ростом висит с самого утра! У нас СанДень.
Воржек скривил рот и буркнул:
— Ты бы еще рядом толмача поставила. Что такое сандень?
А сам покосился в сторону своей соплеменницы. Этот брошенный украдкой тоскливый взгляд поведал мне намного больше, чем произнесенная фраза. Я поняла, что даже если бы мы выставили по ту сторону Кузьму с горном в руках, заставив его каждые десять минут трубить и орать во всю мощь великаньих легких "Трактир закрыт!", это бы не помогло. Что-то орчанке понадобилось в моих владениях.
Точно — жена!
Ну, раз сам приволок, вот пусть сам и выкручивается.
Я отвернулась и дала команду сыну принести пакет с баварскими колбасками. Бифштексы жарить на ночь я не собиралась, пусть скажут спасибо, что одним чаем с сухариками не обошлась.
Сзади деликатно кашлянули, привлекая внимание.
Я повернулась — само дружелюбие — и снова представилась:
— Добрый вечер, меня зовут Ксения!
— Элурим, — мелодично протянула эльфийка, окинув меня точно таким же взглядом, что и жительница иномирных степей.
Не поняла… И в чем, интересно, я провинилась?!
В поиске ответа оглянулась на кузенов. Эльфы напомнили мне восковые копии самих себя с приклеенными вежливыми улыбками.
Вот паршивцы! Ну, хоть бы кто-нибудь объяснил что происходит!
Очень захотелось в ответ брякнуть что-нибудь типа "Че надо?", но я сдержалась — пусть наше заведение шарашкина контора на перекрестке нескольких миров, однако вежливости и правила "клиент всегда прав" никто не отменял. Поэтому вздохнула поглубже и снова растянула рот в улыбку:
— Чай, сок, фрукты? А хотите — мороженое?
Мое предложение эльфийка пропустила мимо ушей. Ее равнодушие заставило меня мысленно выругаться: я сильно надеялась на это лакомство — эльфы в своих кущах так и не научились его готовить. А вот полюбить успели: обычно вид мороженого заставлял расплываться в счастливой улыбке самых крутых и серьезных ушастых. Вот и сейчас… стоило прозвучать заветному слову, как братцы переместились поближе, старательно строя мне глазки из-за спины прекрасной дамы. Я на эти намеки не повелась — ну уж нет, дорогие, страдать, так всем вместе!
От раздражения, наконец, удалось подобрать фразу, подходящую ситуации:
— Чем обязана?
— Рениари, ты меня не узнаешь? — мелодично пропела эльфийка.
У меня брови поползли вверх, и я затравленно посмотрела на Итивеля, отчаянно сигнализируя ему взглядом, чтобы объяснил суть происходящего.
Эльф возвел свои дивные очи к небу, изобразив крайнюю степень усталости, и подсказывать отказался.
Ну… паразит!
Второй брат попросту спрятался за спину первого.
Ладно, сочтемся!
— Не-а, — ответила я, развела руками, извиняясь за плохую память.
Нет, было понятно, что это моя прошлая жизнь стучится в настоящую, но вот с какой стати эта жизнь думает, что я ее помню?!
— Шами!
Гортанный резкий окрик заставил меня подпрыгнуть на месте и издать непроизвольное:
— А?
Меня сгребли в объятья большущие мускулистые руки. Все услышали, как хрустнули кости.
— Пустите, женщина! — прохрипела я из последних сил, почти теряя сознание от накатившегося амбре, но успев порадоваться мысли "все-таки не жена".
И в то же мгновение мой двор превратился в поле боя: эльфийка вытянула руку, и с нее сорвалась серебристая змейка, ужалившая орчанку прямо в плечо. Еще через секунду меня забросили за спину, прикрывая от неизвестной угрозы, и свистнул в полете тяжелый нож. Раздалось звяканье железа — один из моих кузенов успел его отбить мечом.
Вот только драк мне тут не хватало!
Представив, что сейчас будет, я кинулась между драчуньями с воплем:
— Стоять!
Рука рефлекторно взлетела так, словно я собакам команду отдавала. По привычке подчинился только один сын — замер у самой стены дома, выставив пакет с замороженной колбасой вместо щита. Впрочем, он это сделал намного раньше, как только эльфийка открыла огонь на поражение. Воржек прикрыл собственным телом свою… кто она там ему… и мне заодно, не знаю. Эльфы тоже встали перед своей родственницей стеной. А я застряла между этими недружественными компаниями как яблоко раздора!
