Селидон родился на закате третьего дня измучивших Тарру схваток. Беландра и сама вскрикнула, услышав донесшийся из-за двери писк младенца. Она навсегда запомнила лицо Тарры, изможденное, высушенное муками лицо мертвеца, светившееся, однако, счастьем. Казалось, женщина не замечала никого и ничего, кроме крохотного нового человечка у нее на груди.
Ничего больше не желала в ту ночь Беландра, как самой исполнить этот древнейший из танцев, пройти через боль и страдания, чтобы испытать истинную, в чистейшем ее виде любовь. Но судьба распорядилась иначе, и Беландра выбрала другой путь. Тот, что и привел ее сюда, на балкон, чтобы в одиночестве оплакать еще одного ушедшего из жизни сына Огндариена.
Брофи постучал по притолоке ведущей на балкон двери. Беландра слышала, как он вошел в комнату, но только теперь подняла голову, чтобы посмотреть на племянника, почти заменившего ей так и не рожденного ребенка.
– Брофи… Ты так хорошо меня знаешь…
– Бель…
Он сел рядом и обнял ее за плечи.
– Мне так жаль.
– Ох, Брофи, – прошептала она, – он был еще такой юный.
– И все равно у него могло получиться.
Беландра прикусила язык – знать всю правду, ужасную правду, ему было ни к чему.
– У тебя ведь получилось. А ты была тогда еще моложе, чем он сейчас.
– Нет, – тихо, едва слышно ответила она. – Я никогда не была молодой.
Некоторое время они сидели молча, сестра Осени и сын ее брата. Его прикосновения были теплыми и нежными. Когда солнце осветило стену сада, Брофи поднялся.
– Идем, – он взял ее за руки. – Тебе нужно поспать.
Он отвел ее к кровати, уложил и накрыл одеялом. Потом сам лег рядом. В детстве, когда Брофи плакал, она всегда ложилась с ним. Они спали, как два полумесяца, один побольше, другой поменьше. И тот, что поменьше, всегда находил уютное местечко в изгибе ее тела.
Теперь они поменялись ролями, и уже она искала убежища в его объятиях. Пылавший в нем огонь согревал и ее. Они всегда чувствовали друг друга, и, когда Беландре приходилось плохо, Брофи всегда это знал. И всегда приходил.
– Никогда, никогда не спускайся к Камню, – прошептала она. – Не проходи испытание, пока жив этот человек. Он убьет тебя.
С этими словами Беландра позволила себе расслабиться, уступив накатившей усталости.
Беландра открыла глаза за мгновение до того, как Креллис постучал в дверь. Брофи мгновением позже. Вскинувшись, он пастерянно взглянул сначала на дверь, потом на тетю.
Она медленно села, опершись спиной на деревянное изголовье.
– Будь добр, оставь нас наедине. Нам с Креллисом нужно обсудить кое-какие вопросы.
Брофи снова посмотрел на дверь.
– Я останусь.
– Нет, не останешься, – твердым, не терпящим возражений тоном произнесла сестра Осени.
Брофи нехотя поднялся.
В дверь постучали еще раз.
– Иди, Брофи. И впусти Креллиса.
Дверь распахнулась у него перед носом. Креллис, пыхтя, как загнанная лошадь, остановился в проходе. Сорванная задвижка валялась на мраморном полу вместе с кусочками дерева. Толстые пальцы сжимали рукоять короткого меча. Брофи остановился, но не отступил, хотя физендриец и обжег его гневным взглядом.
Отвернувшись наконец от юноши, Креллис посмотрел на Беландру. В уголке рта шевельнулась кривая усмешка.
Беландра встретила брата холодным, подернутым печалью взглядом. Скрыть пролитые слезы она не могла, но, по крайней мере, теперь глаза оставались сухими. Плачущей он ее больше не увидит.
– Иди, Брофи.
Юноша колебался.
– Все в порядке, иди, – твердо и спокойно, словно не замечая напряжения, повторила она.
Он не произнес ни слова, но глаза его сказали больше иных слов, и сердце Беландры колыхнулось на волне любви к племяннику.
Лишь когда дверь закрылась, Креллис позволил себе ухмыльнуться.
– Прослышал, что ты не одна. – Он покачал головой. – Решил было, что у тебя мужчина… Ошибся.
Гнев поднимался в ней, грозя смести все преграды, но Беландра не только умела держать чувства под контролем – она научилась использовать бушующее пламя, чтобы ковать из слов разящие кинжалы.
– Если мальчик так тебе мешает, почему ты его не убьешь? Ты ведь так устраняешь соперников.
Креллис еще улыбался, но под обтянувшей скулы кожей уже проступили желваки.
– Я уже говорил однажды и повторю еще раз: не упоминай моего отца.
– Я имею в виду не твоего отца. Я говорю о Селидоне. О Сэмюэле, Гаррете и Бреде. Обо всех наследниках, доведенных тобой до смерти.
Креллис сделал три шага.
Беландра перекатилась на другую сторону кровати.
– Ты знал, что Селидон не готов. Знал, что ему недостает уверенности, однако ж убедил спуститься к Камню. Ты знал, что его ждет.
Креллис схватил кровать и одним рывком опрокинул набок. Беландра едва успела отскочить в сторону.
– Если уж ты собираешься обвинять меня в чем-то, имей смелость говорить в лицо.
Дыхание сбилось. Впервые за все годы Беландра по-настоящему испугалась любовника. Страх пронизал ее до мозга костей.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Креллис убрал меч в ножны и щелкнул костяшками пальцев.
Страх немного отступил, но Беландра уже не сомневалась – после того, что она увидела в его глазах, сам он не уйдет никогда.
– Меня ты не обманешь. Я знаю, что случилось там прошлой ночью.
Он покачал головой.
– Слабак умер, вот и все.
– Нет. Умер человек, которого ты подвесил над пропастью. Подвесил, чтобы перерезать веревку. Селидон никогда бы не решился пройти испытание, если бы не ты.
Он попытался погладить ее по щеке. Беландра отмахнулась.
– Ты больше не прикоснешься ко мне. Никогда. Мы не любовники и не семья. Я сделаю все, чтобы убрать тебя из города. Двенадцать лет назад я испугалась драки. Двенадцать лет назад я доверилась человеку, которого должна была уничтожить. Больше я этой ошибки не допущу.
Креллис вздохнул.
– Бель, мне сказали, что у тебя мужчина. Ты знаешь, как я к этому отношусь.
– Неужели? Разве тебе не безразлично, кто в моей постели? Если бы ты поручил своим шпионам почаще заглядывать в мое сердце, а не копаться в моем белье, то знал бы, что я ненавижу того, кем ты стал.
– Хватит, Бель.
Он произнес это тем хлестким тоном, с которым наказывал кулаками провинившегося Трента, и она вздрогнула, словно от пощечины.
– Вон! Убирайся из моего дома и не возвращайся!
Креллис пожал плечами.
– Как хочешь.
Он распахнул рубашку и положил руку на вросший в плоть камень. Беландра содрогнулась.
– Увидимся на похоронах, сестра. – Он вскинул бровь. – Если не раньше.
С этими словами брат Осени повернулся и вышел из комнаты. Дверь захлопнулась. Сестра Осени закусила губу и зажмурилась, сдерживая слезы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});