магам. Я считаю, что если Скол – волшебство, то сказочное существо гораздо лучше способно понять его природу, нежели мы люди.
– Думаете, между моим нуониэлем и Дербенским Сколом существует невидимая связь? – спросил Ломпатри. – Ведь это абсурд! Такие рассуждения смешны.
– Понимаю, – с грустью в голосе ответил Гвадемальд. – Но я надеюсь, что ваш нуониэль сможет пролить свет на некоторые особенности этого явления. Вдруг в его земле тоже падали такие огромные экземпляры? Я в отчаянии, господин Ломпатри. Пытаюсь найти выход из ситуации и уповаю на всякие несуразности. Я как деревенская баба, бегущая к знахарке за приворотным зельем; готов поверить во что угодно, лишь бы положение наладилось.
– Ну что же, я могу познакомить вас с господином нуониэлем, – с расстановкой заявил Ломпатри. – Это существо я уважаю как равное себе, несмотря на его тусветность: оно спасло мне жизнь. Надеяться на то, что от него будет много толку, я бы не стал. Нуониэль ранен и лишь пару дней назад стал сносно держаться на ногах. Его горло пронзила стрела, и я ещё не слышал, чтобы он вымолвил хоть слово. К тому же, после ранения у него случился провал в памяти. Но если вы настаиваете…
– Стрела в горле! – удивился Гвадемальд. – Если он выжил после такого, то он и впрямь сказочный!
Гвадемальд послал своего солдата за Воськой, которому предстояло привести нуониэля. Некоторое время рыцари просидели одни. Они испили ещё эля. Захмелевший Гвадемальд распорядился добавить масла в каганцы и забрать со стола грязную посуду.
Нуониэль ступил в шатёр, посмотрел на Гвадемальда, скинул с головы капюшон и поклонился. Рыцарь увидел в этом поклоне не рабское приветствие, а знак уважения от равного себе по чести. Нуониэль, видимо, только что закончил принимать ванны – он выглядел чистым и свежим. Длинные веточки лиственницы, аккуратно забранные назад и подвязанные, ниспадали толстыми, прямыми линиями. Желтеющие травинки на месте бровей и бороды аккуратно острижены. Одет он был в свой чистый запасной зелёный плащ. На плечах красовалась лисья шкура, а вокруг шеи белел свежий льняной бинт. Гвадемальд медленно поднялся из-за стола и в изумлении открыл рот. Он подошёл к нуониэлю, вежливо поклонился в ответ и, взяв его под руку, повёл к столу.
– Моё имя, Гвадемальд Буртуазье из Кихона, – говорил рыцарь, усаживая нуониэля рядом с Ломпатри. – Рад видеть вас в гостях. Мне рассказывали, что существует приветствие, общее для всех народов и существ в этом мире. Оно произносится на айседолийском языке. К сожалению, я никогда не слышал этого приветствия. Но, если бы дело обстояло иначе, я непременно использовал бы его при этой нашей встрече.
Гвадемальд испытывал явное удовольствие, наблюдая за нуониэлем. Он предлагал ему яства и наполнял его кубок своим элем. Гость отвечал поклонами и улыбкой.
– Признаюсь, – говорил Гвадемальд, – я захмелел и никак не могу придумать способ узнать о вашей жизни. Ранение лишило вас речи, но, я уверен, со временем вы сможете рассказать нам о своём доме.
– К великому сожалению, вместе с речью наш гость потерял и память, – напомнил своему захмелевшему собеседнику не менее пьяный Ломпатри. – Кое-что он уже вспомнил, но всё остальное лежит под завесой тьмы.
Но Гвадемальд, будучи уже навеселе, исполнился желанием выяснить о нуониэле всё, что только возможно. Он приказал своему доверенному принести карту и ещё эля. Развернув на столе большой пергамент, Гвадемальд начал рассказывать нуониэлю о нанесённых на карту краях. Время от времени он останавливался и, с надеждой, вглядывался в лицо нуониэля, надеясь, что тот вспомнит хоть что-то из прошлого. Нуониэль внимательно слушал рассказ рыцаря, но только мотал головою, когда тот задавал вопросы. Ломпатри при этом сидел и молча осушал кубок за кубком. Хозяин белого шатра уже совсем отчаялся, когда нуониэль вдруг повернулся к Ломпатри и стал знаками просить его о чём-то. Только прочитав по губам, рыцарь понял, что нуониэль хочет произнести имя его слуги.
– Воська! – крикнул Ломпатри.
В шатёр тут же впрыгнул его верный попутчик. Мытая лысина старика сияла, как северная звезда, а лицо расплывалось в детской улыбке.
– Помоги нашему гостю, – приказал Ломпатри.
Воська подошёл к нуониэлю. Тот сделал пару знаков руками и слуга тут же всё понял.
– Перья и карты? – переспросил он. Нуониэль кивнул.
– Мигом сделаю, господин. Всё будет в порядке, – радостно выпалил Воська и поспешил вон из шатра.
– Удивительно! – изумился Гвадемальд, – Этот человек понял нашего гостя без единого слова. Он знает язык немых?
– Мой Воська? – разразился хохотом Ломпатри. – Да он, бывает, и двух слов связать не может. Глуп как деревенский пёс.
Через минуту Воська вернулся. В руках он держал шкатулку с перьями и чернилами, а также длинный футляр. Нуониэль вынул из футляра бумаги и развернул их на столе. Это были пергаменты с записями на непонятном языке, исполненные причудливыми символами, напоминающими клинопись. Находились здесь и карты разных размеров и цветов. Сюда входили маленькие эскизы и большие, сложенные в несколько раз цветные карты целых стран, изобилующие подписями на всё том же незнакомом рыцарям языке. Наконец, нуониэль взял в руки одну из карт и положил её поверх той, что принёс Гвадемальд.
– Дербены? – удивился рыцарь, глядя на пергамент нуониэля. Эта карта была выполнена тщательнейшим образом, со всеми лесами, поселениями, горами и реками. Отмечены были дороги и даже форт «Врата» на перевале Синий Вереск.
– Невероятно! – прошептал Гвадемальд, пристально разглядывая карту. – Господин Ломпатри, вы видели это? Какая точность! Откуда! А вот и моя родная провинция Кихон. Здесь река и холм! Подземные твари! Этой карте цены нет! Её создал великий человек. Мой король заплатил бы за эту карту… Он много заплатил бы.
– Король Хорад тоже бы заплатил, – отозвался Ломпатри, внимательно наблюдая за происходящим.
– Но откуда у вас это, господин нуониэль? – просил Гвадемальд своего гостя. В ответ сказочное существо лишь пожало плечами.
Гвадемальд принялся разглядывать рисунки деревьев и домики, обозначавшие деревни. Лицо его сияло от радости. Только длилось это совсем недолго. В какой-то момент Гвадемальд нахмурился и, ткнув в карту, сурово сказал:
– Здесь он упал. Дербенский Скол. Понимаете меня, господин? Упал с небес и перевернул всё вверх дном!
Гвадемальд сделал несколько знаков, достаточно ясно описывая это страшное явление природы, и то, каких оно неимоверных размеров. Нуониэль склонился над картой. Он посмотрел на перья для письма, как на что-то, что видит в первый раз. Потом, он неуверенной рукой взял одно из них, обмакнул в чернила и нанёс на карту рисунок перевёрнутой горы.
– Именно так, господин нуониэль, – оценил рисунок Гвадемальд. – Похоже, ваши пальцы помнят больше,