прошли. А это, извини меня, как Чечня.
— Хм… Ну, ты же сам знаешь, что для нас это все равно, что муху на окне прихлопнуть.
— Уже для нас?
— Ты же согласился взять меня в вылазку. А ты, я знаю, слово держишь. Не так ли?
— Так. Ну, вещай, зачем пришел.
— Нет желания, — он присел рядом на край моста. — Ты пьян, и тактики не поймешь.
— Вон оно что… — наемник убедился, что бутылка пуста, и выкинул её за спину. — Тогда, у меня к тебе вопрос…
— Что за оружие ты нашел у Бурундука? Это "Пустынный орёл". Калибр точка сорок пять АСР. Редкая вещь, надо взять с собой.
— Нет. Почему я смог заснуть после операции и разговора с Лебедевым, но не могу сейчас?
— Это будет сложно объяснить… Каланча не углублялся в подробности, но думаю, что заснуть ты мог из-за большой потери крови. Профессор не особо опытный хирург, мог что-нибудь напутать… Нет металлического привкуса во рту?
— Вроде бы нет.
— Значит, кровь уже вернулась к привычному для себя объему.
— И ещё один вопрос: — Петр икнул, — как же я смогу протрезветь, если не засну?
— Алкоголь мог бы выветриться. Но учитывая то, что уже в пять часов утра нам следует быть в пути, есть немного более быстрый способ…
Знахарь поднял левую полу плаща и стал копаться в самом нижнем ряду карманов. После он достал оттуда большую флягу, поставил её на асфальт моста и вновь полез по карманам.
— Что это? — Шрам старался сфокусировать взгляд на ёмкости, но в глазах двоилось.
— Ерфикс! — ответил Мультитул и достал из-под плаща флягу с водой и кружку. — Отрезвляющее средство, если сказать просто.
Он налил воду в кружку, а затем стал по капле добавлять таинственный "ерфикс".
— Пей, чеченец.
Наемник залпом выпил непонятное лекарство. Оно было очень горьким, не спасало даже то, что на триста миллилитров воды средства было всего несколько капель.
— Да, оно очень горькое. Зато за два оставшихся часа оно выведет из тебя весь алкоголь.
— Очень интересно…. То есть, я могу выпить литр мягкого вина, подождать пару часов и вновь смотреть на мир трезво?
— Получается, так. Только подобного ерфикса ты больше нигде не найдешь.
— Почему?
— Всё вопросы, вопросы… Это — мой личный рецепт. И такого больше не будет потому, что я забыл, как его сделал. Вот эта фляга, полтора литра в хижине — и всё. Больше такого сильнодействующего средства нет нигде.
Знахарь потянулся рукой под плащ и достал карманные часы. Он долго смотрел на них, прищурив глаза.
— Да, там полчетвертого. Получается, ты здесь девять часов скучаешь? Чего меня не разбудил? — Мультитул толкнул Шрама кулаком в бок.
— Я тебе младенец, что ли? Человека будить, потому что мне скучно… Да я так с пяти лет не делаю!
— Не делает он… Хм, помню, у меня похожая ситуация была. Я, знаешь, в детстве в чужих домах засыпать не мог, но при этом очень любил на ночевку у двоюродных братьев оставаться. Так вот: одиннадцать вечера, тетка укладывает нас спать: старший — с ней, в гостиной, а мы, с младшим и средним — в их с мужем спальне. Тогда дядь Паши дома не было, этим мы и решили воспользоваться при распределении по комнатам. Час ночи, все храпят, как паровозы, а я — один черт, сна ни в одном глазу. Так до шести утра и провалялся. Потом ноги затекли, решил по комнате походить. И тут средний брат как завопит! Он-то спросонок не понял, что это я брожу. Потом присмотрелся, увидел меня. Говорит, мол "Спокойно, лучше иди, приляг…". А сам за водой пошел. Ну, я, видимо, от избытка впечатлений тут же заснул. Тогда я, правда, всего семь часов валялся. А ты мой рекорд побил.
— Занимательная история, — сказал наемник и посмотрел на луну, большую и яркую, как никогда. — Давай-ка пойдем обратно во двор. Там, может, наши тоже от скуки зеленеют, а мы здесь сидим.
— Действительно, — знахарь подтянул под себя ноги и встал. — Там что-нибудь сообразим…
Когда Шрам зашел в здание, солдаты молча сидели у костра.
— Выспались, войско великое? — спрашивал из-за спины наемника Мультитул.
— Выспались-то выспались, — мрачно ответил Петренко. — Только встали зачем? Выходить рано, проводник на хуторе не раньше шести будет, — старший сержант подкинул ветку в до сих пор горящий костер. — А там такие же мины кислые…
Петр подошел к костру и сел между Немовым и Петренко — наиболее знакомыми ему людьми.
— Скука — враг всех сталкеров. Только те, если что, могут за артефактами сходить, а потом друзьям похвастаться, какую они тварь возле них стреляли. А мы — люди штатские. Приказали нам сидеть — мы сидим. Приказали стрелять — стреляем. Давно я такой жизнью не жил…
Шрам в ту же минуту вспомнил о своей службе в армии. Тогда, в семьдесят третьем году, он был ещё совсем юнцом, короткостриженым и безусым.
Один раз, их с друзьями впятером послали на разведку. Отряд долго бродил по лесу в поисках объекта, нуждающегося в описании. Наконец они обнаружили старую, скорее всего, ещё довоенную землянку. Новобранцы, сильно пригнувшись, зашли в комнатку. Судя по обстановке, здесь жили немцы. На стенах висело знамя со свастикой, а на столе, рядом с огарком свечи, лежала черная фуражка с черепом. Шрам взял в руки неудобный, прямоугольный фонарик и осветил им помещение. В землянке также стояла кровать с натянутой на неё железной сеткой. Матрац на ней был свернут в рулон. Напарник Петра заглянул под кровать, и очень удивился тому, что там увидел: ближе к стене лежал немецкий автомат, валялись патроны и гильзы. Когда друг Шрама сообщил остальным о находке, членам отряда стало не по себе. Почему фашисты, обычно мелочные и жадные до трофеев, вдруг бросили свое же оружие?
Ответ тогда нашелся не сразу: солдаты вдруг стали слышать голоса, земля под ногами затряслась. Вдруг, один из напарников Шрама упал. Бойцы отчаянно старались его разбудить, но все тщетно: пульса не было. После, таким же образом упало ещё двое солдат. Оставшийся товарищ вдруг стал с кем-то разговаривать, окрикивать нечто, о чем то просить. Когда и он упал замертво, Петр бросился бежать, но небольшие земляные ступеньки казались бесконечными. Он увеличил скорость и наконец смог выбраться из этого странного места. Шрам отпрыгнул от погребка, боясь, что его что-нибудь затянет туда вновь. Наемник развернулся и увидел, как землянка раскрошилась и ушла под землю. Он поднял с земли автомат и побежал назад, в