Читать интересную книгу Химеры просыпаются ночью - Райво Штулберг

К деревне он вернулся даже быстрее, чем рассчитывал. На всякий случай приготовил «отмазку»: услышал стремный шум и пошел смотреть, в чем дело. А чтобы не подумали, что выходил из деревни, решил появиться со стороны огородов. Перемахнул через забор, пригнувшись, заскользил в сторону сарая. В нос потянула вонь гнилого мяса. Та самая лужа воняла. Пингвин стал дышать ртом, немного отпустило.

Странный звук невнятно послышался сзади. Паша моментально развернулся в низком приседе и направил туда ствол автомата. Глаза, давно привыкшие к темноте, мгновенно выхватили черную бугристую тень на общем фоне шевелящейся листвы. Тень издавала хлюпающие звуки, прерывающиеся негромким чавканьем. Что бы это ни было, оно, похоже, ело. Паша замер, стараясь не выдать своего присутствия. Тень тем временем зашевелилась. Из бугристого туловища существа возникли конечности, потом оно встало на два кривых отростка — то были ноги.

Существо сильно горбилось, оттого было невозможно понять, какой из бугров на туловище является головой. Оно стояло во весь свой невысокий рост и неуверенно раскачивалось в такт тяжелому дыханию. Потом снова пришло в движение, будто выдергивая что-то из земли.

«А ведь это он из той лужи вытаскивает», — сообразил Пингвин и ему стало не по себе. Что это за новая тварь, Паша совершенно не мог понять. Ни на карлика, ни на бюрера не похоже, но явно человекообразное и даже, возможно, в некоторой степени разумное. Существо выудило свою добычу и снова склонилось над землей, издавая чавкающие звуки. И в этот момент из-за туч выплыла луна.

Паша увидел. Серое бесформенное тело, все в струпьях и гниющих язвах, горбатое, в грубых уродливых узлах — то ли опухоли, то ли не в меру разросшиеся мышцы. На голове редкие клоки волос торчали из неровного холмистого черепа. И сами конечности — такие же неровные и бугристые, опутанные жирными веревками черных вен, различимых даже в темноте. Существо было абсолютно голым, что только усиливало уродство. Лица Паша не видел, так как мутант сидел вполоборота спиной к нему. И он ел.

Он ел Беса. Сосредоточенно отрывал пальцами куски мяса, отправлял их в рот и жадно обсасывал. Из распоротого живота, как колбасу, вытянул толстый кишечник, растянул в руках, будто любуясь, потом отложил кишки в сторону и стал копаться в туловище. Начал извлекать какие-то хлюпающие куски, раскладывать их на траве и гладить, будто бы лаская. Потом припал к разорванному животу Беса и жадно зачавкал, засвистел. Пил кровь. Откинулся назад, и тут Пингвин отчетливо услышал произнесенное чудовищем слово «Вкусно». Оно умело говорить!

С трудом сдерживаясь, чтоб не выпустить весь рожок в урода, Паша продолжал наблюдать, как существо с хрустом вывернуло Бесу руки, переломило кости в суставах и вырвало кисти. Освободив их от рукавов, тварь стала покусывать мясо, явно не для того, чтобы насытиться, но получая от этого наслаждение. И этого Пингвин не мог понять: ни один из мутантов в Зоне не убивал ради удовольствия. Из чувства самосохранения или от голода (а голодны они были практически постоянно) — это повсеместно. И только эта тварь уже давно насытилась, и теперь попросту играла мертвым телом, разделывала труп, любовалась его частями. Знал бы Бес еще утром, что та самая рука, которой он так крепко и уверенно сжимал автомат, уже ночью будет оторвана и покусана для удовольствия этим отвратительным, уродливым существом.

Но долго оставаться здесь было опасно. Пингвин тихо покрался прочь, несколько раз оглянувшись. Существо все так же урчало и перебирало Беса. Паша перекатился через забор и скоро оказался у костра. Все спали, его отсутствия никто не заметил.

«Завтра расскажу, нечего ночью шухер поднимать», — решил Пингвин. Он старательно отчистил собранные деньги от налипшего мусора и запихал на дно мешка. Собралось не так уж и мало, по крайней мере, никак не меньше половины прежней суммы. Он разбудил Тополя и, сообщив, что все пока спокойно, улегся у костра. Теплые волны понемногу понесли его уставшее иззябшее тело куда-то прочь от этого сарая, от леса и вообще — из самой Зоны.

Тополь проверил оружие и подсел ближе к костру. Выходить в дождь, конечно, не хотелось. Тоскливо сосало в желудке — одна ворона не могла решить продовольственный вопрос для двух голодных мужиков. Нужно было во что бы то ни стало искать пути выхода, но в том-то и дело, что никакого мало-мальски убедительного пути не маячило впереди. Он готов был прорваться через любую аномалию и сквозь несметное количество самых злобных мутантов Зоны, если б только знал дорогу. Но здесь можно было идти весь день или даже несколько дней — все равно в итоге путь завершится в этом треклятом сарае. Оставалось два варианта. Первый — отыскать «железку», о которой рассказывал этот Клещ, и по ней попытаться выйти… куда? Все равно, куда, только бы не снова к сараю.

