Читать интересную книгу Уход Мистлера - Луис Бегли

Лина спросила: Скажи, а ты знаешь, какой самой большой твой недостаток? Она облизывала ложку. Мистлер был готов побиться об заклад: она обдумывает, стоит ли заказать третью порцию мороженого.

Возможно. А как тебе кажется?

Тебе интересен только ты сам. Не обращаешь на меня ни малейшего внимания с тех пор, как мы пришли сюда.

Правда?

Правда. И это очень плохо. И ты ни разу не задал мне ни одного вопроса обо мне.

Ну, это всего лишь одно из проявлений моей деликатности. Кроме того, гораздо интереснее, мне кажется, додумываться самому. Думаю, что могу многое о тебе рассказать.

Вот как? Попробуй!

Так, сейчас… Продолжая сохранять свойственную мне деликатность, позволю предположить следующее. Тебе под тридцать, но поскольку Господь наградил тебя чудесной, изумительной кожей и не успел, по всей видимости, наградить детьми, я могу и ошибаться. Тебе вполне может быть все тридцать пять. Речь правильная, без акцента. Тем не менее мне почему-то кажется, что ты из Нью-Йорка. Родом из такой чистенькой аккуратненькой и дружной итальянской общины? Район Шипсхед-Бей? Где-то невдалеке от Куинс или Северного Бронкса? А может, даже из Йонкерса? Хотя, пожалуй, нет. Мне почему-то кажется, ты всегда жила неподалеку от Манхэттена. Ты выросла на сквозняках подземки. Прямо так и вижу эту картину. В метро, в вагоне поезда, чудесная стройная девушка с прямыми каштановыми волосами, серьезным бледным личиком. И вся такая чистенькая, просто ужас берет, точно ее долго скребли и терли, точно только что вышла из-под душа. На девушке синие джинсы и вельветовый жакет, а рюкзак или сумку с камерой она поставила между скрещенных ног, чтобы не сперли. И сидит она между двумя толстенными тетками. И никакому грязному развратному старику типа меня не удастся притиснуться к ней, прижаться и пощекотать локотком. Хотя он может и стоять прямо перед ней, держась за поручни, и касаться коленом ее ноги.

О Господи, Томас! Похоже, ты ни разу в жизни не ездил в метро! Держу пари, даже не знаешь, сколько стоит проезд. Насмотрелся фильмов с Вуди Алленом.

Он должен поддерживать разговор. Иначе просто погиб.

А вот и ничего подобного, сказал он ей. Хотя в одном ты права, действительно забыл, сколько стоит проезд. И случилось это, когда турникеты перестали заглатывать двадцатипятицентовики. Моя секретарша покупает для меня жетоны. Но я очень часто езжу в метро, изучаю рекламу в вагонах. И мне кажется, афишки с рекламой препарата «Аш» достойны быть выставлены в Галерее славы[32]. А чего стоят все эти патетические в псевдоиспанском стиле мультипликационные картинки, предупреждающие об опасности СПИДа? Нет, это просто гениально, какое драматичное изображение, какие диалоги! Жаль, что Теннесси Уильямс не дожил до наших времен и не смог прочитать.

Он умолк и прикрыл ладонью рот. До туалета не добежать, об этом даже и думать нечего. Может, попробовать дышать по-другому, делая глубокие медленные вдохи? Или заказать еще одну «коку». Он жестом подозвал официанта и указал на пустой бокал. Господи, как же трудно дотянуться до носового платка, что находится в кармане брюк. Он отер холодный пот со лба рукавом.

Что-то не так? Ты прямо позеленел.

Нет… вернее, да. Думаю, всему виной новые пилюли от сенной лихорадки. Ничего. Помолчу немного, выпью «коки».

Она накрыла его ладонь своей. Как приятно чувствовать тепло ее руки. И он представил, что лежит в постели, на боку, и она лежит рядом, прижавшись к нему крепко-крепко, всем телом. Или это не она, а Клара? Ему так хотелось тепла.

Официант возвратился с «пепси». Оказывается, «кока» у них закончилась. Мистлер медленно осушил бокал и заел ломтиком лимона. Эффект тот же. Просто «пепси» — куда менее рекламируемый товар, чем «кока». Вот и вся разница. Теперь глубокий вдох и начать думать о чем-то совсем другом.

И еще ты, наверное, ходила в музыкальную школу и школу изобразительных искусств, продолжил он. А потом поступила на курсы фотографии. Начала работать ассистентом в фотостудии, возможно, у своего же преподавателя, и только потом ушла на вольные хлеба. И, само собой разумеется, у тебя был долгий и мучительный роман с женатым мужчиной, который ни за что не хотел разводиться. И расстались вы относительно недавно, как раз перед знакомством с Гэнсвортом. Этим и объясняются твои метания. Я имею в виду сексуальные метания. Твоим маме и папе, что наверняка до сих пор живут в Шипсхед-Бей, это, разумеется, не нравится. Но у них есть утешение — имеются другие дети, наверняка замужние или женатые, которые приходят по воскресеньям на обед со своими детьми или супругами. И один из них наверняка живет в том же районе. Ну, как тебе?

