Читать интересную книгу Я выжил в Холокосте - Дэниэл Коуэн

Два дня спустя на внеочередном заседании Совет Безопасности санкционировал вступление в войну войск ООН. Советский представитель бойкотировал заседание. Присутствуй он там, СССР смог бы проголосовать «против» и наложить вето на резолюцию, что могло бы изменить ход истории.

Президент Гарри Трумэн провел пресс-конференцию, на которой объявил, что отправляет в Корею американские войска под флагом Объединенных Наций. Отвечая на вопрос журналиста, вступили ли Штаты в новую войну, он назвал конфликт в Корее «полицейской операцией». В тот самый момент, когда Трумэн делал заявление, Северная Корея уже оккупировала столицу Южной Кореи Сеул.

Обучение рядового Рубина уже почти закончилось, когда его вызвали в кабинет командира роты. Капитан, увешанный военными наградами, был абсолютно спокоен, когда Тибор сел напротив него. «Ты ведь понимаешь, да, что мы теперь на войне?» – начал он по-отечески.

Тибор кивнул.

«И что твой полк отправляют в Корею».

Тибор снова кивнул.

Капитан открыл манильскую папку и провел пальцем по первой странице. «Ты не был рожден в Штатах. Ты даже не гражданин. Это не твоя война. Ты можешь не ехать в Корею, если не хочешь».

– Сэр, – объяснил Тибор, – я ношу американскую форму, потому что я часть команды. А еще я обязан Соединенным Штатам за то, что они освободили меня.

Капитан поморщился от его синтаксиса. «Сынок, в Корее будут убивать. Армия с радостью отправит тебя в Токио или Германию».

Тибор сильно помотал головой. Не хочет он ехать ни в Токио, ни тем более в Германию.

– Я хочу поехать с парнями, с которыми тренировался.

Капитан еще раз глянул на документы Тибора, закрыл папку. «Мы не можем тебя заставить. Это твое решение».

Тибор вышел счастливый. Спустя несколько дней он получил приказ собираться в Корею.

Когда полк Тибора, часть знаменитой 1-й кавалерийской дивизии, также известной, как «Первый отряд», покинул Окинаву, парни имели лишь крайне смутное представление о том, куда они едут. Многие из них Корею даже на карте не найдут. Поскольку место назначения было совсем рядом, подразделение разбили на небольшие группы и погрузили на коммерческие рыбацкие лодки. Зеленые юнцы в отряде Тибора думали, что плывут в круиз, а не на военную операцию. Пока они шли по тихой, открытой воде, Тибор слышал, как парни что-то там болтали про «надрать парочку корейских задниц» и «отправить узкоглазых восвояси».

– Это даже не война, – заявил голос из толпы, нарочито храбрый.

– Ну да, это что-то вроде полицейской операции, – подтвердил другой так брутально, что в воздух разве что тестостерон не брызгал.

Головы одобрительно закивали.

– У нас есть атомная бомба, мужики, – отколол третий. – А у коммуняк что?

Отряд заржал, затем раздался хор веселой болтовни. Но Тибор переживал. Да, эти юные американцы были физически сильными и не чурались тяжелой работы, но они понятия не имели, что такое война. Костлявая и долговязая деревенщина, которая дальше собственных поселков не выезжала: единственные, в кого они стреляли, были олени и еноты. Тибор был уверен, что чем бы их ни встретила Корея, это окажется в разы хуже ожиданий роты. Но молчал.

Когда массивный флот грузотранспортеров, минных тральщиков, транспортных кораблей, артиллерийских кораблей и рыболовных траулеров сошелся воедино у берегов Кореи, молодые рекруты в лодке Тибора начали понимать, что стали частью чего-то гораздо большего, чем могли себе представить. Зрелище американского могущества потрясло их, но одновременно нацепило на многие юные лица маску озадаченности. Грандиозная флотилия и чужеродные берега шли вразрез с их представлением о «полицейской операции».

«Первый отряд» высадился у Пхохана, тихой рыбацкой деревушки в шестидесяти пяти милях к северу от южного окончания Корейского полуострова. На календаре было 18 июля 50-го – дата, означавшая первую серьезную высадку новой войны. Изначально планировалось высадиться в портовом городе Инчхон, располагавшемся гораздо севернее, но локацию изменили, потому что КНА глубоко продвинулась на юг и теперь контролировала почти всю страну. Инчхон и Сеул, столица Южной Кореи, уже находились под контролем коммунистов.

Десять тысяч человек и две тысячи единиц техники продвинулись на пляж без какого-либо сопротивления. Несмотря на такие количества дивизия все равно была недоукомплектована – им бы тысяч пятнадцать человек. Мало того, дивизия была не готова встретиться с решительным соперником. Ни один из ее старших офицеров не обладал достаточным опытом для ведения солдат в бой, а значительную часть сержантского состава – ветеранов Второй мировой – уже демобилизовали и отправили домой. Небольшое число солдат и военных командиров, пытающихся удержать Южную Корею от тотального коллапса, отчаянно нуждалось в закаленных боями сержантах.

