как раз и не отвлекаюсь от этого вечера. Я зашла в бар, привлеченная яркой вывеской и приятной музыкой. Бармен мне тоже понравился с первого взгляда. Хотя публика у него собирается… ну… не все мне там приглянулись. Ко мне пытались подсесть познакомиться несколько человек, но я отвергла их, даже не глядя.
— Почему же? — вдруг громко спросил Супернегодяй блондинистой масти, уже не скрываясь оборачиваясь в мою сторону. И шеф, и тот самый офицер, что как раз опрашивал самого капитана Голый Зад, поддержали его вопросительным взглядом.
— Да потому что от них невкусно пахло. Я, знаете ли, очень чувствительна к запахам. Один был жутко потный. Я понимаю, жара, все дела. Но он явно носил одну и ту же футболку не один день. Так что мимо. Второй дыхнул на меня смесью чеснока и какой-то вашей местной приправы. А у третьего был совершенно удушающий парфюм. А я терпеть не могу сладкие запахи на мужчинах — создается впечатление, будто они одолжили туалетную воду у своей мамы. Фу-у-у, — я брезгливо передернула плечиком и вперила ясный взор в полицейского, который в этот момент почему-то начал хмуриться и что-то листать в бумагах.
— Скажите, мисс, а вы сможете узнать человека, от которого пахло сладкой туалетной водой? — неожиданно уточнил Менч, прищурившись.
— Говорю же вам, я даже не поворачивалась в их сторону и не принимала их угощение. Но если услышу этот запах еще раз, скажу вам обязательно. Ко мне еще есть вопросы?
— До какого часа вы тра… э-э-э… находились в тесном контакте с мистером Зарицки?
— Вы имеете в виду, сколько он продержался? Ну, первый раз не более пяти минут по моим ощущениям, после чего он почти мгновенно уснул, сославшись на усталость и пообещав мне продолжение после передышки. Я согласилась подождать, ну не садистка же я, понимаю, что ему да-а-авно не семнадцать. Потом мне надоело ждать, и я разбудила его и даже предложила воспользоваться таблеточкой, ну, знаете, есть такие, для мужчин… — В очередной раз взглянув на сидевшего в той же комнате Зарицкого, едва удержалась, чтобы не показать ему язык в ответ на очередной яростный «я-убью-тебя-лодочник» взгляд, но решила не трепать ему больше нервы. Да и себе тоже. И закруглилась вполне невинно: — Но он, очевидно, отдохнув, снова приступил к выполнению обещанного, и мы сплелись в пароксизме страсти до самого утра.
— В пароксизме? — ошалело моргая, переспросил полицейский.
— Ага. Страсти. Так и зафиксируйте. Где я должна подписать свои показания?
Глава 12
Миленький поросеночек?
Грустный мим?
Серьезно?
Ах ты зараза! Да ты не Белоснежка никакая, ты ведьма под прикрытием. Брехливая к тому же до мозга костей! Из всего и правдой было про красоту моего члена!
Нет, я вполне ожидал, что, перестав играть в оскорбленную невинность, Полина у дверей участка предложит мне последний шанс договориться с ней о способе и размере вознаграждения. Ну, или, преисполнившись праведным гневом на меня, мерзавца, примется нарочно меня топить. Или, скажем, вовсе откажется давать хоть какие-то показания. Что было бы, кстати, чревато для нее самой обвинением в попытке лжесвидетельства, но я-то знаю, что нет ничего логичного в желающей отвесить твоей заднице мстительного пинка ба… женщине.
Но вот такого цирка с фееричным посрамлением моей репутации в искусстве ублажения дам я от нее не ожидал.
Когда она громко и четко произнесла слово «трахались», я поперхнулся воздухом и случился еще один неуместный сейчас казус. У меня встал. Прямо во время допроса в чертовом полицейском участке. И это та самая Белоснежка, что краснела при слове «куни», а минет красиво обозвала «ответной любезностью мужчине»?
Она, глядя на Менча и не думая потупить взгляд, обсуждала мое хозяйство! Ладно, тут я, конечно, постарался на острове, продемонстрировав ей свои причиндалы со всех возможных ракурсов, но обстоятельство с родинкой… А ну лег, придурок! Не хватало еще быть обвиненным в непристойном поведении, в смысле, неконтролируемом стояке прямо в присутствии представителей власти.
Пять минут?
Пять?!!!
Да у меня и в самый первый раз было дольше! Не семнадцать лет? Да ты пойди поищи сейчас среди этих нынешних дрыщей семнадцатилетних, чтобы у него так, как у меня, все работало! Таблеточки? Да ты совсем бесстрашная, что ли, Белоснежка?!
У меня аж зубы свело. Еще и подружка ее где-то хихикает. Небось вместе всю эту ересь придумали, старались, засранки мстительные. Ну ничего, с блондинкой пусть Каспер подкидывается, как хочет, но кое-кто белокожий и голубоглазый у меня ответит, прямо за каждое словечко.
— Но он, очевидно, отдохнув, снова приступил к выполнению обещанного, и мы сплелись в пароксизме страсти до самого утра, — звонко завершила свое шутовское представление Полина.
Ага, достали тебя мои лучи неминуемой расплаты, испугалась? То-то же! Пароксизм это, конечно, та еще хрень, но до утра — в самый раз.
Весь уже чисто формальный конец допроса я провел, косясь через стекло. Менч отпустил «мисс Осипенкофф» на пару минут раньше, чем Крис закончил со мной, и я еле сдерживался, чтобы не ерзать на низком старте.
— Ты же понимаешь, что пока не можешь никуда уехать, Марк? — спросил меня шеф в спину.
— Ну я же не тупица.
Дошел уже почти до двери, когда услышал тихое «ойнк-ойнк». Развернулся, натыкаясь на невинные рожи обоих полицейских, якобы крайне занятых делами.
Ну Белоснежка, я тебе сейчас такого поросеночка покажу. Прямо-таки целого дикого хряка! То есть вепря, вепря конечно!
Естественно, рыбка моя, которая, оказывается, совсем не золотая, желания исполняющая, и даже не благородная форель, а хитрая зубастая щука, хвостом махнула и умотала с подружкой-соучастницей на джипе Каспера — наивного, поплывшего в хлам бедолаги, не подозревающего, каких хищниц катает и привечает. Что нисколечки мне не помешает его так же втемную использовать в качестве подельника.
Забежал промочить горло в ближайший бар, перед тем, как отправиться в свой праведный поход коварного возмездия. Телефон запел мелодией, установленной на Каспера. Чует, что он фигурирует в качестве соучастника в моих замыслах? Или же это вообще Белоснежка одумалась и решила вызвонить меня через приятеля, извиниться, скажем, раз так несколько. Учитывая степень нанесенного ущерба моей годами в поте лица и всего тела добываемой репутации женского ублажителя номер раз, я прощу ее эдак… ну даже не знаю, через сколько. Парой минетов вот никак не отделается. Точно весь оставшийся свой отпуск будет у меня вымаливать прощения, ну и пощады, куда же без этого. Вот прямо так: «О, боже, Марк, пощади, я больше не