Не очень. То есть, я хочу сказать, сама история понравилась, вот только она не обо мне.

Правда?

Да, правда.

Ну ладно. Тогда расскажи мне сама. Если, конечно, хочешь.

А ты не расстроишься?

Обещаю, что нет! И вообще, не обращай на меня внимания, Лина. Я чувствую себя гораздо лучше. Посижу тихонько и с удовольствием послушаю тебя.

Пункт первый — насчет района ты ошибся. Я из северной части штата Нью-Йорк. Когда-нибудь слышал о таком местечке Онейда? Это к западу от Ютики. В девятнадцатом веке была колонией и прославилась тем, что там практиковалась свободная любовь. И еще — своей фабрикой по производству столового серебра.

О, тогда это все объясняет!

Что именно?

Ну, что ты такая. Дочь Афродиты.

А вот и снова ошибся! Я дочь мистера и миссис Мейхони. Отец работал на фабрике, в коммерческом отделе, а родом он из Рима. Я имею в виду тот Рим, что в штате Нью-Йорк. Прямо по другую сторону от Онейды, когда едешь от Ютики.

В таком случае ты, должно быть, подкидыш, да? Ведь фамилия у тебя Верано.

Да, Верано. Но просто потому, что я успела побывать замужем за парнем по имени Луиджи Верано. А мой первый мальчик, он был из местных. Потомок тех самых колонистов. Должна сказать тебе, эти ребята знают толк в сексе. Наверное, заложено в генах. Дерут и дерут без передышки, а потом все по новой. Господи ты Боже мой!..

Могу лишь заметить, что частая эрекция — явление не столь уж и необычное для здоровых половозрелых юношей. Ну а где же он сейчас? Я имею в виду Луиджи?

В Милане. Ты можешь поехать в любую страну и устроиться там ассистентом в какой-нибудь студии. Окончив колледж, я сама работала его ассистентом в Нью-Йорке, только потом там и осталась. У них очень сильный отдел фотографии. Но все это было еще до того, как мой отец заболел. Проболел два года, а потом умер.

Прискорбно слышать. Мой отец умер, когда сам я был в куда более зрелом возрасте. Он очень мне помогал.

А мой отец заболел раком. И началось все с кишечника. Врачи сделали операцию и уверяли, что удалили все, но на самом деле метастазы остались и распространились на печень. Потом сделали операцию на печени и вырезали опухоль. Она была просто гигантской.

О!..

Да. Поэтому, наверное, меня так и достала вся эта ерунда с печенкой святого.

Извини, ради Бога.

Ничего. Откуда тебе было знать. А мой дядя служит священником в Ютике. Служит заупокойную мессу по отцу почти каждый день. Для мамы это очень много значит, да и для отца, наверное, тоже. Сама я не так религиозна, но мама ходит в церковь каждое утро. Мы были воспитаны добрыми католиками. А теперь… нате, полюбуйтесь на меня!..

Это из-за того, что ты развелась?

Из-за того, как я живу. Да, кстати, мы с Луиджи расстались совсем недавно. И он вовсе не торопится получить развод. Я выступаю в роли зонтика — не позволяю той шлюхе, с которой он теперь живет, окончательно сесть ему на шею. Твой друг мистер Гэнсворт считает, что я могу получить развод, достаточно послать все бумаги Луиджи в Нью-Йорк. Он даже нашел мне какого-то адвоката. Женщину. Если удастся накопить достаточно денег, чтобы заплатить ей… впрочем, там видно будет.

Для Тони это только в радость. Уверен, он за все заплатит. Так он что, сделал тебе предложение?

Ну, не то чтобы уж прямо предложение, но намекал. Знаешь, страшно неприятно говорить тебе это, Томас, но меня просто шокировали твои рассуждения о религии там, в церкви. А кстати, что это за странная фамилия такая, Мистлер? Ты часом не еврей?

Одна из моих прабабушек действительно была еврейкой, но не думаю, что меня можно к ним отнести. Сама фамилия французского происхождения, хотя предки Мистлеров пришли из Англии. Еще тогда, в девятнадцатом веке, один из моих прадедов женился на квакерше из Филадельфии. Полагаю, тебе известно, что квакеры не крестятся. В том нет необходимости. Они считают, что и без этого напрямую связаны с Богом. Правда, она единственная квакерша в семье. И с тех самых пор все как бы пошло по нисходящей… я имею в виду контакты со Всемогущим. Правда, меня крестили, и мой сын Сэм тоже крещеный. Помню, как он верещал и брыкался.

Ну а ты? Зачем ты тогда молол всю эту ерунду?