Читать интересную книгу Тьма чернее ночи - Майкл Коннелли

– Как видите, ваша сова перекрашена, – сказал Риддел. – Особенно глаза. Если их так покрасить, теряется нужный эффект. Эти глаза называются «фольгированно-отражающие». Слой фольги в пластмассе улавливает свет, и кажется, будто глаза движутся.

– И птицы считают их настоящими.

– Точно. При перекраске эффект теряется.

– Вряд ли человека, перекрасившего сову, беспокоили птицы. Какие еще отличия?

Риддел покачал головой.

– Оперенье сделано немного темнее. Да вы сами видите.

– Да. И вы сказали, что вынут механизм. Какой механизм?

– Мы получаем из Огайо заготовки, красим и прилаживаем один из двух механизмов. Здесь вы видите нашу стандартную модель.

Риддел поднял сову и показал им нижнюю часть. Черная пластмассовая подставка повернулась, как на шарнире. Раздался пронзительный крик.

– Слышите?

– Да. Этого достаточно, мистер Риддел.

– Простите. Понимаете, сова сидит на подставке и реагирует на ветер. Поворачиваясь, она издает звук, как настоящий хищник. Это хорошо работает, пока дует ветер. Еще у нас есть дорогая модель с усовершенствованным механизмом. Туда вставлен динамик, который издает крики хищных птиц вроде ястребов. Без всякого ветра.

– А можно получить птицу без этих вставок?

– Да, можно купить замену, которая подходит к нашим подставкам, в случае если сова повреждена или пропала. Под воздействием солнца, ветра и воды краска сохраняется года два-три, а потом сова частично теряет эффективность. Тогда надо перекрасить ее либо просто купить новую. Заготовка – самая дешевая часть комплекта.

Уинстон посмотрела на Маккалеба. Ему было нечего добавить к избранной ею линии расспросов. Он просто кивнул, и она снова повернулась к Ридделу:

– Что же, пожалуй, еще мы хотели бы узнать, возможно ли проследить историю этой птицы.

Риддел долго смотрел на сову, словно она могла ответить на вопрос.

– Ну, это, пожалуй, трудно. Товар массовый. Мы продаем несколько тысяч в год. Отправляем в розничные точки, продаем по почте и через Интернет. – Он щелкнул пальцами. – Хотя есть один момент…

– Какой же?

– В прошлом году заготовку изменили. В Китае. Они провели какие-то исследования и решили, что рогатая сова представляет бóльшую угрозу для других птиц, чем круглоголовая. И сделали рожки.

– Простите, мистер Риддел, я что-то не улавливаю.

Он поднял палец, словно прося ее минутку подождать. Потом выдвинул ящик стола и порылся в бумагах. Наконец нашел каталог и начал быстро переворачивать страницы. Маккалеб понял, что основным бизнесом «Берд-Барьер» были не пластмассовые совы, а крупные, отпугивающие птиц системы, включающие сети, проволоку и шипы. Риддел нашел страницу с пластмассовыми совами и повернул каталог так, чтобы его видели Уинстон и Маккалеб.

– Это прошлогодний каталог, – сказал он. – Видите, у совы круглая голова. Новые появились в июне, месяцев семь назад. Теперь у нас вот такие.

Он указал на двух сов на столе.

– Перья на голове поднимаются вверх двумя остриями или ушами. Торговый представитель сказал, что это рожки и что этот вид сов иногда называют дьяволовой совой.

Уинстон бросила взгляд на Маккалеба. Тот на мгновение поднял брови.

– Так вы говорите, что наша сова была заказана или куплена после июня, – сказала она Ридделу.

– Скорее после августа, а может быть, и сентября. Изменили их в июне, но новые заготовки мы получили, вероятно, к концу июля. А сначала мы распродали имеющийся запас круглоголовых сов.

Потом Уинстон спросила Риддела об учете продаж и установила, что вся информация о заказах по почте и продажах через Интернет хранится в компьютерах компании. Вот только учет продаж по розничным торговым точкам явно не велся. Риддел повернулся к компьютеру на столе и ввел несколько команд. Потом указал на экран, хотя оттуда, где стояли Маккалеб и Уинстон, ничего видно не было.

– Та-ак, я запросил продажи этих артикулов с августа.

– Артикулов?

– Да, для стандартных и дорогих моделей, а потом заготовки на замену. Ага, мы сами продали всего четыреста четырнадцать. Еще поставили ровно шестьсот розничным торговцам.

– Значит, через вас мы можем отследить по крайней мере четыреста четырнадцать штук.

– Точно.

– У вас тут есть имена и адреса покупателей сов?

– Да.

– И вы готовы поделиться с нами информацией без судебного требования?

Риддел нахмурился, словно вопрос был нелепым:

– Вы сказали, что расследуете убийство, верно?