Красота…
— Стоять!! — проорала еще громче и услышала, как хлопнула входная дверь и зашуршала на крыше новая черепица — дом приготовился обороняться.
Ой..ё… как бы мне самой ночевать на улице не пришлось…. Еще неизвестно, кого из нашей компании он принял за угрозу!
В ответ на мой тоскливый вздох на плечо спикировала группа поддержки — на помощь явился Адольф. Он грозно встопорщил колючую шерстку, расправил крылья и угрожающе зашипел.
Лица двоюродных братьев и Воржека тут же стали благообразнее некуда — что мог учинить этот нахальный зверек, они уже знали.
— А теперь по порядку! — я повернулась к эльфийке, — Вы кто?
У девушки слегка порозовели скулы:
— Рениари… Я твоя тетя.
О как…
Я на мгновение растерялась, но потом нашла в себе силы кивнуть: — Очень приятно… заново познакомиться. Ксения. Можете звать меня — Ксю. — потом повернулась к орчанке, — а вам я кто?
Женщина вопросительно посмотрела на Воржека, но он не стал переводить, коротко сказав:
— Акшу, по-твоему — мать.
Я онемела, хотя, если честно, в этот момент у меня словно гора с плеч свалилась: уж больно было страшно услышать слово "свекровь". Тут… когда человеческая навещает, даже самая хорошая, сразу возникает мысль разориться на шапку-невидимку. А во что может превратить жизнь свекровь-орчанка… даже страшно подумать! И главное — пискнуть в собственную защиту не получится.
Отдышалась я быстро и оч-чень осторожно сказала: — Здравствуйте, мамо… — с какой-то стати прейдя на украинский. Наверное, потому, что орчанка чем-то напоминала незабвенную Нонну Мордюкову в молодости… ну… несколько измененный вариант и в другом колере. Потом в голове мелькнула страшная мысль, и я спросила у Воржека: — Еще кто-нибудь из … моих в гости собирается?
Орочий клан — то еще место…Если захотят навестить… Труба моей семье и моему дому… Родни у орков… Да весь клан одна родня! А могут найтись еще и подруги. И… Блииин… да кто угодно может найтись! Даже кровные враги.
На мое счастье Воржек сказал:
— Нет. Только…
Орк покосился на насупившуюся Ахну и недоговорил.
Чувствуя себя угрем на сковородке, я попятилась и плюхнулась на скамью, жалея, что по дороге домой не сломала ногу. Сейчас бы лежала себе спокойно в больнице и никаких хлопот!
Пока я ломала голову, как же мне быть, раздалось радостное:
— Ва-ау! Выходит, моя бабушка — орк?!
Сын был готов скакать до потолка от восторга. К тому, что у него эльфы в дядьях он уже привык, частично выучил эльфийский язык и теперь успешно парил им мозги друзьям на ролевках, щеголяя самым крутым и достоверным прикидом. Более того, мне кажется сынуля начал потихоньку крутить ушастых родственничков на совместный бизнес.
Я зловредно прищурилась, пообещав себе и ему, что завтра же устрою очередной разнос за нарушение конспирации и разгромлю в пух и прах эти планы! И мужа для разборок припашу… И тут же поперхнулась…. от мысли, что завтра мой любимый узнает, что у него почти как у знаменитого султана… тещи того… целых две! И одна из них ходит в гости с… — я покосилась на оружие "мамо" — с саблей, с ножами, и с… мда… и с топором!
Меж тем, наглый поросенок по имени Макс, переместился поближе в "бабуле". Та повернулась в Воржеку, и он все так же недовольно и коротко изрек:
— Туруш.
Орчанка расплылась в широченной улыбке: — А туруш, йю асуну! — схватила своими ручищами мальчишку за плечи, недовольно цыкнула языком и проворчала: — Со кушук ве аш!
— Красивый внук, но слишком маленький и худой, — явно сократил перевод орк, и я возмущенно набычилась — сын махнул в последнее лето за планку мер семьдесят восемь. Правда, до бабки явно не дорос сантиметров пять.
Между тем орчанка разжала руку и, с выражением довольного индейского вождя заполучившего горючую воду и красное одеяло, сказала:
— Бе гешек би саваш хе гиш!
Голос Воржака отсутствием всякого выражения напомнил закадровый гнусавый перевод девяностых: — Ничего, у нас он скоро станет воином и мужем.