— К завтрему жди с утра, а пока почивай. Сегодня не приду более, дел невпроворот. — Сам быстро натянул сапоги, направился к дверям. У порога оборотился, коротко бросил: — Мысли дурные из головы выкинь. И при мне чтобы более не говорила такую чушь… Сейчас бабку к тебе пришлю. Пусть ко сну готовит, да мазями разными разотрет. Помни доброту мою и о дурном не мысли! — И вышел, хлопнув дверью.
Рогнеда осталась одна. На ковер упало несколько слезинок. Девушка встала, провела рукой по ресницам, смахивая слезы. С ненавистью посмотрела на дверь. Поняла, что не отпустит ее боярин, а будет и дальше измываться. Значит, надо притвориться покорной и ждать случая, чтоб улизнуть из этой клетки. Просить более нет смысла. Глух боярин к ее мольбам. Рогнеда подошла к окну, подергала за решетку. Крепко. Увидела как внизу, по двору, передвигаются люди. Захотелось на волю. Да так сильно, что кончики пальцев судорогой свело.
* * *
Прошло несколько дней. Рогнеда изменилась и вела себя столь покорно и раболепно, что боярин Василий успокоился. Понял он, что угомонилась девка и вразумилась. С тех пор получила она некоторую свободу. За высокий тын из частокола, что огораживал боярское имение, ее еще не пускали, но в пределах дома она могла передвигаться вполне свободно.
Но не одна, а с теткой Софьей, которая следовала за ней везде, словно тень. Та была единственная, кого видела Рогнеда кроме боярина Василия. Софья все время молчала. Рогнеда даже вначале подумала, что та немая, но оказалось, что нет.
Первым, кого встретила Рогнеда, покинув светелку, был ключник Матвей. Увидев девушку, тот смерил ее с головы до ног насмешливым взглядом, ощерился в улыбе. Рогнеда остановилась, вскинула голову:
— Что ж ты, дядька Матвей, почтения не выказываешь, раболепия? Я чай теперь твоими молитвами у боярина в чести?
Улыбка Матвея погасла, а глаза на заросшем лице забегали. Не ожидал он такого от еще вчерашней дворовой девки и не знал, как поступить.
— Я жду! — Рогнеда сложила руки на животе, в голосе почувствовался холод.
— Волю взяла, — пробормотал Матвей. — Забыла, кем была. Если бы не я, так бы и сгнила в чулане, вместе с дедом своим.
На лицо Рогнеды набежала тень. Дед, наверное, совсем извелся, не зная, что происходит с внучкой.
— Не твое то дело! — И добавила чуть погодя с пренебрежением в голосе: — Матвейка. Помни, кто ты теперь, а кто — я. Велю, и всю спину исполосуют батогами. Боярин мне верит и слово мое слушает.
И Матвей сломал себя. Он поклонился Рогнеде в пояс и отступил в сторону. Девушка оглянулась на Софью. Та поджала губы, но в глазах читалось одобрение. Рогнеда прошествовала мимо, напослях бросив, чтоб окончательно добить ключника:
— Помни свое место, смерд!
Как только Рогнеда удалилась, Матвей распрямил спину, прошипел:
— Ну, погодь! Выгонит тебя боярин, отыграюсь я ужо за свое унижение. Бедная будешь! Раздавлю гадину!
Когда вернулись с прогулки, Софья впервые разомкнула уста. Голос у нее был тихий, вкрадчивый. Будто и не говорила вовсе, а словно ветер шелестел в листве вековых берез.
— Зря ты так с ним.
Рогнеда вздрогнула, обернулась на голос.
— Злой он человек, памятливый, — добавила Софья. — Я давно его знаю. Еще с тех времен, когда девицей была. Прельстил он меня речами сладостными, а потом поиграл да бросил. И при каждом случае все уколоть норовил, чтоб больнее было.
— Что ж ты раньше молчала? Я уж думала, не немая ли ты часом?
