Читать интересную книгу Третий шанс (СИ) - Романов Герман Иванович

— Хотя не буду скрывать — да, каждая дивизия сократится на один полк, но это, пожалуй, единственный недостаток на мой взгляд. Мы не в Европе, господа, и наш противник не германская армия с ее мощной артиллерией. Японцы имеют вдвое меньше пушек, чем дивизия рейхсвера, половина которых горные. У нас столько же, но две трети новые трехдюймовки, а четырех фунтовые пушки приказано ввести в полки полубатареями по четыре орудия. И это правильно — пушки легкие, бьют недалеко, как раз для поддержки цепей наступающей пехоты. Или обороняющихся, тут как повернется в бою дело. Со времен царя Петра полковой артиллерии не было, а тут вернулись.

— А достоинства какие, Роман Исидорович?

Командир 1-й бригады генерал-майор Горбатовский, получивший этот чин с началом войны, как и другой комбриг Церпицкий, задал вопрос с нескрываемым интересом — ведь именно его, а не Валериана Казимировича, назначили командиром 11-й Сибирской стрелковой дивизии. Война позволила им двоим, давно перешагнувшим пятидесятилетний рубеж, выбраться из «полковничьего болота», когда заслуженные командиры полков получали первый генеральский чин перед выходом в отставку. Продвижения в чине ждали долгими годами — капитаны мечтали получить батальон и стать подполковниками, а те в свою очередь желали получить полк. Хотя прекрасно понимали, что в нем четыре батальона, и желающих выстроилась длинная очередь. К тому же на полки чаще ставили командирами «моментов» — офицеров, окончивших академию Генерального Штаба, и делавших очень быструю карьеру, как тот же Кондратенко, который стал генералом в 1901 году, всего 44 года, и был моложе подчиненных ему «бригадных» на шесть лет.

Обидно⁈ Еще как обидно честно тянувшим лямку строевым офицерам, и если бы не война, они бы только на пенсию ушли генералами. Так что Горбатовский был неимоверно рад получить под командование дивизию, хотя бригадой откомандовал только три месяца.

Резкое повышение, поймал «момент»!

— А их много, Владимир Николаевич — командующий армией, генерал-адъютант Куропаткин предпочитает иметь под началом не девять дивизий, а двенадцать, усиление на треть. И оно не мнимое, хотя количество батальонов сократилось с двенадцати до девяти — такая вот игра цифр. Дивизия станет более маневренной, за счет сокращения обозов, менее растягиваться на маршах, улучшится управление, ведь приказы я буду отправлять прямо в полки. Да и растянута такая дивизия по фронту будет меньше. К тому же приказано увеличить число китайцев вдвое, до тысячи человек. Носильщиками и нестроевыми в полки и лазареты назначать, окопы копать — саперные полубатальоны приказано развернуть в трех ротные батальоны именно за счет двух китайских рот. Ассигнования выделены, золото и серебро привезут в достатке — монеты предпочитают ассигнациям. Еду закупаем — цены небольшие, а им чашки проса хватает. Учтите, многие китайцы и манджуры японцев люто ненавидят, много обид от них перетерпели. Таких в первую очередь набирать нужно — отбоя от желающих не будет, они ведь защиту от нас получат и неплохие деньги — полтину в день, тем, кто стрельбы не побоится.

— Роман Исидорович, дивизию поровну разделим?

— По-братски, Владимир Николаевич, по-братски. Конный полк вам отдам, мне сводный казачий полк придадут из иркутского и енисейского дивизионов собранный — только прибыли в Ляоян. И 5-й Сибирский полковника Третьякова полк тоже мне оставят, тот, что позиции у Цзиньчжоу возводил, люнеты и траншеи. А вам предназначен 16-й стрелковый полк из дивизии Фока, у Бицзыво правофланговым стоит. Так что просто включите его в состав — он чуть на отшибе позиции занимает, так что разногласий с Александром Федоровичем не возникнет. Там и командный пункт барона Штакельберга будет — в штабе командующего почему-то ожидали высадки именно там, а японцы отправили десант к Дагушаню.

Кондратенко пожал плечами — развертывание дивизий походило на гадание на кофейной гуще. Штаб командующего, да и сам бывший военный министр, видимо сами толком не знали, где японцы отважатся на высадку, вот и старались прикрыть все направления. Для того и дивизии новые потребовались, и сверстаны они за сутки — в русской армии часто формировали всевозможные отряды, так что никого не удивляло, что в дивизии могут быть три полка, а то и пять, и даже шесть Мера своевременная, и практически безболезненная для дивизии. Им с Горбатовским хватило полчаса на справедливый «раздел» людей и имущества. Другим генералам еще проще будет — получат приказ выделить такой-то по номеру полк и артиллерийскую батарею, и сразу отдадут, куда деваться.

