Читать интересную книгу Москва - Андрей Белый

- Иванушкой?

- Да!

Неожиданно сжав на груди волосатой головку, палил ее лобик дыханием, как кислотой купоросной:

- Нет, лучше не надо.

Отбросился: алый, как лал, удалился.

...............

Представьте же: желчь у него разлилась в эту ночь; утром встал черножелтый: с лимоннозеленым лицом.

20.

Продувал ветерец.

Отовсюду к Пречистенке двигались мальчики, - к желтому дому о трех этажах; надоконные морды его украшали; над ними - балкон: отступя от него у стены, между окон круглели колонны: под строгим фронтоном: железная, черная вывеска золотом букв прояснялась: "Гимназия Льва Веденяпина". Полный швейцар, при часах, в черном, с медными пуговицами топтался у двери: в передней.

Сюда приходили.

И здесь раздевались, отсюда уже поднимаясь по каменной лестнице, скрытой зеленой дорожкой ковра, - к балюстраде, где десять блистающих, белых колонн изукрасили лепкой себя над квадратом перил, открывавшим провал: вниз, в переднюю: вкруг балюстрады - тишело; хрустальною ручкою дверь открывала квартиру директора; сам Веденяпин за этою белою дверью таился; отсюда выскакивал он; и сюда - пролетал; здесь устраивал головоломы:

- Э... э... а... а... о...

То - визжало; то - плакало; то - заливалось: слоновьими ревами.

Дверь же вторая, пред лестницею, уводила в двухсветный, колончатый зал с тяжелеющим образом (по середине, под резаным, темным киотом мигала лампадка малиновым светом отсюда): ступенился ряд гимназических лестниц; и - бары стояли; "вава-вавава" - ватаганили мальчики, отроки, юноши в черненьких курточках, с черными поясами и в черненьких панталонах на выпуск; слонялись и шаркали взад и вперед: в одиночку, иль парами, тройками, даже четверками, переплетаясь руками; был топотень: двестиголовое горло вавакало; - "ва", наливаяся силой, став "ввооо", заострялось порою до "ввууу".

- У-у-у...

Седобурый старик надзиратель с морщинистой шеей, бродивший среди гаков и шерков, пускал:

- Тсс... Смотри у меня:

Заводился ехиднейший тип: подвывателя; он вызывал неприятный феномен: всеобщего взвоя.

Средь гоготавших, праздно басящих, бродящих, толпящихся тыкался Митя Коробкин, волнуясь и дергая свой перевязанный палец: явился в гимназию он: отстрадать; ожидала расплата за то, что подделывал подпись; расплата ужасная; жизнь от сегодня сломается: на-двое; он - гимназист: до сегодня; и завтра он - кто?

Двороброд.

Его сердце кидалось строптивством и страхом; за что он страдал? Лишь зато, что терпение лопнуло, что перестал выносить прист 1000 аванья товарищей он:

- Эй, Коробкин, Коробкин! Скажи-ка, Коробкин! - Толстого читал?

- Не читал.

- Просто чорт знает что, а еще - сын профессора.

Вот отчего он подделывал подпись!

Раз кто-то сказал:

- Этот, знаете ли, прогрессирует: параличем рассуждающих центров.

Читать: что прикажете?

Дома - нет книг по словесности: по философии, по математике - сколько угодно... Толстого нет, Пушкина: ну-ка, - попробуй-ка...

- Литературное чтение, Митенька, - знаешь ли, - да-с: в корне взять, - от наук отвлекает: еще начитаешься...

Знал, что предложена будет "История физики", или "История там индуктивных наук".

- Вот Уэвеля томик прочти: преполезно!

- Да мне бы Толстого.

- Толстой, знаешь ли, говоря рационально - болтун...

Так сбежал на Сенную: в читальню Островского; вовсе забросил уроки; носил сочиненные им же записочки для объяснения исчезновений из классов: подделывал подпись отца; эта ложь длилась год; раза два надзиратель весьма подозрительно подпись ощупал глазами: раз пристально он посмотрел, покачал головой: но смолчал, недоверчиво сунув записку в карман; Митя вспыхнул; с неделю назад подозвал надзиратель Коробкина: мрачно заметил:

- А вы бы уж лучше признались во всем: про записочки.

Митя божился: и - нет: не поверил.

- Пойду, покажу-ка: как выскажется Лев наш Петрович.

Митя исчез - с перепугу; в гимназии не был неделю; он знал - буря ждет; будет изгнан с позором: да, да, - Лев Петрович внушал ему ужас: сутулый, высокий, худой, с серой, жесткой зачесанной гривой, с подстриженною бородою, в очках золотых, в синей куртке кургузой, директор казался Аттилой; под серой щетиной колечком слагал свои губы, способные вдруг до ушей разорваться слоновьими ревами, черный язык показать; быстро дергались уши; бывало, - он несся по залу, желтея янтарным своим мунштуком, развивая за спину дымочки: пред ним расступались и кланялись: щеки худые всосались под скулами; очень красивый и правильно загнутый нос подпирал два очка, над которыми прыгали глазки в щетинища бровные; и костенел препокатый и в гриву влетающий лоб; очень длинные руки (длиннее, чем следует) явно являли вид помеси: льва, лошадиного (или ослиного) остова с... малым тушканчиком.