— А что говорить без толку? Не люблю я языком зазря молоть. Да и говорить было не о чем. А сейчас, когда ты Матвея унизила — люба мне стала. Хоть и радостно на душе, но предупредить хочу — с Матвеем больше не злорадствуй. Хоть боярин и не особо его слушает, но тот может оговорить тебя, и тогда сгинешь, и никто о тебе не вспомнит.
Рогнеда поверила Софье. Истосковалась она по живой душе, способной понять и принять на себя часть ее горя. Поэтому и не подумала о худом.
— Спасибо, Софьюшка, — растрогалась Рогнеда. Подошла к женщине, приобняла за талию, склонила на плечо голову. — Знала бы ты, как мне тяжко. Как хочется выплакаться иногда, да некому. Выть охота белугой, да нельзя — боярин прогневится.
— Ты сильной должна быть, дева! — Софья провела сухой ладонью по спине девушки. — Такой наш век бабий. Терпеть и гордыню не проявлять. А боярин — он не плохой. Будешь слушаться его, и худого он тебе не сделает.
— Не люб он мне. Не могу я сердцу своему приказать. Всегда, когда вижу его, словно каменной становлюсь.
— Терпи! Как в писании сказано? Бог терпел и нам велел. Время все лечит. А на тебя он виды имеет. Какие — то мне не ведомо. Жди, и может — все образуется.
Рогнеда присела на край стула, смахнула набежавшую слезу. Что-то решив про себя, с надеждой посмотрела на Софью.
— Не передашь ли весточку родным моим? Боярина нет — в отъезде он. Так что беспокоиться не о чем.
— Это кому?
— Дедушке моему. Наверное, извелся весь, не зная, куда я пропала.
— Да уж донесла, скорее всего, молва-то людская, что ты в доме боярина.
— Все равно волнуюсь я.
Софья подумала немного, склонила голову.
— Хорошо, схожу ближе к вечеру. Еще что?
— Еще бы одну весточку передать.
— Кому?
— Ульяну. Что живет в конце кожевенного ряда.
— Это кто, дружок твой бывший что ли? — Софья недовольно поджала губы. — Это делать не буду. Не дай Бог, боярин прознает — тогда головы не сносить. Ни мне, ни тебе.
— Ну, пожалуйста, Софьюшка. Скажи только, что жива и здорова. Что думаю о нем беспрестанно. Хочу вырваться из темницы этой и голубкой к нему полететь.
— Ох, дева, дева… — Софья покачала головой. — Бес в тебя вселился, не иначе, раз меня на такое подбиваешь. Я для того и приставлена к тебе боярином прислугой, чтоб оберегать от всяких дурных поступков и помыслов. А ты вон, что удумала? — После паузы спросила: — Люб он тебе?
Рогнеда кивнула головой.
— Осенью хотели свадебку сыграть. А оно видишь, как все вышло?
— Ладно, возьму грех на душу. Если найду его, то передам все. Но мой тебе совет — лучше забудь. Прознает боярин — всех низведет под корень. И меня, старую дуру, что у тебя на поводу повелась.
— Прости меня, Софья. Ты уж сделай, а я отблагодарю.
— Чем ты можешь отблагодарить-то? Сама сидишь взаперти. Не ровен час — выкинет тебя боярин и все. Жизнь на том твоя и кончится… Просто, дочку ты мне напомнила. Сгорела та от лихорадки в младенчестве. А если бы Бог миловал тогда, то сейчас была бы такой же, как ты. Оттого и помогаю тебе… Да ладно, не о том сейчас речь. Как и обещала — под вечер схожу.
Софья обещание выполнила. Но вести были нерадостные. Дед лежал при смерти и со дня на день мог отдать Богу душу. А Ульяна она нашла. Узнав, что Рогнеда помнит его и ждет встречи, он вначале не поверил, а потом велел передать, что теперь де она вознеслась столь высоко, что до простых холопов ей дел не должно быть. Пусть живет в хоромах боярских, а про него забудет. Так будет лучше для всех — и для него, и для нее.