Другой — еще более сомнительный вариант — эти зеркальные шары. Явно аномалии, но неизвестного типа. Быть может, просто уникальные и имевшиеся только в Зазеркалье, но все-таки аномалии. Шагнешь — и… и все. Хотя и ведут себя не так, как, скажем, Карусели, Вертолеты, Трамплины… Болты не отпрыгивают в стороны, их даже не размалывает в порошок — они просто исчезают. Конечно, это больше говорит в пользу версии о телепорте, но иного способа, как только на собственной шкуре, проверить достоверность подобной версии, похоже, не существует.

И проблемы с водой. Дождь, конечно, идет, но не настолько сильный, чтоб наполнить даже одну флягу. А без воды придется туго.

Чтобы отбросить мрачные мысли, Тополь расстегнул подсумок и, покопавшись, извлек небольшой желеобразный сгусток зеленоватого цвета. В свете костра тот заиграл медными прожилками, приятно успокаивая мысли.

* * *

Прохладное октябрьское утро надвинулось с замызганного взлохмаченного неба, чуть тронуло золотистым верхушки ближайшего леса, а потом, будто передумав, снова поблекло, плотнее надвинуло тучи; да так и оставило в бледной мути и лес, и прилегающее к нему жухлое поле, и обугленные головешки — все, что осталось от деревеньки после прихода сюда Жарки. Порывом ветра сдернуло с березы сухую ветку, но до земли она не долетела. Коротко вспыхнуло — и ветка, попав прямиком в аномалию, мгновенно рассыпалась в пепел. На секунду осветило проржавленный щит «Зона экологического бедствия. Опасно для жизни!» и слепую тощую собаку, что-то догрызавшую в выгоревшей траве. Ветер сдул ошметки пепла — все, что осталось от ветки, — и снова затих. Будто успокоился.

На Зону опускалось еще одно утро.

Тунгус плотнее вжался в лужу. Было неприятно ощущать, как ледяная жижа начала проникать под одежду — прямо к груди. Но это ерунда по сравнению с предполагаемой выгодой, ничего, можно перетерпеть. И не такое терпели. При удачном стечении событий, уже часа через два он будет и сыт, и пьян, и обогрет. И — самое главное — при деньгах. В крайнем случае, сегодня вечером. Только бы не упустить такой шанс.

Третий час он выслеживал этого сталкера. Тот был осторожен, но Тунгус, кажется, пока еще никак не выдал себя. И сталкер продолжал свой путь, ведя Тунгуса к тайнику. А в том, что тайник должен быть, Тунгус не сомневался. Уж что-то зачастил Молодой (так про себя прозвал он сталкера) в бар и — по всему видно — неплохо сбывал что-то бармену. То ли на Клондайк артефактов напал, то ли еще что-то, а только быстро обзавелся Молодой и неплохим винтарем, и противогазом вот за спиной американским поплюхивал. Броником, кажется, разжился. За две недели обычного сталкерства эдакую снарягу не справишь. Бармен жмот, много не даст никогда. Можно, конечно, пилить на кордон к Сидору, там к окраине ближе, а потому хабар из глубин Зоны ценится не в пример выше, только для этого сначала военный блокпост миновать надо, а потом еще и бандюкам на зуб не попасться. С вояками, положим, можно и договориться (но это, опять же, себе в убыток), а вот с «братками» базар вести можно только на языке автоматов. Пробраться по-тихому реально (что, собственно, и пытается сделать большинство), но нужно обладать недюжинной прыткостью и осторожностью крысы. А мимо блокпоста просочиться можно лишь под мостом — а там аномалий понавтыкано до дури. Без навороченного детектора никак не обойтись. Так что серьезные ребята предпочитают расплатиться с военными и не искать аномалий себе на заднее место. Да и те сопроводить мимо бандитов могут, если нормальные солдатики в дежурство попадутся и отсыпать им хабара толику нежадную. Бандюки никогда под военный конвой не полезут. Сами воякам приплачивают, чтоб те их не слишком прижимали. Случись что — армейские бандитов раздавят и глазом не моргнут… Вот и всяко выходило, что до кордона пилить не сладко. Так что приходиться мириться с мироедом барменом.

А тут этот Молодой подозрительно быстро процветать начал. Когда Тунгус впервые заметил его у бара, тот плюхал себе в неказистой залатанной куртчонке, то ли у бандита-алкаша на пузырь выменял, а то и со своего брата сталкера стащил. Во всяком случае, приличный сталкер в подобной дерюге в мир выходить постеснялся бы. И за плечом бердан мотался, едва не проволокой перехваченный. И вдруг — винтарь, приличный такой…