– Верно.

– Нам не нужно судебное требование. Если мы можем помочь, мы охотно поможем.

– Спасибо, мистер Риддел.

* * *

Они сидели в машине Уинстон и просматривали компьютерные распечатки, которыми снабдил их Риддел. Коробка с совой стояла на сиденье между ними. Распечаток было три: по дорогим, стандартным и сменным совам. Маккалеб взялся за список сменных, потому что нутром чуял, что сова из квартиры Эдварда Ганна была куплена специально для оформления места убийства и потому никакие дополнительные механизмы не требовались. К тому же сменные совы были гораздо дешевле.

– Надеюсь, мы кого-нибудь здесь найдем, – сказала Уинстон, пробегая глазами список покупателей стандартной модели сов. – Потому что выслеживание покупателей через склады «Хоумдипо»[16] и прочих розничных торговцев будет означать судебные требования, юристов и… эй, тут Центр Гетти. Они заказали четыре штуки.

Маккалеб посмотрел на нее, подумал, затем пожал плечами и вернулся к списку. Уинстон тоже двинулась дальше, продолжая перечислять трудности, с которыми они столкнутся, если придется обращаться к розничным точкам, где продавали рогатых сов. Маккалеб перестал обращать на нее внимание, когда добрался до третьего от конца имени в списке. Он провел пальцем по строчке, где были указаны адрес, куда отправили сову, способ оплаты, источник заказа и имя человека, получившего заказ.

Уинстон сразу насторожилась:

– Что?

Маккалеб протянул ей распечатку и указал на строчку:

– Вот покупатель. Джером Ван Акен. Накануне Рождества он отправил птичку на адрес Ганна. Заказ оплачен денежным почтовым переводом.

Уинстон взяла у него распечатку и начала читать.

– Отправлено на Суицер-авеню некоему Лубберту Дасу для передачи Эдварду Ганну. Лубберт Дас. При расследовании никакого Лубберта Даса не возникало. И я не помню такого имени в списке жильцов. Можно позвонить Роршаку и узнать, был ли у Ганна когда-либо сосед с таким именем.

– Не трудись. Лубберт Дас никогда там не жил.

Уинстон оторвалась от списка и посмотрела на него:

– Ты знаешь, кто такой Лубберт Дас?

– Вроде того.

Она нахмурилась.

– Вроде того? Вроде того? А как насчет Джерома Ван Акена?

Маккалеб кивнул. Уинстон, бросив листы на стоящую между ними коробку, посмотрела на коллегу со смесью любопытства и раздражения:

– Что ж, Терри, по-моему, пора тебе рассказать мне, что ты знаешь.

Маккалеб снова кивнул и взялся за ручку дверцы.

– Почему бы нам не перебраться на мою яхту? Мы можем поговорить там.

– Почему бы нам не поговорить прямо здесь, прямо сейчас, черт побери?

Маккалеб попытался улыбнуться.

– Потому что нужна, так сказать, аудиовизуальная демонстрация.

Он открыл дверцу, вышел, потом оглянулся:

– Встретимся там, хорошо?

Уинстон покачала головой:

– Очень надеюсь, что у тебя все-таки есть для меня психологический портрет.

Теперь головой покачал Маккалеб:

– У меня пока его нет, Джей.

– Что же тогда у тебя есть?

– Подозреваемый.

Он закрыл дверцу и направился к своей машине, слыша, как она бормочет проклятия. Вдруг какая-то тень пала на него и на всю стоянку. Маккалеб поднял голову. В небе, полностью затмевая солнце, плыл гудьировский аэростат.

17

Они встретились снова через пятнадцать минут на «Попутной волне». Маккалеб вытащил кока-колу и предложил Уинстон сесть в мягкое кресло у кофейного столика в салоне. Еще на стоянке он попросил ее принести с собой на лодку пластмассовую сову. Теперь Маккалеб при помощи двух бумажных полотенец вынул птицу из коробки и поставил на стол перед Уинстон. Детектив наблюдала за ним, поджав губы. Маккалеб сказал, что понимает ее гнев: ею манипулируют в ее собственном деле, однако добавил, что все вернется под ее контроль, как только он покажет находки.

– Знаешь, Терри, лучше бы им быть чертовски хорошими.

Маккалеб вспомнил, как когда-то написал на клапане папки дела, по которому они впервые работали вместе, что в условиях стресса Уинстон склонна к употреблению ругани. Еще он тогда записал, что она умна и обладает интуицией. Оставалось надеяться, что эти качества не изменились.

Он отошел к стойке, где ждали подготовленные материалы. Взял верхний лист и, отодвинув распечатку из «Берд-Барьер», положил его на кофейный столик рядом с пластмассовой совой.