В вестибюле она неожиданно столкнулась с Тамарой. Та снимала перед зеркалом дорогое пальто. Жанна с завистью посмотрела на ее черные брючки и обманчиво простой джемпер. Внешняя скромность этих вещей никого обмануть не могла.
«Конечно, куда мне против нее, — подумала Жанна мрачно, — с моими уродскими шмотками и ботинками фабрики «Скороход»».
Почувствовав ее тяжелый взгляд, Тамара обернулась. Презрительно фыркнула и направилась к лестнице.
Этот смешок ранил Жанну в самое сердце. А вдруг Тамара смеется над ней вместе с Ильей? Вдруг они вместе хохочут над наивной дурочкой, которая ползала в ногах у счастливой соперницы, всерьез думая, что может составить конкуренцию этой блестящей женщине?
Натянув на голову капюшон, Жанна вышла в сквер и устроилась на скамейке. Почему Илья до сих пор не связался с ней? Ладно, он не хочет ее, не хочет ее ребенка, но он должен был встретиться с ней хотя бы для того, чтобы уговорить взять деньги обратно. Или они с Тамарой решили: возврат денег — это очередная уловка дурочки? Посмеялись над ее неуклюжей попыткой вернуть молодого человека и рассудили — не хочет брать деньги, не надо, они пригодятся на свадьбу.
Жанна тяжело вздохнула. Было так плохо, что плакать уже не оставалось сил. В одиночестве ждать ребенка и знать, что никто не придет на помощь, — разве бывает хуже?
Однако жизнь, которая, как известно, не стоит на месте, показала, что бывает…
На кладбище было тихо и безлюдно — поздняя осень, вторая половина дня. Низко висело свинцовое тяжелое небо, накрапывал дождь. Листья давно облетели, и деревья черными призраками стояли между рядами могил. Только на одной рябинке ярко краснели гроздья ягод, неожиданно радостные и теплые. На ветку села ворона, задумчиво склевала ягодку и каркнула, косясь на Ивана круглым мутным глазом.
— Не шуми, — сказал он, пробираясь между оградками к Зоиной могиле.
Брюки почти по колено намокли от высокой, еще сочной, несмотря на ноябрь, крапивы, но Иван не обращал на это внимания. Добравшись, он снял шапку, запихнул в карман куртки. Погладил холодный серый камень раковины и сел на его край. Может быть, кому-то это кажется кощунством — сидеть на могиле, но они любили так быть с Зоей: она лежала на постели, а он сидел у нее в ногах. Так они вели долгие неспешные разговоры.
— Такие дела. — Иван закурил, стряхивая пепел в пакет из-под чипсов, удачно обнаружившийся в кармане. — Как быть, Зоя?
Предложение Ильи Алексеевича шокировало его, он не предполагал, что здравомыслящий главврач решится на такую дикость. Иван попросил сутки на размышление, твердо зная, что откажется. Но потом его начали одолевать сомнения. Неловко отказывать в помощи, о которой тебя так просят и которую ты можешь оказать. О том, что фиктивная женитьба сулила выгоду лично ему, Иван не задумывался. Он привык жить в общежитии, готов был ехать служить в любую дыру и не считал, что карьера и жилье стоят того, чтобы ради них жертвовать свободой. Просто жаль было Илью Алексеевича, и Алису тоже было жаль. Обладая живым воображением, Иван представлял себе, в каких глубинах отчаяния она сейчас пребывает. «Намутила черт знает что, почему я-то должен расхлебывать?» — унимал он свою жалость. Но тихий голосок его души насмешливо шептал: «А почему бы и не ты?»
В юности Анциферов пережил тяжелое любовное разочарование. Девушка, с которой он дружил со школы и с которой собирался связать жизнь, предпочла ему другого, вдвое старше, но состоятельного и надежного. С тех пор Иван считал всех женщин корыстными, алчными и вероломными созданиями. Женщины превратилась для него в объект утоления плотских желаний, а ухаживание за ними — в увлекательную охоту.
Зою он приметил еще во время учебы. Из-за худобы и маленького роста она казалась намного моложе, чем была на самом деле. Анциферов решил, что она медсестра или в крайнем случае врач-интерн. Ее точеные ножки очень взволновали курсанта, и он пошел в атаку, которая была тут же мастерски отбита несколькими насмешливыми фразами. Позже он узнал, что Зоя Ивановна — маститый хирург, заведующая отделением и доктор медицинских наук, и тогда в душе его шевельнулось что-то вроде уважения.
Посмеявшись над собственной наглостью, Анциферов забыл о Зое. Но, отслужив три года на Севере, он вернулся в аспирантуру и снова встретился с ней. Теперь они часто виделись на дежурствах, и Иван вновь стал добиваться ее благосклонности. Он хотел только переспать с ней, а она по-прежнему не принимала его всерьез. Но мало-помалу, работая вместе, выручая друг друга в трудных и опасных ситуациях, они подружились. Влечение, постепенно ставшее обоюдным, оказалось приятным дополнением к сложившейся взаимной привязанности.
Он восхищался Зоей, ее добротой, силой и прямотой характера, а по ночам не было для него ничего желаннее ее хрупкого тела с едва уловимым намеком на грудь. Иван обожал ее со всей страстью мужчины, никогда не верившего в любовь.
Но счастье, обретенное с Зоей, ничуть не изменило его представлений о женщинах вообще. Наоборот, по сравнению с ней остальные стали казаться ему еще более грубыми и пошлыми, и теперь он искренне недоумевал, как мог тратить на них время, а в интимном смысле они вызывали у него чувство, похожее на брезгливость.
Он не мыслил будущего без Зои, существенная разница в возрасте нисколько его не пугала. Когда Зою убили наркоманы, позарившиеся на ее мобильный телефон, он остался один, растерянный и разбитый.
После ее смерти прошло уже больше года, но Иван по-прежнему не смотрел на женщин. Физиологические потребности молодого мужчины не смущали его покоя, он даже не видел эротических снов. Горе не согнуло его, не сломало, но словно бы высушило…
И вот теперь Илья Алексеевич предложил ему жениться на своей дочери. Если бы речь шла о чисто фиктивном браке, Иван согласился бы не задумываясь. Но его пугало то, что какое-то время им с Алисой придется жить вместе, изображая семейную пару. А они хорошо знакомы и не смогут вести себя как соседи по коммуналке, значит, у них все равно создастся подобие семьи.
«И рано или поздно, а вернее рано, мы окажемся в одной постели, — думал он мрачно. — А даже если не окажемся, что толку? Она будет мне готовить, стирать мои носки, всячески заботиться, я же ее знаю. Как мы будем жить, помня, что все это временно, все понарошку и как только я получу от Ильи Алексеевича хорошее место, соберу вещички, и поминай как звали? Гадко это».
Он вздохнул и выдернул из цветника несколько сорняков. Зое поставили хороший памятник серого гранита с красивой кованой оградкой. Иван часто бывал здесь, протирал стелу, убирал нападавшие ветки и листья, но замечал, что за могилой есть и женский пригляд. Кто-то посадил в раковину голубенькие цветочки, а по оградке пустил плющ, который неожиданно бурно разросся, а летом даже цвел радостными красными сапожками. Ему приятно было видеть, что у Зои все так красиво, но он никак не мог понять, кто же берет на себя труд ухаживать за могилой. Насколько он знал, у Зои не было близких родственников, а ее близкая подруга недавно родила и не могла часто приезжать на кладбище. Наверное, ее однокурсник, известный пластический хирург Розенберг, приплатил местным сотрудницам, чтобы следили, решил Иван.