И пусть высадка у Пхохана оказалась мирной, менее чем в двадцати пяти милях к востоку их ждали тучи северокорейцев, в разы превосходящие дивизию по численности и готовые убивать.

4

Благодаря своей решительности, острому языку и вспыльчивости старшина Артур Пейтон пользовался у роты большим авторитетом, чем офицеры. Пока они раздавали приказы, сержанты вроде Пейтона вели бойцов в битву. Авторитет старшины редко когда ставили под сомнение, ибо он обычно был самым опытным на поле боя. Пейтон, шкаф с красным оттенком лица и глазами-дротиками, был искусным воином, научившимся выживать в сражениях с японцами. Однажды увидев его спокойствие в битве, рекруты окрестили его «всемогущий».

Пейтон даже не собирался извинять свою ненависть к меньшинствам. Он гордился презрением к ним и в особенности тем, что ранжировал их по степени ненавистности. Возглавляли список негры, затем шли евреи, мексиканцы и итальянцы. Своим парням он говорил, что если ты не с Юга и не говорил с соответствующим акцентом, то ты не можешь быть нормальным мужиком. Тот факт, что большинство парней были из Алабамы, Миссури, Техаса и Луизианы, его здорово воодушевлял. Он мог говорить с ними часами так, что они его понимали.

Черных не было ни в роте, ни во всем батальоне. В 1950-м чернокожие все еще служили в отдельных отрядах. Мексиканцев тоже не было, как не было и итальянцев в первом поколении – насколько судил Пейтон. Но был в роте один задиристый, невысокий рекрут с тяжелейшим акцентом по фамилии Рубин. Пейтону он не нравился – особенно как он говорил.

Старшина сдерживал свою нетерпимость на Окинаве, но как только они прибыли в Корею, он немедленно набросился на этого чудаковатого чужеземца, который наверняка был евреем.

– Да что это за имя такое, Тибор Рубин? – проорал он во время их первой экспедиции на пляж.

– Я венгерский еврей, – ответил Тибор на кривом английском.

Пейтон указал на цепочку на шее Тибора. «Дай-ка глянуть на жетоны».

Тибор снял армейские жетоны и передал старшине. Пейтон внимательно их изучил. Быстро разобрал букву Н после имени и номера Тибора.

– Да ты не еврей, – проскрипел Пейтон. – Ты венгр.

Н и J значат «еврей», – ответил Тибор. – Это одно и то же.

Пейтон зло уставился на него. «Ты не еврей. Ни один сучий еврей не будет настолько глуп, чтобы показать свой нос на этой войне. Все настоящие евреи уже вернулись домой и рубят бабло».

Приглушенный смешок прокатился по отряду. Тибор решил обернуть шутку в свою пользу. «Дак я настолько глуп, чтобы пошел добровольцем, – весело сказал он. – Не только в армию, но и в Корею».

– Так о чем ты, бл, думал, сынок? – проревел Пейтон ему в ухо.

– Это мой долг, сержант, – упруго ответил Тибор.

На секунду это озадачило Пейтона. Он посмотрел куда-то за Тибора, словно выступал перед солдатами. «Ты, кажись, не просто тупой жидяра – ты еще и тупой жидяра-клоун».

Парни засмеялись. Пейтон ржал громче всех. Тибор смеялся с ними. Он думал, что смех, пусть и глумливый, растопил лед между ними, и теперь Пейтон предоставит ему шанс показать себя. Старшина обошелся с ним жестоко, но Тибор подыгрывал в надежде разрядить его гнев. Вдобавок ребята, кажется, спокойно относились к его шуточкам: после тирады Пейтона весь отряд приободрился, а это неплохо, если учитывать, что их ждало впереди. Тибор был рад, что сумел совладать с собой.

5

Главной задачей «Первого отряда», согласно приказу командующих 8-й армией генерала Уолтона Уокера и полковника Эндрю МакЛина, стала стратегия сдерживания и обороны. Линия защиты, напоминавшая по форме букву L, длиной была около ста миль, разделяла Южную Корею с запада на восток и выходила прямо к Японскому морю. Чтобы удержать юго-западный «карман» страны, жизненно важно было оборонять временную столицу, Тэгу, а также продовольственную железную дорогу, которая шла в Пусан, на самый юг страны. Если Тэгу и железнодорожная сеть окажутся в руках врага, Северной Корее уже ничто не помешает выгнать силы ООН на самое дно полуострова, а то и в море. Дивизия, высадившаяся в Пхохане восемнадцатого июля, получила задание остановить продвижение врага и защищать два стратегических объекта до прибытия подкрепления.