Все-то казалося, что Веденяпин прыжком через головы впрыгнет из двери в наполненный зал ("цап-царап" - кто-то пойман, как мышка: отсиживать будет за шалость свою лишний час); Веденяпин умел замирать и казаться недвижимым трупом; но труп закипал ураганом движений и зыком, являющим гамму от рева до... детского плача; да: вихри и бури! Потом - мертвый штиль; средних ветров не знал: и лицо было странною помесью: явной мартышки, осла и... Зевеса (бог-зверь).

Внушал ужас.

Внушал поклонение.

В частной гимназии был установлен единственный культ: Веденяпина; перед уроком его в младших классах крестили свои животы.

21.

Еще с вечера Митя томился; с испуганно бьющимся сердцем расхаживал; был Лев Петрович у них с десяти; вдруг не будет: проспит?

Пролетел Веденяпин.

И Митя, столстив себе губы, стоял под учительской; кланялся; но на поклон Веденяпин ему не ответил.

Дверь хлопнула.

"Знает!"

Вся кровь застуднела.

Швейцар в длиннополом и черном мундире с блестящими пуговицами, пробежавши по залу, трезвонил: "Ди-линь"! И все классы в ответ улыбнулись открытою дверью: ряд классов сквозных: и зашаркали, многоголово горланили, щелкали партами.

...............

Митя глядел пред собою: и - видел: ряд классов сквозных: дальше - зал; за ним - двери в учительскую: отворилися.

Учителя пошли классами.

Батюшка в темно-коричневой рясе тихонечко плыл и помахивал бальником (книжкой зеленой, куда заносились отметки); громадный, хромающий Пышкин, мотаясь клоками седой бороды и власами, высказывал твердо свое убеждение толстою пяткой - притти в восьмой класс; показался худой латинист.

Веденяпин, весь скованный, стянутый, - мертвою позою несся на классы.

Нет, Митя не слышал урока; он думал про то, что над ним разразилось; он думал о случае с книгами:

Вот тоже - книги!

Четырнадцать дне 1000 й, как отец перестал разговаривать: не догадался ли? Как же иначе?

Расходы же были: купи того, этого: новый учебник, блок-нот, карандашик; товарищи (все, поголовно!) имели карманные деньги; он - нет; не умел приставать и выпрашивать:

- Дай мне полтинник.

- Дай рублик.

Ворчание слышать ему надоело:

- Опять? Сколько ж новых учебников?

- Что? Источил карандашик?

Он стал к букинисту потаскивать книги и их продавать; а на деньги себе покупал он учебники, карандаши и блок-ноты: вот разве - страстишечка к одеколону цветочному в нем развивалась: он прыскался им, когда шел к фон-Мандро.

Фон-Мандро!

Митя вспомнил вчерашнее: сердце опять закидалось. Ужасно, томительно! Этот удар по руке угнетал; угнетала угрюмость отца; и страшила: нависшая казнь Веденяпина.

Ужас!

А Пышкин тащился к доске: куском мела отбацать; боялися; три гимназиста под партой строчили урок; губошлеп Подлецов по прозванию "хариус" (харя такая) своим исковырянным носом уныривал прямо под парту.

Состраивал рожу; и - видели: рот - полон завтраком.

...............

Кончилось: хлынули.

Здесь, у мальчишек, седой старичок математик заканчивал:

- Если делимое, - он приподнялся на ципочки и посмотрел сверху вниз, множим на пять; делителя ж, - он приседал и поблескивал, - множим на-пять...

И тыкался в грудь мальчугану:

- ...то, что будет с частным?

- Оно - не изменится.

- Если же, - он зачесал подбородок, - делимое мы умножаем на десять... бежал в угол: сплюнуть.

И, сплюнув, обратно бежал:

- ...а делителя...

Митя прошел в пятый класс.

Веденяпин заканчивал здесь свой урок: он казался красавцем, обросшим щетиной.

Не то - павианом.

Но выскочил он и тушканчиком несся: в учительскую, чтобы оттуда янтарный мундштук, крепко втиснутый в рот, показать.

Опозорит и выгонит.

Все уж прошли в переполненный зал: перемена!

...............

Звонок: распахнулися классы: и торопью бросились, тычась тормашками; вся многоножка отшаркала громко в открытые классы; распалась - на классы; а в классах распалась - на членики; каждый уселся за парту - выкрикивать что-нибудь.

Преподаватели в классы текли.

Разуверенно шел изможденный француз - на кошачий концерт в первом классе; пошел латинист.

Веденяпин понесся на класс властной мордой, метя перепуги, как прах, пред собою; о, ужас! Он - ближе и ближе...