чем просто непредсказуемое.
Он продолжает поглаживать свою бороду.
— Это была раскладушка военного класса.
На моем лице появляется улыбка, и я не могу сдержать смех.
— Думаю, половине моих растений нужна реанимация.
Пожав плечами, он встает.
— Выбрось их.
Я поднимаюсь на ноги, изо всех сил стараясь не смотреть на его утреннюю эрекцию.
— Я сохраню их, и когда ты закончишь наверху, я поставлю их все в твоей комнате.
Он вытягивает руки над головой и зевает.
Боже правый… это тело.
— Когда я закончу с верхним этажом, это место будет выставлено на продажу.
Это его способ напомнить мне, что это «ничего не значит»? Я знаю, что это ничто. Думаю, я знаю это лучше, чем он.
— И ты отправишься в турне.
Он смотрит на меня несколько секунд. Я не уверена, что грусть в его выражении лица — это мое воображение или он действительно сбрасывает свою маску.
— И ты вернешься в Лондон, чтобы выйти замуж.
Если бы Тео думал, что это не ложь, я бы залезла в нору и умерла. Я не обманщица. Сейчас я бы отдала все, чтобы стереть этот взгляд с его лица. Я не обманщица.
— Расскажи мне еще одну ложь. — Мне нужно, чтобы он вспомнил, что то, чем мы делились, было ложью.
Тео проводит руками по волосам, стряхивая грязь, и усмехается. Он смотрит на пол.
— Еще одна ложь, да? Отлично. Я не хочу, чтобы ты возвращалась в Лондон и выходила замуж за какого-то парня, который никогда не станет твоей «десяточкой».
— Ха! — Я качаю головой и смеюсь, пробираясь на цыпочках через беспорядок, чтобы добраться до ванной. — Ты наглец, Теодор Рид.
Меня зовут Скарлет Стоун, и я люблю театральные маски. Мой отец подарил мне настоящую золотую маску, которую он «позаимствовал» из музея. Он сказал, что я должна надевать ее, когда мне нужно почувствовать себя храброй. Я часто ее надеваю.
Как только я оказываюсь за надежно запертой дверью ванной, я хватаюсь кулаками за сердце и сползаю по гладкому дереву на пол. Слезы падают.
— О боже…
Невероятно трудно отпустить физический мир, когда наша душа заперта в теле, которое ничего не делает, но все чувствует.
Удовольствие не может существовать без боли. Мое сердце не должно вмешиваться в это, а Тео должен перестать говорить вещи, которые заставят меня поверить, что он позволяет своему сердцу иметь право голоса во всем этом.
Глава 14
Меня зовут Скарлет Стоун. У меня семьдесят тысяч мыслей в день, и они мои. Мое право человека. Я не буду стыдиться того, что у меня есть свое мнение.
Нолан хочет встретиться со мной за обедом. Я здесь уже несколько месяцев, и с тех пор, как он отвез меня за продуктами, я его не видела. Платить ему за полгода сразу, вероятно, не дает ему особого повода для визита. Вот почему я должна задаться вопросом, что делает сегодняшний день таким особенным.
Тео занят до такой степени, что работает более двенадцати часов в день. Я думаю, он избегает меня с нашей ночи секса в почве. Я говорю «думаю», потому что я тоже избегала его в течение последней недели. Прощание с Дэниелом было последним болезненным прощанием, которое я когда-либо хотела получить. Часть меня надеется, что однажды я проснусь и Тео больше не будет. На самом деле, думаю, что однажды он может проснуться, а я буду той, кого больше нет.
Ничто не длится вечно. Это единственная правда, которая гарантирована нам в жизни. Когда кто-то говорит, что будет любить вас вечно, что это значит на самом деле? И что такое любовь? Я думаю, именно поэтому мы здесь. Для каждого из нас, чтобы узнать, что любовь значит для нас.
Я люблю Дэниела, и поэтому я ушла. Но что, если он так не считает? Мой отец в тюрьме, потому что он любит меня. Я до сих пор теряю сон из-за коммунальных трусов, потому что люблю его. Любовь — это так чертовски больно.
— Привет, незнакомец. Значит, я полностью оплачиваю тебе аренду жилья, а ты убираешься восвояси? Мистер Рид мог бы уже нарезать меня кубиками и скормить акулам, и никто бы не узнал.
— Скарлет Стоун. Разве ты не прекрасно выглядишь? — Нолан берет мою руку и целует ее тыльную сторону. — Мне нравится, что ты сделала с волосами.
Я смеюсь.
— Ты имеешь в виду то, что я с ними не сделала. Я отказалась от своего тщеславия. Ну, почти от всего.
— Как не по-южному с твоей стороны. Ты готова? — он открывает дверь машины.
— Спасибо, добрый сэр.
Мы едем в город, не разговаривая о многом, кроме погоды, в частности, о сводке самых разрушительных ураганов, обрушившихся на Саванну. Я хорошо разбираюсь в погоде; это любимая тема большинства британцев.
Он приглашает меня на обед в эксклюзивный, как мне кажется, клуб, где мужчины одеты в костюмы, а несколько женщин — в идеально сшитые дизайнерские платья, украшенные множеством броских драгоценностей.
— Так скажи мне, как ты себя чувствуешь, Скарлет? — спрашивает Нолан изучая свое меню.
У меня такое чувство, что Иминь что-то сказал, и это послужило причиной такого неожиданного приглашения на обед.
— Недостаточно одетой. Как Гарольд и его молодая шлюшка?
Он напрягается, опускает меню, чтобы взглянуть на меня.
— Я предупреждал тебя не верить всему, что слышишь.
— Мы с Тео видели Гарольда с языком в горле какой-то девушки, на парковке перед кафе, где мы обедали.
— Вы с Тео обедали? Между вами что-то происходит? Ты — красавица для его Чудовища?
— Нет. Почему ты шантажируешь своего отца?
Нолан усмехается.
— Он знает?
— Кто?
— Тео.
— Что знает? — почему он меняет тему?
— О твоей болезни?
Я помню, как люди со значками и оружием ворвались в наш дом. Жизнь была кончена… по крайней мере, та жизнь, которую я всегда знала. Потом мой отец признался в моем преступлении. Казалось, что все в его жизни вело к этому моменту — ко дню, когда он пожертвует собой, чтобы спасти меня. Он обещал, что никто никогда не узнает, что это была я. Он обещал, что унесет мой секрет в могилу.
Но теперь здесь нет никого, кто мог бы спасти меня от правды.
— Это рак? — Нолан вогнал нож чуть глубже.
— Откуда ты знаешь? — я жду его упрощенного объяснения на уровне шестого чувства. Он дает мне больше.
— Я умер, — говорит он совершенно искренне.
Я качаю головой.
— Прости? Я не понимаю.
— Со мной произошел… несчастный случай.