Эта тропа из цветов поднималась из реки, подобно мечте, нежданная, внезапная и безмолвно прекрасная на этих землях, окутанных в коричневые и золотые тона. Трудно было не задержаться в этом оазисе цветов, и Лиат остановилась на некоторое время, завороженная прекрасным видом, но вскоре продолжила свой путь.
Притягивающая взгляд луговина внезапно закончилась, превратившись вновь в одиноко стоящие сосны, разбросанные то там, то здесь по склону холма. Засуха и тут уже вступила в свои права, превратив некогда густой лес в пустошь, поросшую вереском и травами. На вершине холма виднелась насыпь из обработанных камней, прежде бывшая смотровой башней. Лиат взобралась на самый высокий, но безопасный уступ, обхватила руками каменную глыбу, стараясь не упасть, и стала всматриваться в даль, оглядывая раскинувшиеся вокруг земли.
Склон холма обрывался и круто уходил вниз, будто когда-то из смотровой башни открывался вид на бескрайнюю равнину, но сейчас внизу расстилался густой туман, все закрывая собой.
По словам старого колдуна, здесь проходила внешняя граница земель, за которой больше не было жизни. Лиат долго вглядывалась в стелющийся туман. Высоко над головой синее небо было скрыто плотными белыми облаками, отделяющими небесную высь от опаленной и иссушенной зноем земли.
Тишина, подступающая со всех сторон, неумолимо давила на Лиат. Здесь, на краю мира, не слышно было даже пения птиц, лишь одинокое потрескивание сверчка. Казалось, будто земля медленно теряла все свои соки, будто ее сердце и душа растворялись в небытии. Словно ее собственное сердце.
Отложив в сторону колчан со стрелами и меч, Лиат села на камни, скрестив ноги. Один раз она громко хлопнула в ладоши; этим звуком, как учил ее старый Аои, можно было отделить обычный мир от мира, где царствовала магия. Теми способами, что он уже обучил ее, Лиат успокоила свой разум, так чтобы, отстранившись от повседневных беспокойных мыслей, иметь возможность услышать звуки сердца самого мира: дуновение ветра у нее за спиной, медленное движение камней, далекое журчание воды и, кроме всего этого — зарождающееся волнение, подобное распускающемуся цветку, огромной силы, контролируемой его собственной особой структурой.
«Человечество погубило себя собственными руками,- говорил старый колдун. — Люди решили, что силами мира можно безнаказанно управлять. Но Вселенная существует на особом уровне, невидимом, для глаза, и к нему нельзя прикоснуться руками, лишь разумом и сердцем можно его понять. Вот в чем заключается основа волшебства — не в том, чтобы принести боль или подчинить себе, а в том, чтобы сохранять и видоизменять существующее».
В каждом творении природы присутствуют все исходные составляющие, но в разном соотношении. Если у нее получилось усмирить свое собственное дыхание, сконцентрироваться так, что появилась возможность заглянуть в бесконечность, значит, она сможет зажечь сердце любого предмета и воспользоваться теми заключенными в нем составляющими, что необходимы ей для ее заклинаний.
Именно поэтому дэймоны, окутавшие ее своими крыльями, могли вызывать пламя даже из камня, даже из самих гор. Такова была магия, известная Аои.
Но Лиат предстоял долгий и трудный путь, прежде чем она сможет овладеть всеми тонкостями этого мастерства.
Наконец она спустилась вниз по ступеням сознания и четырежды хлопнула в ладоши — резкий звук мгновенно перенес ее обратно в обычный мир. Одна, нога затекла от долгого сидения в неподвижном состоянии. Лиат смахнула с шеи высохший лист, покалывающий кожу и причиняющий тем самым неудобство, и несколько раз моргнула, изгоняя попавшую в глаза пыль. Перекинув колчан со стрелами через плечо, она начала осторожно спускаться вниз, проверяя каждый камень и обходя те, что угрожающе пошатывались под ногами.
Укрывшись в тени высокого основания смотровой башни, Лиат сделала несколько глотков воды, бережливо отставила кувшин в сторону и наконец позволила себе поесть: несколько высушенных ягод, твердый кусочек хлеба, аппетитный оттого, что был прожарен в оливковом масле, увядшие стручки, которые она собирала по пути каждый день, и сегодняшнее лакомство — рыбный паштет и размельченный пастернак, приправленный луком и очищенными ягодами можжевельника. Во время каждого приема пищи в этой стране ее охватывала такая безнадежность, такое отчаяние, что Лиат быстро поняла — старый колдун никогда не будет наблюдать, как она.ест, но и ей этого не позволит.
После того как она слизнула все до последней крошки со своих пальцев, Лиат взяла в руки сложенную кольцом веревку. Скручивание волокон растений в прочную веревку было самым утомительным из всех заданий старика Аои, но, поскольку он настаивал на этом, она должна была обучиться и такому умению. К этому времени Лиат сплела уже очень длинную веревку и, измерив ее по вытянутой руке, обнаружила, что длина составляет около двадцати метров. Этого должно было хватить.
Обернув один конец веревки вокруг талии и крепко закрепив его, Лиат подняла с земли все свое оружие и подошла к краю стелющегося тумана. Привязав другой конец веревки к стволу одиноко стоящей сосны, Лиат проверила прочность узла, после чего окинула взглядом склоны холма. Природа замерла в безмолвной неподвижности. В сухой траве у ее ног медленно прополз жук, это был единственный признак движения, кроме шевеления ветвей от тихого ветра.
Лиат осторожно вступила в туман. Через пять шагов она будто ослепла — не видно было даже, где веревка поднимается из тумана, закрепленная за сосну; она не видела своих рук, поднесенных близко к лицу, только голубое сияние на пальце: это было кольцо с лазуритом, подаренное ей Аланом, — по его словам, кольцо должно было защитить ее от зла.
Лиат не знала, чего ожидать. Края пропасти? Преграды? Мертвой земли, погруженной в густой туман?
Еще через пять шагов она наткнулась на непреодолимую стену из плотно растущих колючих кустарников. Позади колыхался волнами густой туман. Лиат шагнула в сторону, чтобы обойти внезапно возникшую преграду, как вдруг острый шип оцарапал нежную кожу руки, оставляя за собой линию из бусинок крови. Она поднесла руку ко рту и слизнула кровавые капельки. Из колючего кустарника послышалось возбужденное шипение притаившейся там змеи, и Лиат медленно обошла его стороной, пытаясь справиться с суеверным страхом, сковавшим ее сердце.
«Даже одна-единственная капля твоей крови, упавшая на эту иссушенную землю, пробудит то, чему лучше оставаться в покое, — говорил старый колдун, — и тогда каждая душа, обитающая здесь, будет знать, что ты здесь».
Кровь остановилась, змея уползла в глубь колючего кустарника, но мысли Лиат по-прежнему беспокойно роились в голове.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});