— По пехоте наши дивизии меньше, зато в артиллерии равны, и на эскадрон у нас больше, плюс пулеметная команда будет придана каждой дивизии — четыре есть, станет восемь — «уполовинят». Остальные моряки готовят — флотские пулеметы свои передали. И вот еще что — все перестановки необходимы — штаты исключительно под войну с японцами созданы, наши солдаты им должны показать кузькину мать. Так что ослабление мнимое — у нас уже двести лет регулярная армия, а нынешние, желтолицые противники сорок лет назад на бамбуковых палках между собою сражались. Справимся, на реке Ялу все атаки отбили три наших бригады против их трех дивизий, включая гвардию. Так что три полка пехоты вполне достаточно, ведь батальонов на один больше, чем в нашей прежней бригаде.

Голос Кондратенко звучал уверенно — он, как и его генералы, офицеры и солдаты, нисколько не сомневался в успехе войны. Ведь европейские армии всегда побеждали азиатов, чтобы они о себе не возомнили…

Старательно собранные японцами трофеи — брошенные орудия, зарядные ящики — хватит артиллерийскую бригаду вооружить. Никто в России не ожидал, что «макаки» будут так упорно сражаться, вдохновленные постоянными отступлениями русской армии, по отданным генералом Куропаткиным приказам. Попытка повторить план войны 1812 года оказалась неудачной, причем с самого начала. Не та война, непонятная она для народа…

Глава 23

— За час до рассвета на место прийти можем, Константин Константинович. Вроде искр нет, машины держат пятнадцать узлов.

Артиллерийский офицер миноносца, лейтенант Малеев поднялся на орудийную площадку, где у бакового 75 мм орудия стоял командир «Страшного» капитан 2 ранга Юрасовский, задумчиво смотрящий в темноту, стараясь не упустить из внимания корму идущего впереди миноносца. Поход к Дагушаню мог стать для его корабля последним, и не только он сам, но и вся команда это прекрасно понимала. Но рвалась в бой, желая свести с японцами счеты за погибшие крейсера и подорванные наглой атакой броненосцы, на которых до сих пор кипели работы — с приездом вице-адмирала Макарова они ускорились, и теперь «Ретвизан» с «Цесаревичем» уже через неделю должны были войти в строй.

Но война не ждала — эскадра вышла в море вечером, и что ждет всех, никто не знал. Судьба ведь всегда ворожит, разделяя людей на тех, кому уготована смерть, и кто останется жить дальше, пусть и увечным. Конечно, многие боялись предстоящего сражения, потому что знали о превосходстве неприятеля в кораблях линии, вот только, несмотря на страхи, драться будут командой. Ведь в бою все решается просто — либо ты пустишь на корм рыбам врага, или тот проделает это с тобою и твоими товарищами.

Нехитрое, но действенное правило с древнейших времен!

Миноносец шел ходко, и его командир сейчас мысленно умолял Николу-угодника уберечь 240 тонный кораблик от поломки машин, которые случались с устрашающей регулярностью. И ничего тут не поделать — строили «соколов» на отечественных заводах, потом разбирали, и частями перевозили в Порт-Артур по железной дороге, где уже собирали в доке. Качество сборки-разборки было удручающим, к тому же сами кораблики переделали, ибо проект обладал жуткими дефектами, главными из которых (кроме паровых машин) были стальные листы обшивки и палубы, толщиной всего пять миллиметров. Они буквально прогибались под весом матроса, а на ходу жутко вибрировали, отчего казалось, что миноносец просто развалится по частям. Из ситуации вышли простым способом — увеличили толщину обшивки и настила в полтора раза, чуть ли не до трех линий. Но в результате возросло водоизмещение, увеличилась осадка до семи с половиной футов и как следствие снизилась скорость и дальность плавания — принятых шестидесяти тонн угля едва хватало на двести миль полным 25-ти узловым ходом. И сейчас это могло сыграть роковую роль — туда и обратно было двести пятьдесят миль, без учета неизбежного маневрирования, и это как минимум. Так что сейчас шли осторожно, сбросив скорость — берегли уголь, из дымовых труб не поднимались искры, которые могли демаскировать корабль. Да и налететь на впереди идущий миноносец было чревато — остаться без хода в море, где рыскают неприятельские корабли, неминуемая смерть.